Книга Чарующий город - Лаура Липман

— Наконец последний шаг, — Дори нажала еще одну клавишу, и выскочило окошко, в котором она написала команду: «Заменить „Земли“». — Видите, файл теперь находится в другом формате, и мой компьютер больше не может его прочитать, но у ребят из наборного цеха для этого есть специальная программа. И последняя команда — команда «Х», которая отсылает готовый файл с газетой в набор. Вула!

— Что такое «вула»? Какой-то компьютерный жаргон?

— Нет, это по-французски. Знаете, как фокусники говорят: вула! — И Дори сделала широкий взмах рукой, словно доставала кролика из своего компьютера.

— A-а, так это вуаля! — поправила Тесс и тут же пожалела, увидев расстроенное лицо Дори.

— Я видела это слово в книжке, но не знала, что оно именно так произносится…

— Не переживайте, я тоже далеко не всегда могу правильно произнести написанные слова. Гораздо важнее знать, что это слово означает, чем уметь его правильно произносить, не зная его смысла.

— Но только не здесь, — Дори тяжело вздохнула. — Я много читала, особенно книги по истории и о США времен Гражданской войны, я слушала книги на кассетах. Но здесь это не имеет значения. Здесь важно, как вы говорите, а не что говорите, как одеваетесь и закончили ли вы какой-нибудь престижный колледж, а если вы еще к тому же и женщина, то ко всему этому добавляется ваша оценка по тому, как вы выглядите.

— Но у вас в руках реальная власть, Дори. Без вас они не смогут выпускать газету.

— Однако это не мешает им считать меня «компьютерным маньяком», верно? — Тесс стало понятно, что Дори все-таки не простила ей ее бестактной реплики. — Всё, урок окончен, вы свободны. Позвольте сказать вам кое-что еще…

Тесс с надеждой повернулась.

— Если вы прольете на одну из моих клавиатур колу или кофе, с этого момента вполне серьезно можете опасаться за свою жизнь.

Музыкальный критик Лесли Брэйнерд в свои тридцать лет выглядел, по меньшей мере, экстравагантно. На нем были широкие брюки цвета хаки и вязаный свитер-поло. Сидя в одиночестве за своим столом, он, как показалось Тесс, слушал музыку, ибо на его уши были надеты большие наушники, но когда она дотронулась до его плеча, чтобы привлечь к себе внимание, он тут же, захлопав глазами, вскочил со стула, и Тесс поняла, что он спал.

— Мелкие заботы — для мелких умов, — произнес он с презрительным видом, когда наконец понял, зачем эта странная женщина вырвала его из царства Морфея. — У меня есть более важные заботы, чем каждый вечер выключать эту груду металлолома.

— Я нисколько не сомневаюсь, — поспешила заверить его Тесс, решив, что, раз тактика определенной наглости и напористости в случае с Дори не сработала, следует попробовать другой вариант.

— Я был очень занят во вторник вечером, — капризным голосом продолжал Брэйнерд. — Мне пришлось писать статью в самый последний момент, но это был такой концерт! Там выступала молодая скрипачка, — он назвал имя, ничего не говорящее Тесс, и ее взгляд, должно быть, это выдал.

— Но вы должны ее знать! Она очаровательна! Видеть ее в черном бархатном платье с разрезом до бедра — это все равно, что попасть на небеса и испытать высшее блаженство! «Изгибы ее тела повторяют изгибы скрипки, и между исполнительницей и инструментом возникает почти сексуальное напряжение».

Тесс не смогла удержаться от замечания.

— Когда в Балтимор приезжал Пинч Цуккерман, я что-то не припомню никаких подробностей про его тело.

— Ах да, моя статья про Цуккермана… Это был еще один шедевр, созданный в последний момент. И я получил много хвалебных отзывов, но статья была бы еще лучше, если бы не мой редактор. Он просто взял и вырезал несколько последних фраз.

Похоже, самомнение Брэйнерда не знало границ. Тесс могла поспорить, что из четырехсот тысяч читателей «Блайт» вряд ли более пяти тысяч хотя бы просматривали его творения, и то наверняка большинство из этих людей находились в дружеских или родственных отношениях с владельцем газеты и главными редакторами.

— Значит, вы ушли отсюда около половины одиннадцатого. Вы никого не встретили, когда выходили из здания? Вы сразу же пошли домой? Или куда-нибудь заходили по дороге? — спросила Тесс.

Брэйнерд выглядел крайне смущенным.

— Куда это я мог пойти? — промямлил он.

— Ну, я не знаю. В ресторан, на заправочную станцию, в бар. Я пытаюсь выяснить, кто может подтвердить ваши слова о том, что вы ушли с работы именно в это время. Или, по крайней мере, примерно указать временные рамки. В центральном компьютере сохранилась запись, когда вы работали на вашей машине, но, поскольку вы не выключили свой компьютер и система безопасности временно не функционирует, невозможно установить время, когда вы покинули здание. И редактор вашего отдела правил вашу статью дома, так что он тоже не знает, когда вы ушли.

— Мне никогда не нравилась правка Гарольда, он меняет мои статьи до неузнаваемости. Сокращает их до минимально возможного объема, как какой-то варвар, или как безумный венгр, разбивший «Пьету» Микеланджело. Я однажды спросил его, может, он думает, что и Моцарта можно редактировать? Знаете, что он мне ответил? «Если бы он писал для меня, то — да».

Тесс мысленно вычеркнула Брэйнерда из списка подозреваемых. Было очевидно, что он слишком эгоистичен, чтобы думать о статье, написанной кем-то кроме Лесли Брэйнерда. Если бы он стал свидетелем ограбления в отеле «Уотергейт», то написал бы о том, как красиво выглядели кубинцы в облегающих черных брюках.

Остальные фамилии в списке Тесс, содержащем информацию о тех, кто мог находиться в здании в ночь «несвоевременной публикации», принадлежали сотрудникам ночной смены. Тесс узнала, что все они появятся на работе только после двух часов дня, и поэтому решила прогуляться по рынку Лексингтон. После утра, проведенного в здании редакции «Бикон-Лайт», с царившей там атмосферой недоговоренности, старый рынок казался надежным и реальным. Со всех сторон раздавались крики торговцев: «Хотите яблок? А может, возьмете бананы?» И «яблоки» означали яблоки, а «бананы» — бананы. Ни больше и ни меньше.

Вернувшись в «Бикон-Лайт» к двум часам дня, Тесс увидела Ирвина Спенглера сторожа, курившего, стоя рядом с погрузочной тележкой. В ответ на все ее вопросы он только уныло качал головой.

— Все, что я заметил необычного на столе мистера Брэйнерда, — это то, сколько чашек кофе он умудрился пролить в течение одного дня. Наверно, у него был хороший день. Я все проверил и ушел из отдела новостей около одиннадцати.

Следуя по пути, который в ту ночь проделала газета, Тесс добралась до наборного цеха, расположенного на третьем этаже. Говард Ньюман, рабочий, набиравший статью, только заступил на свою смену. Широкоплечий, с редеющими темно-русыми волосами, он обладал профессиональным косоглазием — результат долгой работы с мелким типографским шрифтом.

— Той ночью вам ничего не показалось странным? — представившись, спросила Тесс. — Может быть, было что-то необычное или бросающееся в глаза в самой статье или в том, как она попала в наборный цех?