Книга Палач. Костер правосудия - Андреа Жапп

* * *

Внезапно его внимание привлекли громкие женские голоса. Две торговки цапались между собою; несколько прохожих остановились, заинтригованные этим живым спором, сулившим недурное развлечение.

Облегченно вздохнув и мысленно поблагодарив этих женщин за то, что прервали его нерадостные мысли, Венель-младший в конце концов тоже приблизился к ним. Две женщины ругали друг дружку почем зря, уперев руки в бока и состроив самые злобные физиономии. Та, что была постарше, худая дурнушка в грязном льняном чепце, яростно завывала:

– Ах ты шлюха!

– Шелуха![94]Муть пивная! Нет, вы посмотрите на нее: своих детей прокормить не может, а еще других пытается учить!

– Зато я на них не передом зарабатываю и не трясу сиськами под носом у мужчин, как некоторые!

– Да тебе и трясти-то нечем!

Старшая повернулась к толпе любопытствующих и бросила, призывая их быть свидетелями:

– Вы только поглядите на эту потаскушку простоволосую! И она еще считает себя хорошенькой! Да тут и посмотреть не на что!

Скандал грозил перерасти в потасовку. Женщина помоложе, сохранившая некоторую миловидность, покраснела от обиды и, казалось, была готова броситься на свою противницу.

– Пока ты надрываешь горло весь день, у меня найдется время, чтобы причесаться!

Один из ротозеев воскликнул:

– Да мы уж знаем, что там такое происходит!

Старшая произнесла голосом, дрожащим от гнева:

– Иди отсюда, пока я тебя не отколотила при всех! Дрянь гулящая! Да сколько раз всякие простаки совали ей руки понятно куда! Да ты хуже любой кабацкой девки!

Услышав осуждающий шепот собравшихся женщин, Ардуин понял, что одна из торговок пыталась увести у другой мужа. Та, которая помоложе, возмущенно пропищала:

– Чего?! Да вы бы видели рожу ее мужа – вся в морщинах, будто корова жевала! А этой только и надо, чтобы он подержал ее за задницу… Впрочем, у нее и выбора-то особого нет, – ядовито добавила она.

Мощная пощечина противницы заставила ее пошатнуться. Женщина выпрямилась и собралась дать сдачи, к громадному удовольствию зрителей, которые уже принялись заключать пари. Ардуин Венель-младший встал между ними, твердой рукой останавливая младшую и отталкивая вторую.

– Хватит, дамы! Неужели вы не понимаете, что все эти добрые люди, которые здесь собрались, потешаются над вашими историями и хотят только одного: чтобы вы разлохматили друг дружку им на забаву. Но уж если вы решили это сделать, пускай они вам заплатят, как на базаре.

В ответ послышалось неразборчивое злобное ворчание любопытствующих, которые уже начали расходиться, разочарованные, что развлечение прервалось так быстро.

Повернувшись к женщине постарше, Ардуин добавил:

– Вам же следует выкинуть из головы всякий вздор; эта женщина и не думает интересоваться вашим супругом. Посмотрите хорошенько, и вы сами сможете в этом убедиться. Не лучше ли будет отвесить такую затрещину именно ему? Соблазнить можно лишь того, кто сам стремится быть соблазненным.

Пыл обеих женщин внезапно угас. Та, что помоложе, примирительно сказала:

– Клянусь тебе, Люсьена, мне твой муж и тыщу лет не нужен. Он для меня слишком старый, слишком некрасивый и не такой богатый. И к тому же от него еще и воняет.

Без сомнения, она полагала, что такое неприятное перечисление должно успокоить противницу. Но она ошибалась. Старшая снова покраснела от злости:

– Что?! От моего мужа воняет?!

– Всё, достаточно, дамы, – повторил Ардуин, который уже начал терять терпение.

Наконец ему все-таки удалось примирить «воюющие стороны», которые в итоге отправились по домам. Возможно, когда-нибудь они еще и будут таскать друг друга за волосы, но, по крайней мере, пускай это будет без свидетелей!

* * *

На свой наблюдательный пункт Ардуин вернулся немного с другим настроением. Недавняя стычка развлекла его, и мысли бродили где-то далеко. Внезапно он задел спину какой-то маленькой оборванки. Казалось, та только что прямо из воздуха появилась перед ним.

– Извини, девочка. Я тебя не увидел.

Она повернулась, и Ардуин едва сдержал изумленный возглас. Перед ним стояла миниатюрная худенькая старушка с таким сморщенным лицом, что, казалось, ей не менее ста лет. Пряди совершенно белых волос торчали из-под чепца. Она пристально смотрела на него холодными ярко-голубыми глазами; этот взгляд будто пришпилил его на месте. На тонких губах старухи играла таинственная улыбка – Ардуин так и не понял, то ли приветливая, то ли ироничная. Старуха протянула ему худую руку и спросила на удивление твердым сильным голосом:

– Мой добрый сеньор, не дадите ли мне монетку?

Прыснув от смеха, Ардуин протянул ей денье из кошелька в поясе. Милостыня более чем щедрая.

Старуха быстро спрятала монетку в рукаве и, бросив на него еще более пристальный взгляд, повернулась спиной, направившись прочь странной подпрыгивающей походкой. Все еще развлекаясь, Ардуин бросил ей вслед:

– Вообще-то сказать «спасибо» было бы не лишним!

Внезапно она остановилась, стремительно повернулась к нему и дерзко заметила:

– Ну да, тебе-то сказать «спасибо» точно лишним не было бы!

И исчезла, оставив его в полнейшем изумлении. Хотя что тут удивительного: еще одна старуха, почти выжившая из ума, попрошайка и, скорее всего, еще и пьяница, которая спит прямо на улице… В городах столько таких!

* * *

Между тем его принялся допекать голод. Интересно, который может быть час? Ардуин оставил свой наблюдательный пост и устроился было в таверне по соседству, когда дверь особняка наконец приоткрылась.

На улицу вышла молодая женщина, которая держала за руку мальчугана четырех или пяти лет, без умолку тараторящего, как сорока. Детская болтовня явно забавляла женщину – мать этого мальчика, насколько можно судить по их сходству. Она поминутно прыскала от смеха, слушая, как мальчик что-то рассказывает своим еще неловким детским языком. И мать и сын были одеты достаточно богато. На женщине красовалось котарди с узкими обтягивающими рукавами[95], на локтях перевязанными лентами шафранового цвета. Согласно моде, платье было перехвачено тонким пояском, который подчеркивал линию бедер. Один из кончиков кожаной завязки, украшенный цветными шариками, свешивался почти до самых ступней женщины. На поясе был подвешен кошелек в виде небольшого мешочка. Плечи ее украшал легкий фиолетовый шарф, один из концов которого был заброшен за спину[96]. Волосы покрывала сетка, унизанная жемчужинами и закрывающая уши. Должно быть, из кокетства она не воспользовалась шейной косынкой[97], оставив открытым круглое декольте своего платья. Внезапно Венель улыбнулся, вспомнив о резких высказываниях канцлера о Париже и «вызывающих» парижанках. «Там женщины ходят по улицам декольтированные, как неизвестно что». Невозможно было не признать: Эдвига Лафуа, урожденная Тоннет, была красивой женщиной.