Книга Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт

– Пока не успела.

– Ну так напишите, и поскорее, судья ведь может в любой момент его запросить. Помяните мое слово, этот судья еще устроит нам веселую жизнь. И не забудьте представить мне список ваших расходов, я должен его подписать.

Он уже больше не смотрел на меня, если, конечно, его глаза когда-нибудь по-настоящему задерживались на моем лице. Комиссар Коронас снова бросил взгляд в мою сторону, только когда понял, что я и не думаю уходить.

– Что-то еще, инспектор?

– Вы ведь считаете, что мы понапрасну тратим время и за всем этим ничего не стоит, правда?

Он поднял брови, придав лицу выражение философского скептицизма, какое, вероятно, не сходило с лица Шопенгауэра.

– Ну что я могу вам на это ответить, дорогая Петра? Любой комиссар – это человек, которого раздирает на части тысяча и одна обязанность: надо строго соблюдать закон, быть дипломатом, по справедливости оценивать подчиненных, уважать вышестоящих, быть осторожным с прессой и предупредительным с судьями. Когда я работал в вашей должности в убойном отделе, меня вечно мучили сомнения, я задавал себе кучу вопросов в связи с теми делами, которые расследовал. А теперь, на этом вот месте, я предпочитаю отмахнуться от любых умозрительных построений, которые заставили бы меня слишком много размышлять. Понимаете?

– Отлично понимаю.

– И тем не менее вы считаете, что в данном случае есть что расследовать, так?

– Да, и с каждым новым шагом все больше в этом убеждаюсь.

– В таком случае выбросьте из головы все, что я вам только что сказал, и будьте уверены: если вы дадите мне доказательства того, что в руках у нас дело, которое в свое время совсем не было расследовано или было расследовано плохо, я буду всеми силами помогать вам ловить убийцу. Обещаю.

Наверное, он ожидал, что я взвою от радости, оценив его альтруистическую позицию, но я просто попрощалась и вышла из кабинета, чувствуя себя как никогда одинокой. У меня сложилось впечатление, что истина вообще никого не волнует, и, будь я хоть чуточку умнее, тоже бы от нее отмахнулась. Но иногда догадки рождаются у нас в голове с такой настырностью и такие отчетливые, что мы уже не можем не делать на них ставку, не можем их игнорировать, хотя вера в интуицию и противоречит здравому смыслу, тому самому здравому смыслу, который так ценится всеми вокруг.

Я через силу принялась составлять отчет – и он, после того как я обрубила все субъективное, превратился в бессмысленного и кровоточащего уродца. В конце концов я смирилась с тем, что должна выполнять свой долг, но тут появился Гарсон.

– Ну как прошел разговор с шефом?

– Он пообещал, что, если я буду вести себя хорошо, он даст мне карамельку, хотя и совсем маленькую, – нельзя забывать, что бюджет-то нам урезали.

– Если с этой карамелькой обойтись по-умному, она сможет подсластить многие горькие переживания; главное – сосать медленно.

Я искоса глянула на него:

– А как у вас прошла встреча с Росарио Сигуан?

Он сел и потер руки, словно собираясь воткнуть вилку в аппетитное блюдо.

– Для начала должен признать, что голова у вас работает что надо. Помните, вы мне рассказали вроде как между прочим про трех дочек короля Лира? И попали в точку! Младшая просто обожала отца.

– Кто бы сомневался! Ну и как она отнеслась к возобновлению этого дела?

– А никак. Ни малейшего интереса к следствию. Говорит: лучше не трогать прошлое, чтобы меньше страдать.

– А про мачеху?

– Отзывается о ней не лучше, чем старшая сестра. Она не осуждает отца за новый брак, но к Пиньейро никакой симпатии не испытывает. И характеризует ее так же, как и Нурия: слишком молодая для отца женщина – разумеется, она вышла за него по расчету. На ее взгляд, та просто порхала по жизни: магазины, теннисный клуб, парикмахерская…

– Многие богатые женщины при мужьях, поглощенных работой, ведут себя точно так же. Кроме того, не вижу во всем этом особой злонамеренности.

– Мачеха – она и есть мачеха! Про это ваш Шекспир ничего не написал?

– Еще как написал! А скажите, что представляет из себя Росарио Сигуан?

– Совсем не похожа на старшую сестру. Невзрачная, робкая, и голосок какой-то детский. В лицо никогда не глядит, во время разговора смотрит только в пол, а пальцы все время крепко сцеплены. Сперва мне показалось, что она сильно напугана, но быстро выяснилось, что это просто робость. Она клянется, будто знать ничего не знала про отцовские дела, но утверждает, что он был человеком бескорыстным и честным. Кстати, она добавила-таки кое-что, чего мы не знали: он занимался благотворительностью.

– С ума сойти можно! Одного только не пойму: как такого типа до сих пор не причислили к лику святых. А вы спросили про склонность ее батюшки к юным девам?

– Нет, не решился. Она выглядит такой хрупкой, такой ранимой!

– Не важно, для первого знакомства этого вполне достаточно. Остается дочка номер два. Как ее зовут?

– Элиса. Но хочу напомнить: она живет в Нью-Йорке, так что, если нам взбредет в голову с ней побеседовать, придется лететь в Соединенные Штаты. Как думаете, бюджет нашего комиссариата это позволит?

– А вы поинтересуйтесь у комиссара, что-то я давненько не слыхала его смеха.

– Ага, и наверняка отправит туда вас одну.

– Да, первым классом. Кстати, спросите его, какие методы нам дозволено тут использовать: телефон, видеодопрос… А я пока допишу отчет.

Гарсон вернулся через полчаса. Официальное распоряжение предписывало нам связаться с Элисой Сигуан посредством интернета. Комиссар решился проигнорировать криминологические правила, согласно которым допрос полагается вести всегда только лицом к лицу, чтобы постоянно анализировать любые детали в настроении допрашиваемого. А так как здесь речь не шла о подозреваемой или о том, что ее показания могли бы стать основополагающими, то чата будет вполне достаточно. Гарсон вызвался все подготовить.

Дело несколько застопорилось из-за разницы во времени, но в конце концов Элиса согласилась на такую электронную беседу, которую ей предстояло вести из своего врачебного кабинета. Гарсон от всей души наслаждался всеми этими техническими приготовлениями, и когда мы наконец сели за переписку в чате, он прокомментировал достоинства этой системы, выдвинув свою, как обычно довольно причудливую, точку зрения:

– Такие вот виртуальные допросы, они имеют много преимуществ, инспектор. Например, нам не придется притворяться, скрывать свои чувства. А если мы с вами вдруг захотим обменяться мнениями по ходу дела – обменивайся сколько душе угодно! И полная свобода действий! Захочется – можем перекусить, а если в это время передают по телевизору важный футбольный матч, ставим телевизор рядом с компьютером – и поглядывай туда одним глазком.

– Ну, понесло!.. На мой взгляд, мы должны сосредоточиться на этом разговоре, и вряд ли у нас выйдет что-нибудь путное, если вы будете тут же рядом болтать про футбол или жевать бутерброды.