Книга Лик избавителя - Наталия Ломовская

Уже назначили день, когда подавать заявление в ЗАГС, и Стася пошла увольняться с работы. Анна Матвеевна не хотела ее отпускать, фыркала носом:

– Замуж? Работать не будешь? Какие глупости! Все современные женщины работают. Я вот, как вышла за своего толстика, могла вообще с дивана не вставать! Но самостоятельная женщина – это шикарно. В общем, возвращайся. Погуляй, конечно. Медовый месяц, то да се… А потом приходи. За это время мои девочки всю танцевальную науку забудут, да и программу менять придется.

Но все же отпустила под честное слово и зарплату выдала в конвертике. Много. Стася решила пригласить Алину в кафе, устроить что-то вроде девичника, проститься… Но Алины в заведении не оказалось.

– Пошла на пластику, – пояснила Стасе высоченная, мосластая деваха по прозвищу Ленка Дом.

Что ж, одной исполненной мечтой больше.

Вернувшись домой, Стася застала Люсю в смятении чувств.

– Деточка, меня приглашают во Францию на фестиваль! Что делать?

Люсю часто звали в поездки, которые она шутя называла «культпоходами» и никогда не отказывалась, несмотря на слабое здоровье.

– По старой памяти, – объяснила она Стасе. – Раньше культпоходы уважительно именовали выездами за рубеж, и они считались великим счастьем, неслыханной удачей. Это сейчас любой первокурсник может зайти в туристическое бюро, приобрести за наличный расчет путевку и через несколько дней уже поджаривать спину где-нибудь в районе экватора. А в былые времена за эти поездки рвали глотки, интриговали, предавали друзей, мужей и жен… Не могу отказаться! Жаба задушит!

Конечно, Стася повсюду ездила с ней. Ввиду опять же Люсиного слабого здоровья. Организаторы поездок крутили носами, но возражать не решались. Стася подозревала, что Люся соглашалась на утомительные поездки вовсе не из-за жабы-душительницы, а из-за внучки. Чтобы показать ей мир, чтобы рассказать как можно больше, дать все, что можно…

– Давно хотела побывать в Париже, – заверила ее Стася. – Когда мы едем?

– Детка, но твоя свадьба…

– Мы же не на год уезжаем. Вернусь – подадим заявление. А Юра присмотрит за квартирой. И Кефирчика не придется сдавать на передержку. Он, бедный, каждый раз так страдает!

– Спасибо тебе, – серьезно ответила Люся. – Ты не представляешь, как для меня это важно.

Юра, конечно же, согласился провести десять дней в компании Кефирчика, тщательно законспектировал инструкции по его кормлению, получил ключи и код охраны. Со Стасей он был особенно печально-нежен, и она что-то вдруг загрустила. В день перед отъездом долго сумерничали в столовой, вдвоем – Люся легла пораньше спать. Даже музыку не включила.

– Я знаю, этого не надо говорить. Но ты еще ни разу не сказал, что любишь меня…

– Тебе нужны эти слова? Глупышка… Зачем? Их так замусолили, захватали, странно, что им еще можно придавать значение… Главное ведь не слова, а поступки.

Стасе такие рассуждения казались надуманными, но она ведь слышала – читала в книгах, видела в кино! – что мужчины и в самом деле неохотно признаются в любви даже самым любимым женщинам. Взять хотя бы фильм «Привидение», там герой Патрика Суэйзи всегда говорил «взаимно», и сказал Деми Мур, что любит ее, только когда… В общем, у них с Юрием все хорошо, и нечего придумывать поводов для беспокойства!

В Париже было облачно и ветрено – как и в Петербурге.

– Незачем было ехать, – заметила Люся.

Она сидела на какой-то конференции, а Стася гуляла и пила красное вино в кафе. Жаль только, что Юры не было рядом. Но он звонил каждый день, обещал – они еще побывают в Париже вдвоем.

– Чем занимаетесь? Наверное, по магазинам ходите?

– Люся пропадает на фестивале, а потом обещала какой-то сюрприз, по обыкновению. Наверное, поведет меня в Лувр.

– Смотрите, не подцепите там еще кого-нибудь, – проговорил Юрий не то в шутку, не то всерьез.

Но Люся собиралась не в Лувр, то есть в Лувр она тоже собиралась, но позже. К условленному месту она подъехала на такси. Была очень серьезной, в руках держала, как ребенка, большой букет роз. Стася подумала сначала, что букет ей подарили, но увидев среди красных роз одну-единственную белую, отчего-то решила, что Люся купила цветы сама.

Они приехали на кладбище Монпарнас. Люся устремилась по аллее между могил, Стася за ней с трудом поспевала и думала с тоской, что так всегда.

– Куда мы идем? Ты уверена, что знаешь дорогу? Потому что там, у входа, я видела, продается схема.

– Мне не нужна схема, – ответила Люся. – Я уже проходила этой дорогой. Шестнадцать лет подряд, каждую ночь. Сотни, тысячи ночей. И ты думаешь, я могу заблудиться?

– А…

– Здесь похоронен твой дедушка, принцесса. Кабус Бахтияр. Ты имеешь представление о революции в Иране?

– Конечно. Ты же мне рассказывала. Я думала, тебя так волнуют эти события, потому что ты видела шаха и шахиню, когда ездила с гастролями в Иран.

– До революции тогда оставалось всего ничего… Потом шах со своей Фарах убежали в Египет, и вскоре шах там умер. Кабус тоже покинул страну. Он жил во Франции и пытался организовать из Парижа свержение исламистов с помощью военных. В последний момент разведка Хомейни узнала о заговоре, и в ночь на восемнадцатое, кажется, июля восьмидесятого года президент Банисадр с помощью преданных исламских ополченцев арестовал путчистов. Так что Кабус так и не смог вернуться в Иран… – Люся задумалась на несколько секунд, неожиданно мягко посмотрела на внучку, и по ее лицу пробежал светлый лучик. – Этот злополучный Банисадр, разгромивший заговор, через год сам был вынужден бежать.

– Откуда ты все это знаешь? – поразилась Стася.

– Сейфуль-Мулюков рассказал, – усмехнулась Люся. – Все, мы пришли. Это здесь.

Стася посмотрела на надгробие, не зная, что она должна чувствовать. Не чувствовала ничего. От потрясения, что ли, – в груди только прохладная пустота.

– Я знаю, что это, – заметила вдруг Люся, глядя на нее. – Это пройдет. Ты полюбишь, и это пройдет.

– Я…

– Нет. Пока еще нет. Или, может, это называется не любовью, а как-то иначе. Придет день, и у тебя раскроются глаза. Ты заново ощутишь радость и горечь, ветер и солнце на своем лице, вкус яблока, прикосновение руки близкого человека. Ты научишься узнавать оттенки цветов и звуков. Ты поймешь, что жизнь похожа на песенку горихвостки, что она коротка и порой однообразна, но прелестна, прелестна!

Люся взяла Стасю под руку и сделала несколько шагов по дорожке. Спохватившись, обернулась и послала надгробию воздушный поцелуй:

– Оревуар, любимый. На пустынном океанском берегу, в доме из белого камня назначена наша встреча! Ты долго ждал меня, и вот уже скоро мы встретимся.

И они ушли.

А последний день в Париже принес Стасе тревогу. Юра не звонил, и его мобильный не отвечал. Дома тоже никто не брал трубку…