Книга Со всей дури! - Екатерина Вильмонт

И я все рассказала маме. При этом испытывала такое невероятное наслаждение, что сама себе удивлялась.

– Мамочка, ну почему ты на меня с такой жалостью смотришь? Я же счастлива без ума!

– Вот именно что без ума. Ну, пройдет у вас первый угар, о чем вы будете с ним говорить? Об авиации?

– Найдем о чем говорить.

– Я так понимаю, что он ас… Не только в небе, но и в постели?

– Ох, мама…

– Это тоже важно. Но разница в возрасте… Хотя какой смысл говорить об этом, ты же не в себе, моя девочка. Только, знаешь ли, нехорошо выходить замуж, когда и года не прошло. Да и полугода… Тебя осудят.

– Да плевать! Пусть.

– Нет, Ладошка, ты не права. Какие-то правила лучше не нарушать. Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Я лучше поговорю с Иваном Тимофеевичем.

– Мамочка, – засмеялась я, – знаешь, какая у него любимая фраза?

– И какая же?

– «Это не обсуждается!»

– И тебе это нравится?

– Ага! Еще как нравится! Это так приятно, когда мужчина умеет принимать решения и брать все на себя.

– Ну да, можно расслабиться и потом сказать – это было твое решение, а я тут ни при чем, да?

– Не знаю. Просто…

– Просто ты влюбилась как мартовская кошка, тем более на дворе март.

– Нет, мама, не влюбилась, наверное, а полюбила.

– Ну, это будет видно, моя девочка. Но, по крайней мере, у тебя совсем другие глаза.

– Я, мама, после смерти Андрея и уж тем более после сороковин жила как будто в броне…

– А генерал твой оказался еще и бронебойным? – хмыкнула мама.

– Мамуля, я тебя обожаю! Мой бронебойный генерал! Прелесть!

– Хотелось бы с ним поскорее познакомиться.

– Думаю, скоро тебе такая возможность представится. Если девятого мы подаем заявление, думаю, он сочтет необходимым попросить у тебя моей руки. У него, кстати, превосходные манеры.

– А чего у меня руки просить, если ты уже сама предоставила ему и руку, и сердце, и все остальное? Нерационально!

– Все-таки у меня самая лучшая мама на свете!

Утром я собиралась на работу, как вдруг айфон издал звук, оповещавший о приходе сообщения. Я открыла. Там была фотография. Иван в незнакомой мне куртке с меховым капюшоном держит в руках какую-то здоровенную рыбину, на лице неописуемый восторг. И подпись: «Тут такие караси! А ты моя золотая рыбка!»

– Мама, смотри!

– Караси? Разве бывают такие караси?

– Ну, вероятно, в Якутии бывают.

– А ты знала, что он рыбак?

– Нет.

– Слушай, а он вообще… пьет?

– Ну, пьет как нормальный мужик. Но на алкаша не похож. И даже на пьяницу.

– Ты почему не ответила на послание, золотая рыбка?

– Сейчас! – Я обняла маму и сделала селфи. Отправила фото Ивану со словами: «Мы недоумеваем: разве бывают такие караси?»

– Ты зачем это?

– Пусть знает, как выглядит его теща.

Тут же пришел ответ: «Евгения Петровна, я люблю Вашу дочь! Будьте к нам снисходительны. А караси, как выяснилось, такие бывают!»

– Смотри, мама!

– Да… А знаешь, он мне нравится. Он обаятельный, улыбка чудесная… Дай вам Бог счастья…

Она обняла и поцеловала меня. Я так поняла, что получила материнское благословение.

Выйдя на улицу, я написала ему: «Когда тебя ждать? А то мне уж замуж невтерпеж!»

И тут он позвонил, впервые за все дни.

– Девчуха моя, прости, что не звонил раньше, но только сейчас смог остаться один в нормальное время. Я так дико по тебе скучаю!

– Ванечка, ты эту рыбину из-подо льда выловил?

– Да, но…

– Смотри, не простудись, там же кошмарный холод!

– Не волнуйся! Тут по-другому ловят.

– А ты вообще рыбак?

– Да нет. Но иногда люблю… Только не с удочкой. Мне метод – на одном конце червяк, на другом дурак, как-то неинтересен. Боже мой, о чем мы говорим! Деточка моя… Я прилечу седьмого ночью, если будет погода. Но прогнозы не очень утешительные. Могу и задержаться. Если все-таки задержусь, значит, пойдем в ЗАГС не девятого, а десятого. А почему ты вдруг передумала?

– Потому что поняла – не могу без тебя жить. Совершенно не могу. Ты вон рыбу ловишь… А мне что делать?

– А ты пройдись по магазинам, купи новое платьице… Ой, я второпях не спросил, может, тебе деньги нужны?

– Нет, Ванечка, деньги у меня есть. А мысль хорошая насчет нового платьица. Здравая.

– Скажи, а твоя мама… Что она сказала про нас? Не говорила, что я для тебя староват?

– Ну, сначала говорила, но потом сказала, что ты ей нравишься, это после твоей просьбы о снисхождении. Ох, генерал, я уверена, вы с ней найдете общий язык.

– Ну и чудно! Все, девчуха, меня уже ждут! Будет возможность, позвоню, а нет, не сердись.

И он отключился.

У меня в животе порхали бабочки и расцветали незабудки! В таком состоянии я спустилась в метро и вошла в вагон. Народу было не очень много, и мне даже удалось сесть. И вдруг я ощутила на себе взгляд. Подняла глаза, и мне стало нехорошо. Напротив меня сидела Мария Афанасьевна, моя бывшая свекровь. Она смотрела на меня с ненавистью! И вдруг вскочила и шагнула ко мне. Я автоматически вскочила тоже, уступая ей место. Она села.

– Ну, здравствуй! Ты, я вижу, цветешь! И как совести хватает! Бесстыжая ты!

Я боялась, что она устроит публичный скандал.

– Мария Афанасьевна!

– Да я-то помню, как меня зовут, а вот ты, шлюха, забыла, кто ты есть. Веселая вдова!

– Мария Афанасьевна! – Я пристально посмотрела ей в глаза. – Если вам нужно со мной поговорить, извольте. Я сегодня после работы заеду к вам, и мы поговорим с глазу на глаз!

В этот момент поезд подошел к станции, и я выскочила из вагона. Дождалась следующего поезда, мне оставалась еще одна остановка. Во что бы то ни стало после работы заеду к ней и выясню отношения. Скажу ей открытым текстом все, что наболело. И пусть знает, что я… Да, черт возьми! Я веселая и ужасно счастливая вдова очень неверного мужа. Да, это правильно. Так поступают настоящие индейцы!

Едва я в боевом настроении вышла из метро, опять зазвонил телефон. Егор! Господи, я просто забыла о его существовании!

– Ладочка, я вернулся! Очень скучал! Пришлось задержаться… Устал страшно. А как ты?

– Я? Бурно!

– Да? Как интересно! Может, вечерком повидаемся?