Книга Под тенью Сатурна. Мужские психологические травмы и их исцеление - Джеймс Холлис

В другом случае, консультируя одного полицейского и его жену, я почувствовал к нему подлинную симпатию, когда он говорил о том, как щепетильно он относится к деньгам. При этом он рассказывал, что ему ежедневно приходится иметь дело с «отбросами общества». Во многом он был таким же подавленным и эмоционально уязвленным человеком, как мужчина из предыдущего примера. Оказалось, травмы лишь сломали его духовно, а не освободили для нового сознания. Несколько раз он набрасывался на жену с кулаками, однажды ударил ее и боялся, что может точно так же повести себя по отношению к дочери. Как-то раз он поднялся и решительно направился ко мне, чтобы настоять на своем; думаю, что, если бы я сдвинулся с места, он обязательно ударил бы меня. Избитый мужчина с избитым внутренним ребенком может только избивать других, так как ему никогда не хватает терпения, чтобы рассказать о своей боли.

Готовность женщин (которая обычно отсутствует у мужчин) рисковать раскрытием своей внутренней истины, вероятно, означает, что они чувствуют себя менее отчужденно. Согласно моим наблюдениям, женщины гораздо лучше переносят развод и потерю супруга, чем мужчины. Возможно, они ощущают себя менее покинутыми, ибо за это время научились устанавливать связь со своим внутренним миром. Совершенно точно можно сказать, что им проще найти поддержку у своих друзей и подруг. После развода или смерти супруги или подруги мужчина чаще перестает следить за своим здоровьем и впадает в депрессию, сидя в темноте с бутылкой или у экрана телевизора. И гораздо чаще он начинает суетиться, чтобы как можно скорее найти ей замену, лишь бы избежать одиночества.

Мужчины часто умирают вскоре после выхода на пенсию или в отставку, очевидно, из-за ослабления деятельности их иммунной системы. Возможно, травма Сатурна заключается и в том, что у мужчины, деятельность которого оценивают по ее результатам, после отхода от дел резко снижается самооценка. Всю жизнь ему внушали, что работа для него — все. Прекратив работать или поддерживать тех, кого обязан поддерживать, он будет чувствовать стыд и угрызения совести. Его будут считать безответственным лентяем. Святой Николай, бросивший свою семью, стал самым почитаемым святым в Швейцарии; французский художник Поль Гоген бросил жену и детей, чтобы начать новую творческую жизнь на Фиджи. Но так поступить могут лишь очень немногие люди. Оказавшись в роли подневольного рабочего, мужчина может испытывать унижение, но признает, что прежде он испытывал стыд от того, что бездельничал.

Наша культура предлагает иллюзорный выход: «В 65 лет или около того вам уже не нужно больше работать, чтобы доказать свою ценность. Теперь вы должны с честью покинуть поле деятельности и без всякой психологической подготовки к такому изменению в жизни целыми днями можете развлекаться, проводя время за карточным столом в Сан-Сити или Санкт-Петербурге (США)». Обо всех нас, побуждаемых материальной потребностью, а еще больше — страхом постыдной неполноценности, можно сказать словами Филиппа Ларкина:

«…мужчины, у которых первый тромбоз наступает, как Рождество, которые плывут по течению, связанные договорами и обязательствами, а также непременным соблюдением установленного порядка, в темнеющее пустое пространство старости и невозможности, потеряв доступ ко всему, что когда-то придавало вкус жизни».

Значит, современный мужчина больше всего страдает от травмы и отсутствия трансформации. Он страдает от сатурнианского бремени уготованной ему роли, которая скорее ограничивает, чем освобождает. Не обладая божественным видением, он страдает от душевных изломов. Его просят быть мужчиной, но при этом никто не может внятно сказать, что это значит, не считая самых банальных понятий. Его просят превратиться из мальчика в мужчину, но он не имеет ни малейшего представления о том, что значит быть зрелым мужчиной без всяких переходных ритуалов, без мудрых старейшин, которые могли бы подготовить его к этому превращению и совершить его вместе с ним. Его травмы не вызывают трансформации, они не приводят к углублению осознания и не делают богаче его жизнь. Они заставляют его время от времени пребывать в состоянии бессмысленной душевной немоты, пока не появится освобождающее телесное ощущение наступления смерти.

Ричард работал адвокатом в крупной фирме. Однажды ему приснился мужчина, который схватился с Арнольдом Шварценеггером, сорвал кожу с его лица и натянул ее на себя. Во сне Ричард почувствовал себя униженным. В ассоциациях к этому образу у него проявился страх, что его коллеги по работе не уважают его и что, видимо, он взял на себя непосильную ношу. Кроме того, ему приснилось, как к нему домой ночью, когда они с женой спали, влезает грабитель. Оцепенев от ужаса, Ричард думает: «Я должен встать и защитить свой дом». Он кричит: «Убирайся отсюда!» Через год ему приснился другой грабитель, который на этот раз лезет в комнату его дочери. Ричард встает и идет вслед за ним с бейсбольной битой в руках.

Ричард понимал смысл этих периодически повторяющихся образов в его сновидениях так: его роль заключается в том, чтобы обеспечить безопасность семьи и ее защиту. Он чувствовал свой страх и свою мужскую неполноценность. Он рассказал об этих мыслях терапевту лишь потому, что эти сны были слишком навязчивыми. В одном из них он увидел, как один человек избивает другого. Он кричит: «Оставьте его в покое». Тогда нападавший бросается за ним. «Мы начинаем драться. Я бью его ногой в пах. Этот удар сначала приводит его в оцепенение, но затем он берет верх и начинает меня мучить. Затем он забирает мои ботинки. Никто не может мне помочь». И снова Ричард почувствовал, что не смог защитить себя и тех, о ком заботился. Его мучитель украл у него ботинки, выбив почву у него из-под ног, лишив его точки опоры.

Или рассмотрим случай с Аллином, врачом клиники скорой помощи. Ему приснилось, что он находится в комнате с мужчинами моложе его. Все они очень метко стреляют из лука. Он тоже должен стрелять, но никто из них ему не показывает, куда и как нужно выстрелить. В конце концов он выпускает свою стрелу, но при этом не имеет никакого понятия, попал ли он в цель. Затем сцена во сне изменяется, и он оказывается в болоте, кишащем аллигаторами. Он борется с одним из них, который хочет затащить его на глубину. Полный ужаса, Аллин стремится скрыться от крокодила и выплыть на поверхность болота, где он хотя бы на время может почувствовать себя в безопасности. Очевидно, психика Аллина испытывает потребность в переходном ритуале. Он видит, что другие молодые люди уже справились с этой задачей, но при этом нет никого постарше, чтобы сказать ему, что надо делать. Он даже не знает, где цель и куда направлены его жалкие усилия. Поэтому он видит себя в болотной трясине, которая является энергетически заряженным символом скрытого действия бессознательного. Не имея поддержки отца, сновидец оказывается в смертельных объятиях хтонического материнского чудовища — своего материнского комплекса, угрожающего утащить его в глубину бессознательного. Хотя он выбирается на поверхность болота, он лишь временно находится в безопасности.

Заметим, что профессии обоих мужчин традиционно считаются социально значимыми и, казалось бы, должны повышать их уверенность в себе. Но, несмотря на это, они оба ощущают неполноценность и страх, когда их маскулинность подвергается испытанию. Они жаждут от окружающих помощи, чтобы преодолеть свою обособленность; они страдают из-за своих травм, не видя ни просвета, ни трансформации. Отсутствие чрезвычайно важных ритуалов перехода к состоянию зрелости проявляется в их снах, как, впрочем, и в сновидениях многих других мужчин. Повторяю: только признание своей внутренней жизни и преданность ей, например, внимательное отношение к содержанию своих снов, даже если заключенное в них послание неприятно, поможет им выявить свои тайные страхи и пролить на них свет сознания.