Книга Пегас, лев и кентавр - Дмитрий Емец

Кто-то барабанит ногтями в стекло. Она оборачивается. Мамася. Наивный фокус с дверью ее не обманул.

– Что-то ищешь?

– Ничего, – поспешно говорит Рина.

– Ну раз «ничего» – значит, ты его уже нашла!

Рина сопит.

– Веревку и всякие карабины, правда? – продолжает Мамася.

Рина не выдерживает:

– Так я и знала! Куда ты ее спрятала?

– Я не хочу быть матерью трупа!

– Подумаешь: жалкий четвертый этаж! Я не могу всякий раз обходить дом!.. Целых пять подъездов! – взрывается Рина.

Мамася крутит у виска пальцем.

– Это альпинистская веревка, а не вонючий шнурок! Я спускаюсь в системе! Это не опасно! – вопит Рина.

– Если веревка не порвется!

– Ты ее видела? На нее можно подвесить пустой «КамАЗ», и ей ни фига не будет!

– Вот именно: ей ни фига не будет! – едко соглашается Мамася.

Ее не волнует, что пишут липовые туристы с форумов в Интернете, у которых никогда не было «КамАЗа», ни пустого, ни полного. Да и потом: одно дело абстрактный грузовик, и совсем другое – больная на голову пятнадцатилетняя девчонка! Пусть Рина дождется совершеннолетия и тогда делает все, что угодно. Это Мамася и озвучивает.

– Знаешь, чем взрослый отличается от ребенка? – спрашивает она.

– Взрослый больше врет! – мрачно говорит Рина.

– Не только. Ребенок видит на столе яблоко, тянет к себе скатерть и не понимает, почему на него опрокинулся чайник с кипятком. Взрослый же предугадывает! Последствия! Своих! Действий!

Когда Мамася разозлена, она всегда перерубает предложения и говорит с кучей восклицательных знаков.

– Как ты с Артурычем? Берем и предугадываем? – не выдерживает Рина.

Это почти подло. Разговор на эту тему у них под табу.

– Это проблема папы! Он первый нас бросил! – жестко отвечает Мамася.

– Он потом возвращался!!! – говорит Рина.

– Это уже его сложности. Хочешь, чтобы я бегала туда-сюда?! – отрубает Мамася.

Рина берет рюкзак и молча уходит, стараясь окаменевшими лопатками показать, как сильно она оскорблена.

* * *

От дома к школе ведут две дороги. Первая – цивильная, асфальтовая. Вторая – альтернативная: мимо помойки, дальше поворот за гаражи и вдоль покрытой перхотью ржавчины узкоколейки. «Загаражная» дорога на двести метров короче, но в сто раз грязнее. Разумеется, Рина ходит только по ней.

Ближе к школе «загаражная» дорога дает ответвление к домам. Домов два. Первый – двадцатишестиэтажный, заселенный, но вход в него с другой стороны, с улицы. Другой, его близнец, недостроен. Рине он напоминает скелет динозавра. За ржавыми железными воротами – вагончик сторожа, но Рина видела его там только два раза. В первый раз он пил кефир, а во второй стоял босиком на снегу, качался и думал о чем-то печальном.

Рина любит бродить по пустым этажам и ощущать себя хозяйкой громадного дома. Изредка она прихватывает веревку, систему и спускается, допустим, с двадцать первого этажа на тринадцатый. Спустилась бы и ниже, но веревки не хватает. Знай об этом Мамася, четвертый этаж показался бы ей невинной детской забавой.

Между домами-близнецами из-под земли выползает толстая труба теплоцентрали. Осенью Рина самолично оббила ее досками, утеплила стекловатой и накрыла сверху полиэтиленом. Получилось надежное убежище для местного зверья.

– Эй, кто там есть? А ну, выходь по одному! Лапы за голову, хвостом вперед! – Рина махнула сосисками. Крайняя в связке больно мазнула ее по уху, доказав, что и сосиски в опытных руках могут стать оружием.

Из убежища вынырнули четыре кошки, десятка полтора подросших котят и мелкая, но прожорливая дворняжка Боба со склочным характером. Вся орава окружила Рину и принялась шипеть и рычать друг на друга, нагнетая зависть и конкуренцию. Дворняжка Боба внезапно вспомнила, что она собака, хотя еще минуту назад ей это было фиолетово. Она завалила одну из кошек, набила пасть ее шерстью и принялась давиться и клокотать.

– Продала друга за сосиску? А ну, кыш!

Рина решительно оттащила дворняжку Бобу за хвост и высыпала сосиски на траву. Кошки сомкнулись. Боба с истеричным визгом впрыгнула в середину, и похищенные у Мамаси сосиски в шесть секунд превратились в ничто.

Рина собралась уходить, но машинально пересчитала кошек и обнаружила недостачу в одного котенка. Это ей не понравилось. Когда кормят, у уважающих себя котят не должно быть других важных дел. Присев на корточки, Рина позвала его. Ей почудилось, что она слышит мяуканье.

Стало ясно, что с котенком что-то случилось. Другие кошки, среди которых была и его мамаша, помогать не рвались. Бобе тем более было не до него. Она обнюхивала Рине ботинки и чихала, надеясь чего-нибудь выклянчить.

– Неужели ты всерьез думаешь, что я полезу в вашу блохастую нору? – поинтересовалась Рина у котенка.

Котенок ничего не думал, только орал. Рина вздохнула, сняла рюкзак, постелила картон и полезла. Запах, как ни странно, не такой уж отвратный. Во всяком случае, пока в ту же дыру не полезла пахнущая помойкой Боба и не принялась, пользуясь теснотой, лизать ее в лицо.

Рина попыталась двинуть эту жертву неудачного скрещивания по голове, но в залазе было слишком тесно. Она даже локтем заслониться не могла. Только ругалась, мотала головой и пыталась боднуть Бобу хотя бы лбом. Дворняжка принимала это за особую форму нежности, умилялась, и ее пахнущий рыбой язык автомобильным дворником ерзал по лицу Рины.

Под конец у Рины все же получилось удачно боднуть дворняжку Бобу и добраться до котенка. Оказалось, он запутался когтем в одной из тряпок, что она накидала осенью для тепла. За зиму тряпки раскисли, и теперь было неясно: то ли кошки пахли тряпками, то ли тряпки – кошками.

Освободив котенка, здорово мешавшего ей своей паникой и тем, что он выпускал когти вместо того, чтобы их втягивать, Рина стала выползать. Попутно ее посетила мысль, что неплохо бы убрать тряпки. Ну хотя бы часть… Заранее морщась, потому что это «многообещало» сильную вонь, она поймала за карман старую куртку, валявшуюся с краю, и потянула ее за собой. И тут внезапно ощутила, что в кармане что-то есть.

Смотреть Рина не стала. Темно, да и дворняжка Боба вертится, пыхтит и щедро делится блохами: не так часто увидишь человека в одной горизонтальной плоскости с собой.

Осторожно выбравшись из залаза, Рина первым делом посмотрела на колени джинсов, потом на ладони, вздохнула и разложила куртку на траве.

Куртка была из очень толстой и грубой кожи. На груди и спине – узкие металлические пластины. Рина провела по ним пальцем, соображая, зачем они нужны. Если как доспех – слишком большие промежутки. Если украшение – слишком исцарапанный у них вид. Хотя куртка и пролежала всю зиму вместе с раскисшим тряпьем, но сама не раскисла и не завоняла.