Книга Кто натравил Гитлера на СССР. Подстрекатели «Барбароссы» - Александр Усовский

То есть превосходство врага в ключевом ресурсе войны было подавляющим. Впрочем, таким же оно было и во всех остальных отраслях.

* * *

Что должен делать ответственный государственный деятель, уверенный, что возглавляемому им государству грозит возможный военный и политический крах (пусть и отдаленный во времени)?

Искать выход из сложившейся ситуации.

Гитлер и принялся его искать.

Самым скверным в создавшемся положении было именно то, что наиболее радикальный и единственно успешный способ склонить Главного Врага, Великобританию, к миру военным путем был практически невозможен. То есть фронтов (сухопутных и морских) против Англии можно было понаоткрывать по всему миру; с этим проблем как раз таки не было вообще. Проблема была в другом – все эти фронты были бы второстепенными и малозначительными; они не вели к окончательной военной победе над врагом. И, более того, с каждым открытым фронтом возможности нанести решительное поражение противнику будут только уменьшаться . Ведь какая, в самом деле, разница, сколько английских танков сожжет в следующем году Роммель в ливийской пустыне? Лондон ему все равно будет не взять, захватить в плен короля и Черчилля не удастся. А танков англичане наделают новых (или прикупят у американцев) – лучшего качества и в большем количестве.

Посему «окончательное решение британского вопроса» не могло быть достигнуто без того, чтобы уничтожить (или довести до полного истощения) дислоцирующиеся на Острове КВВС и уничтожить (или загнать за Оркнейские острова) базирующийся на британские порты Королевский флот.

И лишь радикальное решение этих двух задач, с последующей высадкой немецких танковых корпусов на Британские острова, вело бы Германию к достижению хотя и ключевой, но, опять же, промежуточной (буде на то воля британского кабинета) цели – оккупации Англии силами вермахта.

Победа над Главным Врагом, ввиду всего вышеуказанного, становилась если не совсем уж несбыточной, то труднодостижимой – во всяком случае. И, опять же, даже захватив Лондон и взяв в плен короля, немцы могут не достичь конечного результата – Черчилль вполне может перебраться в Канаду и оттуда продолжать вести войну. И уж тогда-то принудить его к капитуляции будет вообще в принципе невозможно!

Военный выход из этой ситуации мог быть посему возможен лишь весьма гипотетически. Гитлер его не отбрасывал в сторону, но особой ставки не него не делал – из-за отсутствия ясно видимой перспективы и реальных военных возможностей рейха, главным образом.

* * *

Политический выход для Германии из этого тупика мог быть лишь один. А именно – заключение мира с Великобританией, НА ЛЮБЫХ УСЛОВИЯХ, вплоть до признания английских сфер влияния в Европе – к тому времени уже почти полностью немецкой.

Попытки установить мир с англо-французами Гитлер предпринимал много раз – об этом сегодня хорошо известно из открытых к свободному доступу документов архивов. Уже через неделю после начала Польской кампании он принимает решение слегка обуздать рвение своих подводников – за первую неделю боевых действий они потопили 11 английских судов общим водоизмещением 64 595 тонн (что составляло почти половину тоннажа судов, потопленных немцами за неделю подводной войны в самый ее разгар – в апреле 1917 года, когда Англия была поставлена на грань катастрофы). После этого английские потери пошли на убыль: 51 561 тонна – за вторую неделю, 12 750 тонн – за третью неделю и только 4646 тонн – за четвертую. 7 сентября адмирал Редер имел продолжительную беседу с Гитлером, который посоветовал флоту замедлить темпы. Франция проявила «политическую и военную сдержанность», англичане «колебались». Учитывая такую обстановку, фюрер решил (а Редер принял к исполнению), что подводные лодки, бороздящие воды Атлантики, будут щадить все, без исключения, пассажирские суда и воздерживаться от нападения на французские суда, что «карманный линкор» «Дейчланд» в Северной Атлантике и «Граф Шпее» в Южной Атлантике должны вернуться на некоторое время на свои базы. Как отметил Редер в своем дневнике, общая политика в данный момент сводится к проявлению «сдержанности, пока не прояснится политическая ситуация на Западе, на что уйдет около недели».

19 сентября (еще не завершена польская кампания!) Гитлер в Гильдхалле в Данциге произносит речь, в которой впервые говорит о мире. « У меня нет никаких военных целей против Англии и Франции, – заявил он. – Мои симпатии на стороне французского солдата. Он не знает, за что сражается» . А затем он призвал всемогущего, благословившего немецкое оружие, «ниспослать другим народам понимание того, насколько бесполезной будет эта война… и натолкнуть их на размышление о мирном благоденствии».

Что характерно – не только Германия жаждала мира; прекратить войну в Европе хотел и Советский Союз. Молотов и Риббентроп подписали в Москве 28 сентября декларацию о мире. В ней говорилось, что «правительства Германии и России, урегулировав конкретные проблемы, возникшие в результате распада Польского государства, и заложив прочную основу для длительного мира в Восточной Европе, выражают уверенность, что это будет служить подлинным интересам всех народов, положит конец состоянию войны между Германией и Англией и Францией. Оба правительства будут направлять совместные усилия на скорейшее достижение этой цели. Если же, однако, усилия договаривающихся правительств окажутся бесплодными, то это должно подтвердить тот факт, что Англия и Франция ответственны за продолжение войны…»

6 октября Гитлер произносит очередную речь – в ней он уже прямым текстом извещает западных союзников о своей готовности ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ добиться мира: «Мои главные усилия были направлены на то, чтобы освободить наши отношения с Францией от всех следов злой воли и сделать их приемлемыми для обоих народов… У Германии нет никаких претензий к Франции… Я даже не буду касаться проблемы Эльзаса и Лотарингии… Я не раз высказывал Франции свои пожелания навсегда похоронить нашу старую вражду и сблизить эти две нации, у каждой из которых столь славное прошлое… Не меньше усилий посвятил я достижению англо-германского взаимопонимания, более того, установлению англо-германской дружбы. Я никогда не действовал вопреки английским интересам… Даже сегодня я верю, что реальный мир в Европе и во всем мире может быть обеспечен только в том случае, если Германия и Англия придут к взаимопониманию… Зачем нужна эта война на Западе? Для восстановления Польши? Польша времен Версальского договора уже никогда не возродится… ( Замечу в скобках, что и в этом аспекте германский фюрер оказался удивительно прозорлив!) Вопрос о восстановлении Польского государства является проблемой, которая будет решена не посредством войны на Западе, а исключительно Россией и Германией… Бессмысленно губить миллионы людей и уничтожать имущество на миллионы же для того, чтобы воссоздать государство, которое с самого рождения было признано мертворожденным всеми, кто не поляк по происхождению. Какие еще существуют причины? Если эту войну действительно хотят вести лишь для того, чтобы навязать Германии новый режим… тогда миллионы человеческих жизней будут напрасно принесены в жертву… Нет, эта война на Западе не может решить никаких проблем…»