Книга Исповедь души - Лиза Рене Джонс

– Я ищу, честное слово.

Пауза в несколько секунд.

– Я не твой отец.

Я прикрываю глаза, борясь с воспоминаниями, которые он затронул: об отце, который пытался поработить меня с помощью своих денег. О страхе превратиться в свою мать, которая была больше собственностью отца, чем его женой.

– Я знаю, Крис. – Мой голос едва слышен.

– Знаешь ли, детка? Потому что ты меня не убедила.

– Да, знаю. – И это на самом деле так. Крис именно такой, как сказала о нем Шанталь: особенный. – Никакого сравнения.

– Тебе не грозит снова привыкнуть к деньгам, а потом остаться без меня и без денег. Я никуда не уйду. Однажды я уже совершил эту ошибку. Больше такого не повторится.

– Меня не волнуют деньги. Меня волнуем мы, ты и я.

– Тогда купи все, что тебе нужно, и все что хочешь. Нам это только на пользу.

Я слышу в его голосе лишь искренность и любовь.

– Это правда так много значит для тебя, да?

– Это часть строительства нашей новой жизни, Сара. Тебе надо постараться отпустить прошлое. – Он на секунду замолкает. – И мне тоже.

Он прав. И приезд сюда – большой шаг к этому и для него, и для меня.

На ум поневоле приходит Элла. Быть может, оставить свою работу и даже меня было для нее единственным способом начать новую жизнь?

– Я найду что-нибудь, что мне понравится, – обещаю я. – Как там у тебя дела?

Мы еще немного болтаем и уже собираемся закончить разговор, когда Крис игриво говорит:

– Трать деньги. Это приказ.

На что я отвечаю:

– Иначе?

– Лучше тебе не знать.

Да нет же, лучше знать.

– Ну, теперь ты просто-напросто искушаешь меня сжечь этот черный АМЕКС, который мне дал.

– Иногда, Сара, – сипло говорит он порочно-двусмысленным тоном, – награда лучше, чем наказание. – Он отключается, и я смеюсь и закусываю нижнюю губу, проигрывая в уме возможные награды.

Шанталь выходит из примерочной – сексуальное видение в облегающем красном платье.

– О-ох, слышала бы ты свой смех. Хотела бы я знать, что такого сказал тебе Крис.

– Мои уста запечатаны. – Я оглядываю ее с ног до головы. – Ты выглядишь просто отпад. Интересно, нет ли у них моего размера?

Лицо ее зажигается энтузиазмом.

– Наконец-то! Давай скорее переоденем тебя из джинсов в красный шелк, пока не передумала.

Два часа спустя мы с Шанталь выходим из магазина, и хотя еще только полшестого, на улице темно, и зябкая погода заставляет меня пожалеть, что моя черная кожаная курточка такая тонкая.

С семью пакетами разных размеров и веса я тащусь следом за Шанталь к дверям магазина женского белья, потрясенная тем, что в Париже нет ни одного «Виктория Сикрет», когда на телефон Шанталь приходит сообщение. Девушка достает свой мобильный из сумочки и, по мере того как читает сообщение, брови ее хмурятся.

– Мама подхватила какую-то желудочную инфекцию и просит меня присмотреть за бабушкой. – Она поднимает на меня глаза. – Прости. У бабушки в прошлом месяце был удар, и она только вернулась домой из клиники.

Я не могу поверить, что она извиняется.

– Твоя бабушка в тысячу раз важнее, чем я.

– Но мне так неловко бросать тебя одну. Хочешь, я доведу тебя до дома?

– Ты слишком добра, но, пожалуй, не стоит. Я и сама прекрасно дойду.

И действительно, до меня доходит, что уже некоторое время я не испытываю ощущения, что за мной следят, и это лишь доказывает мою теорию, что я просто выбита из колеи, ничего больше.

– Я провожу тебя и еще пройдусь по магазинам, прежде чем идти домой.

– Ну если ты уверена… – Она бросает взгляд на дорогу. – Мне надо на другую сторону улицы, чтобы поймать такси.

Мы вместе несемся через дорогу к ряду такси, и Шанталь машет первому в очереди. Закинув свои пакеты на заднее сиденье, приостанавливается:

– Все было просто здорово, Сара. Я так рада, что Кэти позвонила маме и свела нас.

Я с готовностью соглашаюсь. Мне нравится Шанталь, к тому же так хорошо обрести друга сразу же по приезде в Париж.

– Я тоже. – Я широко улыбаюсь. – Даже если ты ешь улиток. На здоровье!

Она хохочет, и ее смех так заразителен, что я не выдерживаю и тоже смеюсь. Махнув мне, она садится в машину.

– Увидимся завтра утром. Ой, погоди. – Еще не успев сесть, она снова выпрямляется. – Я весь день хотела спросить, но все время что-нибудь отвлекало меня. Кто-нибудь еще помогает тебе искать подругу?

Я недоуменно хмурю брови от этого неожиданного вопроса.

– Ну да, мы наняли частного детектива, который что-то предпринимает, но ему пока почти ничего не удалось узнать.

– А, ну тогда ладно. Думаю, просто сегодня ваши линии поисков совпали. Та женщина в мэрии сказала, что кто-то еще вчера спрашивал об Элле. – С прощальным приветствием она скрывается в машине.

Потрясенная, я еще долго стою после того, как такси отъезжает, прокручивая в голове слова Шанталь. Блейк в Штатах. Вчера он никак не мог быть в мэрии. Крис упоминал, что здесь тоже нанял кого-то, но я уверена, что этим делом пока еще никто не занимается. Может, Блейк проявил инициативу и нанял кого-то из местных, не поставив нас в известность? Должно быть, так.

Гудок клаксона приводит меня в чувство. Переложив многочисленные пакеты из одной руки в другую, я поворачиваю к череде магазинов и ресторанов. Прищурившись, различаю зеленую вывеску кофейни, куда и собираюсь направиться. Что мне сейчас нужно, так это спокойно посидеть за чашечкой мокко, позвонить Блейку и спросить, не нанимал ли он кого здесь. Все равно хотелось бы узнать последние новости про Эву.

Эва… как я могла забыть, что она обвинила меня в убийстве Ребекки? Мой единственный ответ – самосохранение: мой мозг решил, что пока с него довольно. На большее он пока не способен.

Не успеваю сделать несколько шагов, как кожу начинает покалывать, а волосы на затылке встают дыбом. От этого проклятого ощущения, что за мной следят, шаги мои ускоряются, и я оглядываю многолюдный тротуар и людей, спешащих в обе стороны по своим делам, но не обнаруживаю никакой очевидной угрозы.

Да и неудивительно. Это просто моя реакция на чужой, незнакомый город вкупе со стрессом последних дней, подогреваемый мыслями об Элле и Эве, вот и все. Ничего больше, я думаю. Надеюсь. Но эти доводы меня не успокаивают.

Я в трех торговых точках от «Старбакса», считаю двери до безопасного публичного места.

Еще одна дверь, и я у «Старбакса», уже собираюсь войти, когда вдруг останавливаюсь как вкопанная. Не веря своим глазам, смотрю на вывеску соседнего магазина: «Шрифт». Тату-мастерская Эмбер. Дверь в мастерскую начинает открываться, и адреналин выплескивается в кровь.