Книга Предложение повесы - Аманда Браунинг

— Но с твоей стороны это будет не так, — отрезал Дрю, и Кэтрин не стала спорить, поскольку возразить ей было нечего.

— Послушай меня, Дрю. Я пошла на это с открытыми глазами и не намерена жаловаться, даже если мне будет больно. Я к этому готова.

С тяжелым вздохом Дрю крепче обнял ее.

— Кэти, я очень тебя люблю, но все-таки ты дурочка. К такой боли невозможно быть готовым. К сожалению, тебе придется в этом убедиться на самом горьком опыте. Только не забывай, что я буду рядом, как только тебе понадоблюсь.

— Не говори никому из родных. Я бы не хотела, чтобы они о чем-то узнали и стали задавать дурацкие вопросы.

— Ладно. Но рано или поздно они все равно узнают. Где бы Джоэл ни оказался, о нем начинаются разговоры. И о тебе заговорят, как только увидят тебя с ним, предупреждаю.

— Я пронесу свой крест, если придется, — твердо сказала Кэтрин, высвобождаясь из объятий Дрю. — Послушай, может, поешь, раз уж ты здесь? У меня есть пицца, — предложила она и подмигнула, так как знала слабость Дрю к пицце.

— Пепперони? — спросил он с надеждой, а когда она утвердительно кивнула, отодвинул стул от стола и сел. — Ты мне выкручиваешь руки. Отрежь кусок побольше.

Хотя приход Дрю и развлек Кэтрин, его визит отходил на задний план по мере того, как приближался восьмой час. Теперь она могла думать только о Джоэле, о его неминуемом появлении. Долго, невероятно долго она мучилась вопросом о том, что надеть. Ничто не казалось вполне подходящим для столь важного события. В конце концов она остановила свой выбор на простом костюме изумрудного цвета из шелка.

А затем ей, разумеется, оставалось только ждать, и минуты, отделявшие ее от звонка в дверь, тянулись бесконечно. А стоило звонку коснуться ее слуха, как ее пульс пустился в галоп, и она сурово велела самой себе немедленно успокоиться. В результате, открывая Джоэлу дверь, она была внешне невозмутима, хотя внутри у нее бушевала буря.

В черном вечернем костюме и белой сорочке Джоэл был великолепен. Он стоял, галантный и беззаботный, небрежно засунув руки в карманы брюк. К тому же он был настолько красив, что подготовленные Кэтрин слова приветствия улетучились из ее памяти. Ее хватило лишь на то, чтобы вцепиться мертвой хваткой в дверную ручку и проговорить срывающимся голосом:

— Привет.

— Здравствуй и ты.

Эта ленивая улыбка сводила Кэтрин с ума. Она улыбнулась в ответ, смакуя тем временем каждую черточку Джоэла и совершенно потеряв представление о времени. Только слова самого Джоэла несколько привели ее в чувство:

— Я безумно восхищен твоим порогом, но все же хотелось бы оказаться в квартире.

Эта реплика отрезвила Кэтрин, заставила ее отступить, пропуская его, но и вновь вогнала в краску. Она мысленно выругала себя за идиотскую растерянность и постаралась собраться: если это не удастся, ей ни за что не утаить шила в мешке.

— Ой, конечно. Проходи.

Джоэл воспользовался приглашением — с негромким смешком.

— Твоя растерянность мне льстит. Думаю, с тобой это не часто приключается, — с издевкой заметил он.

— Просто я старалась определить, что тебе больше идет: этот костюм или та шкура, что была на тебе в тот раз, — сказала она с иронией.

Она провела гостя в тесную прихожую, которая мгновенно показалась ей вдвое меньше.

— И каков твой вердикт? — поинтересовался Джоэл.

Кэтрин прислонилась к двери, скрестила на груди руки и задумчиво склонила голову набок.

— Оба варианта равноценны, — наконец ответила она. — Сегодня ты просто неотразим. Это по какому-нибудь особенному случаю?

Джоэл улыбнулся ее маневру ослепительной белозубой улыбкой.

— Что, милая, выуживаешь комплименты?

Кэтрин кокетливо надула губы.

— Мог бы, по крайней мере, сказать, что я особенная.

— Кэтрин, дорогая моя, ты, несомненно, особенная. И, раз уж ты об этом заговорила, должен тебе заметить, ты и сама сегодня прелестна. В сочетании с этим цветом твои волосы блестят как отшлифованное золото. У меня дыхание захватывает.

— Очень хорошо, — произнесла Кэтрин, не скрывая удовольствия, после чего позволила себе окинуть фигуру Джоэла неторопливым взглядом. — Это только справедливо. Ты меня преображаешь с самой первой нашей встречи.

— Вот это настоящее признание. А что еще я с тобой делаю? — спросил Джоэл своим непередаваемо сексуальным тоном.

Она вскинула брови.

— А теперь кто из нас выуживает?

Он засмеялся.

— Touche[4].

Наконец Кэтрин подняла голову, посмотрела Джоэлу в глаза, и у нее вырвалось против ее воли:

— Долгая была неделя.

Улыбка Джоэла погасла. Казалось, именно этих слов Кэтрин он ждал. Он протянул руку и дотронулся до нее.

— Дьявольски долгая, — согласился он, с легкостью притянул Кэтрин к себе и впился в ее губы в долгом, проникающем до глубин души поцелуе, на который она ответила в полной мере. Оба они задохнулись, но, когда наконец оторвались друг от друга, почувствовали себя временно удовлетворенными.

— Боже, как мне это было нужно! — тяжело дыша, воскликнул Джоэл.

Он приник лбом к ее лбу, а она обвила руками его шею и выдохнула:

— Мне все равно, хочешь ты это знать или нет, но мне тебя не хватало.

Джоэл обвил ее бедра и привлек ее к себе.

— Я тоже по тебе скучал, — признался он. — Я этого не ожидал, но ты на прошлой неделе каким-то манером пробралась ко мне под кожу. Так вот и получилось: мне бы надо сосредоточиться на работе, а я думаю о тебе. Моя секретарша решила, что у меня грипп или что-то в этом роде.

Он вел себя не так, как это ему вообще свойственно; это обстоятельство настолько обрадовало Кэтрин, что она не могла сдержать смех.

— Бедный ты мой, — сказала она.

Однако ей нельзя поддаваться эмоциям. Как выясняется, надежда в чем угодно найдет для себя поддержку.

Синие глаза сузились в опасном прищуре, но веки не скрыли их блеска.

— Как я понимаю, тебе нравится держать меня на веревочке?

Если бы это в самом деле было так, с горечью подумала Кэтрин. Но все эти слова лишь составляют часть игры. И она исполнилась решимости эту игру поддержать, исполнить свою роль.

— А то! Ощущение власти женщины!

— И как именно ты намерена использовать свою власть?

Она задрожала всем телом от этого тихого, зовущего голоса. И ответила ему столь же зовущей улыбкой, играя тем временем лацканом его пиджака.

— Ну, мне лучше знать. А ты узнаешь потом.