Книга Цветок влюбленных - Алисон Эшли

— Я знаю, чем угодить тебе, — засуетилась Анна. — Я приготовила ореховый пудинг и пирог с сыром, ты так любила их в детстве.

— Я и сейчас люблю. Я бы помогла тебе накрыть на стол, но так хочется поскорей очутиться в своей комнате. Надеюсь, там ничего не изменилось?

— Все как ты и просила, дорогая. Я только вытирала пыль, но не трогала ничего.

— Прекрасно. Позови меня, когда все будет готово.

Выйдя из кухни, Джина на секунду закрыла глаза. Три шага вперед, поворот, затем восемь шагов по коридору, затем вверх по лестнице и пять шагов направо до ее комнаты. Этот путь она столько раз проделывала мысленно, что сейчас может пройти его с закрытыми глазами. Открыв глаза, Джина мельком взглянула на свое отражение в оконном стекле и, глубоко вздохнув, сделала первый шаг.

Окно, за которым виден сад и кусочек озера, старый диван, стол в углу, лоскутное одеяло, зеркало, которое так пугало ее по ночам. Как же часто она представляла себе все это, как мечтала вернуться! Усмехнувшись, Джина открыла окно, впустив в комнату поток морозного воздуха. Затем, отойдя к столу, выдвинула нижний ящик и достала спрятанную за книгами шкатулку. Открыла ее и достала какой-то документ. Просмотрев его, Джина коротко усмехнулась. Скоро, совсем уже скоро она сможет использовать этот документ и получить то, что давно уже должно принадлежать ей и ее семье. Как же хорошо, что когда-то Лора Кармайкл настояла на ее отъезде из Скай-мэнора! Останься она здесь, никаких перемен не произошло бы. Ее жизнь протекала бы в той серости, в какой прошла жизнь ее матери. Спроси у нее сейчас, любит ли она свою мать, Джина вряд ли нашла бы точный ответ. Когда-то мать была для нее самым главным человеком на свете, но с тех пор все изменилось. Сейчас все было по-другому. Она утратила способность любить, и единственный человек, к которому она испытывала теплые чувства, был Стивен.

Интересно, подумала вдруг она, догадывается ли Майкл Кармайкл о том, что Стивен его сын? Они ведь похожи, очень похожи, и, если бы не цвет волос и упрямое, порой даже угрюмое выражение лица Стива, все давно бы уже догадались о причине подобного сходства. Но ничего. Скоро все будет иначе, настолько, что мерзкая ведьма Лора Кармайкл выдерет все свои волосы от бешенства и отчаяния!

Эта мысль развеселила Джину, и, еще раз улыбнувшись своему отражению, она быстрым шагом вышла из комнаты. Родной дом это, конечно, прекрасно, но какой будет прекрасной жизнь, когда у нее будет достаточно денег на то, чтобы купить свой, самый лучший в мире дом!

Рождественский ужин, самый главный ужин в году. Есть еще рождественская ночь, но о ней лучше не думать. Не стоит думать и о том, что спустя несколько часов она сядет за один стол с Кристианом Ламбертом. И как, спрашивается, ей вести себя с ним? Мило улыбаться и делать вид, что они не знакомы? Что он не тот мужчина, в которого была влюблена Памела и с которым она, Кэтрин, целовалась в Центральном парке? Вспомнив о поцелуе, Кэтрин на несколько бесконечно долгих секунд закрыла глаза. Она и сейчас чувствовала вкус его губ, помнила их требовательное прикосновение. Если бы только испытать все это еще один раз! Вновь ощутить себя в его объятиях, прикоснуться к… Никогда еще Кэтрин не испытывала такого смятения. Слова Патриции продолжали звучать в ее сознании, но душа еще не была готова принять их. Окидывая задумчивым взглядом разложенные на кровати вещи, Кэтрин пыталась определиться с выбором, но, взяв в руки платье, юбку или блузку, тут же откладывала обратно. Все было не то и не так. Во всех этих вещах, как бы хороши они ни были, она выглядела как Памела. Ей же хотелось быть Кэтрин, только Кэтрин. Связь, что когда-то была неразрывной, дала трещину, но сегодня она впервые обрадовалась этому. Остановив выбор на платье из мерцающего светло-серого шелка, Кэтрин достала из сейфа украшенный бледно-розовыми опалами браслет, ожерелье и серьги белого золота. Бледно-розовый цвет опалов идеально сочетался с цветом облегающего фигуру платья.

Мама, разумеется, не одобрит моего выбора, но на этот раз ей придется смириться, окинув себя задумчивым взглядом, подумала Кэтрин. Интересно, Кристиан придет к ужину один или с Джиной? Она стала такой красивой и такой уверенной в себе… Совсем некстати вспомнился взгляд, которым Джина окинула ее у Моник, после чего Кэтрин ощутила сильный приступ ревности.

Я не должна так раскисать, не должна! — мысленно отчитала себя она. И хватит думать о Кристиане Ламберте. Лучше я буду думать о чем угодно другом! Ведь иначе можно сойти с ума от всех этих мыслей!

Он не должен, не имеет права сидеть за одним столом с этими людьми! Зачем он вообще согласился на эту авантюру?! Он сейчас же позвонит Дереку, объяснит все и уедет отсюда. И черт с ней, с этой Кэтрин Кармайкл! Она все равно никогда не поверит в его невиновность. Будет смотреть на него своими огромными глазами, в которых он почти уже утонул, и обвинять его в гибели Памелы. Но если он уедет сейчас, то уже никогда не сможет вновь встретиться с ней! Не сможет заключить ее в свои объятия, дотронуться губами до маленького розового ушка, ощутить упругость груди…

Нужно поговорить с ее родителями, объяснить им все и уже тогда думать, что делать дальше, решил наконец он.

Тишина в комнате казалась ощутимой на ощупь. В какой-то момент Кристиану даже показалось, что она живет своей собственной жизнью, имеет свой цвет и даже очертания. Прошло уже несколько минут с того момента, как он закончил говорить, но сидящие перед ним Лора и Майкл Кармайклы так и не произнесли ни слова. Он хотел уже молча выйти из комнаты, сесть в машину и уехать обратно в Нью-Йорк, как вдруг услышал:

— Мы рады, мистер Ламберт, что вы первый заговорили на эту тему, — произнесла Лора Кармайкл. — Мы с Майклом конечно же понимали, что этот разговор рано или поздно состоится, но было так тяжело начать его.

— Значит, вы все знаете?! — хриплым от волнения голосом воскликнул Кристиан. — Но откуда?

— Так уж случилось, что у нас есть запись того самого события, мистер Ламберт. И она полностью оправдывает вас. Ее сделал совершенно посторонний человек. Это любительская съемка, но сделанная достаточно профессионально.

Не зная, что ответить, Кристиан отошел к камину. На мраморной полке он увидел фотографию Памелы в рамке и, взяв ее, попытался понять, какие чувства испытывает сейчас. Странно, но он не чувствовал облегчения, лишь удушающую пустоту.

— Мистер Ламберт…

Голос Майкла Кармайкла донесся до него, словно сквозь слой ваты, и лишь усилием воли Кристиан нашел в себе силы вслушаться в произносимые им слова.

— Нам нужно было связаться с вами раньше, но слишком велико было потрясение. Должно быть, вам тоже пришлось нелегко, мистер Ламберт, и если в наших силах что-то изменить, то…

Ярость, сверкающая и переливающаяся всевозможными красками и оттенками, заполнила все его существо. Казалось, что стоит ему только открыть рот, как она хлынет наружу, затопит не только комнату, но и весь Скай-мэнор. Он чуть не сошел с ума, обвиняя себя в случившемся, едва не свел счеты с жизнью, трясся от страха при одной только мысли, что придется встретиться с родителями Памелы, и не предполагал, что они с самого первого дня знали о его невиновности!