Книга Осиное гнездо - Марина Серова

Я прыгнула за ним следом и, поджав в прыжке ноги, приземлилась коленями ему на спину. Бутман вскрикнул и вытянулся на полу. Я упала на него, больно ударившись локтем, но, правильно оценив ситуацию, заломила ему правую руку за спину.

Бутман извивался и дергался, стараясь и меня стряхнуть, и до пистолета дотянуться.

Ему это удалось, и, схватив «макаров» левой рукой, он развернул его и постарался через спину достать меня, но в последний момент я плечом отвела ствол.

Раздался выстрел, и тело Бутмана подо мной обмякло.

Выбив пистолет из его ослабевшей руки, я только сейчас обратила внимание на характер ранения.

Вот уж действительно — судьба не прощает ничего. Бутман сам себе прострелил голову с левой стороны. Откинув его руку, я разглядела рану: ничего страшного, просто мальчик стал отныне одноухим.

Одноухий бисексуал — даже оригинально.

Я перевернула Бутмана на спину и села на пол, выравнивая дыхание.

Бутман тихо стонал, пальцами щупая свою голову. В его глазах застыл ужас, когда он рассмотрел свои пальцы со стекающей по ним кровью.

Я подхватила пистолет и осмотрелась.

Оказывается, я попала в пикантный момент видеосъемок.

Я увидела видеокамеру, лежащую на полу. У противоположной стены, прикованная наручниками к трубе отопления, сидела Антонина.

В углу комнаты на облезлой тумбочке стояли маленький телевизор и видеоплеер.

— Привет, подруга, — хрипло сказала я, — а когда мы в последний раз виделись, ты ушла и даже не попрощалась. Это не есть хорошо.

Антонина шмыгнула носом и промолчала.

Бутман подал голос.

— Что тебе, стрелок-любитель? — спросила я у него и, опираясь о пол, встала, держа в руке пистолет. — Что-то хочешь сказать?

Бутман прошептал несколько непонятных слов, и я попросила повторить. Оказалось, что он просил перевязать его и объяснял, что на углу есть телефон-автомат.

— А зачем он мне? — удивилась я. — Мне звонить некому.

Я взяла второй пистолет и, посмотрев на номер, узнала свой «макаров». Подойдя к своей брошенной у входа сумке, я положила пистолет туда. Все должно быть на своем месте, если получается иначе, то меня это нервирует.

Ну почти всегда.

Тут вдруг переполошилась Антонина.

— Таня, это бандит! — вскричала она, показывая на Бутмана. — Освободите меня, пожалуйста! У меня рука болит!

— У нее болит рука, — пробормотала я, сокрушенно покачала головой и подошла к видеокамере.

Вынув из нее кассету, я воткнула ее в видеомагнитофон и пощелкала кнопками пульта.

На экране сразу засветилось изображение чумазой Антонины, с причитаниями выговаривающей спич на тему «Папа, дай денег».

— Вот тебе и кино! — удивилась я. — Бутман, ты перешел на новый жанр? А где же мальчики-нестандарты?

Он ответил невнятным ворчанием и продолжительным стоном.

— Не понимаю, — я пожала плечами и перемотала кассету.

Увидев, что на ней еще больше половины свободного места, я вставила ее обратно в видеокамеру.

— Ты! — крикнул Бутман. — Сука! У меня же может быть шок и ступор! То есть столбняк! Что тебе еще надо?!

— Не волнуйся так, Левик, — сказала я, — все будет хорошо у нас с тобой. Ты только не забывай, что ты мне кое-что должен. Вот сейчас ты мне все и расскажешь прямо в вечерний эфир…

Я поставила перед Бутманом табурет, положила на табурет видеокамеру, включила ее и прицелилась.

— Ну что, Левик, — я присела на пол, не обращая внимания на Антонину — отстегнешь ее, а она, пожалуй, еще и убежит, а я уже немножко устала, — чем быстрее ответишь на мои вопросы, тем быстрее получишь квалифицированную медицинскую помощь. Ты работаешь на Чернова?

— Нет, — ответил Бутман и снова застонал.

Ну как людям не надоедает повторяться! Никаких понятий о вкусе и приличиях!

— На Романа Балдеску, что ли? — задала я новый вопрос. — Или ты с чеченцами связан, придурок?

Бутман и тут изволил со мной не согласиться и, видимо, наконец-то сообразив, что ему выгоднее быть разговорчивым, затараторил:

— Мы с Вовой были компаньонами, с Вовой Прокопенко. Он как узнал, что дочка его босса не сперта, а шляется по Тарасову, решил на этом деле бабки наварить. А потом он скурвился и связался с ментами. Я понял, что Вова был компаньоном и с тобой тоже — какого хрена тогда вы вместе отирались? А ты из ментовки, это же ясно. Ну короче, когда обнаружилась эта телка, то я и решил Вову кинуть…

Бутман повел мутнеющим взглядом на мою руку с пистолетом и скривился.

— Все, что ли? — уточнила я. — Или еще что-нибудь знаешь?

— А эту девку никто и не воровал, она сама сюда приехала, и Вова по приказу Чернова просто ее охранял от хулиганов и прочее… Теперь все, — выдохнул Бутман.

— А кто меня давил твоей машиной и стрелял в меня около ресторана?

— На машине был Вова, а кто стрелял, не знаю. Ты хочешь, чтобы я здесь сдох, что ли?! — жалостливо вскричал Бутман.

— Ни в коем случае, вот теперь ты мне нужен живой и здоровый, Левик, — мило отозвалась я и со вздохом поднялась.

Я отстегнула Антонину — или как ее теперь правильно называть, даже не знаю — от батареи и вывела ее из дома, забрав, конечно же, не только пистолеты, но и кассеты. Пообещав Бутману вызвать помощь, я сдержала свое слово. Антонина снова нагрузилась своими умными книжками и, всхлипывая, поплелась за мною.

Я же, разобиженная ее недоверием к первейшему тарасовскому детективу, делала вид, что мы едва знакомы.

Подойдя с Антониной к телефону-автомату, висевшему на столбе, я набрала рабочий номер телефона некоего Володьки Степанова.

Я коротко продиктовала ему информацию, пресекая все вопросы, и очень попросила поспешить с помощью для Бутмана. Я ведь врать не умею, мне действительно расхотелось, чтобы он умирал.

Пока я общалась со своим старым знакомым, Антонина, сделав осторожный шаг назад, увидела, что я на это не реагирую, отступила еще на один шаг и, развернувшись, бросилась бежать по улице.

Я закончила разговор с Володькой, довольная тем, что все нужное я ему выпалила без свидетелей, и решила, что бегать мне уже надоело. Поэтому пошла быстрым шагом в том направлении, куда она удрала.

Я же хорошо знала этот приятный райончик и подозревала, что вряд ли у Антонины хватит ума зарыться в ближайших кустах и притвориться прошлогодней листвой, поэтому она должна была помчаться к остановке. А мимо остановки я уже проходила и знала, что там можно ожидать.

Закурив на ходу сигарету, я бодро шла к остановке, внимательно вслушиваясь в звуки, уже начавшие долетать до меня.