Книга Поцелуй любовника - Мэри Грин

Она пожалела служанок, наводивших чистоту в ХайКресенте, но ведь у них было больше сноровки. Отмыть пол можно и быстрее, если он достаточно чистый.

Серина вспомнила, что служанки пользовались метлами, чтобы сперва убрать пыль, а потом уже пройтись по полу мокрой тряпкой.

Она потянулась, расправив затекшие плечи. Руки ныли от непривычной работы, пальцы покраснели, ногти стерлись, спина взмокла от пота.

– Внизу метлы нет, – пробормотала она и тем не менее отправилась на кухню. Так просто она не сдастся! Она обыскала все углы. Можно было бы спросить у Лонни, но он кудато ушел. И слава Богу!

Она радостно рассмеялась, обнаружив за дверью посудомоечной кривую метлу. Меньше чем за чае она собрала почти всю пыль, чихая и кашляя.

Поменяв воду в ведре, она вымыла пол. Комната заметно преобразилась, в ней пахло чистотой. Серина с трудом разогнула спину. У нее не было сил отнести вниз ведро и тряпки.

Она тщательно вымыла руки и лицо с мылом, расчесала волосы и села на кровать, весьма довольная своей работой. На нее навалилась усталость. Сейчас бы выпить бокал вина, потом поесть и спать. Завтра она вымоет остальные комнаты.

Сэр Лютер Хиллиард узнал от слуг в ХайКресенте, что у няни Хопкинс в Лондоне живет сестра. Серина очень любила няню. Вполне вероятно, что она отправилась к Молли Хопкинс на Хеймаркетстрит и попросила у нее убежища. Куда же еще ей идти? Больше у нее никого нет.

Сэр Лютер заглянул через окно магазина, но увидел внутри только какието оборочки, кружавчики и прочую ерунду, которую так обожают женщины, эти отвратительные, алчные создания. Он рывком распахнул входную дверь. Кружева и ленты затрепетали от сквозняка.

Полная грузная женщина вышла к прилавку изза портьеры.

– Добрый день, сэр, чем могу служить?

– Я пришел коечто разузнать. Вы мисс Хопкинс? Женщина кивнула, в глазах ее промелькнуло подозрение.

– Меня зовут Лютер Хиллиард, я дядя мисс Серины. Я знаю, что вы родственница няни Хопкинс. Может, вы видели Серину? Она к вам не приезжала?

– Я с мисс Сериной не встречалась, – сухо ответила она и принялась скатывать ленточки. – Что вам от нее нужно?

– Поговорить с ней, только и всего. И разрешить одно досадное недоразумение. – Он через силу улыбнулся этой женщине, которая сверлила его недобрым проницательным взглядом. – Кстати, вы не знаете, где здесь поблизости платные конюшни? Я бы хотел переменить лошадей.

– Есть одна неподалеку, за углом, на Пэнтонстрит. Он поклонился, держа в руке треуголку.

– Премного вам благодарен за помощь.

А она действительно помогла ему, думал он, прикрывая дверь. Если повезет, ему удастся разыскать кучера Роя и карету в одной из конюшен, и уж он развяжет Рою язык… В этом ему помогут жесткие меры, которые всегда «располагают» к откровенности.

Ник отыскал Серину на кухне. Она сидела на стуле так близко от очага, что платье ее могло загореться в любой момент. Голова ее упала на грудь. Он заметил у ее ног ведро с грязной посудой, от его взгляда не укрылись и ее красные натруженные руки. У огня на кирпичном выступе стоял пустой бокал, тарелка и наполовину пустая бутылка вина, которую он купил вчера.

Он улыбнулся, разглядывая ее усталую позу. Впрочем, долго это не продлится – она очаровательна, только когда спит.

Он подошел к ней сзади, любуясь ее черными волосами, мягко струящимися по спине блестящим водопадом. Она сейчас больше напоминала служанку, чем благородную леди. Атласные туфельки порвались, чулки грязные, в дырках.

Довольный своими покупками, он положил сверток на стол. Как она обрадуется, когда увидит новое платье!

Он осторожно взял ее лицо в ладони и чуть приподнял. Она зевнула и подняла на него заспанные глаза. Впрочем, они тут же расширились, едва она его увидела. Серина вжалась в спинку стула, задрожав от страха.

– Ты! – осипшим со сна голосом произнесла она и облизала пересохшие губы, приложив ладонь ко лбу. – Ты вернулся.

– Я коечто тебе купил, да в придачу пирог с мясом из кофейни за углом. Ведь ты наверняка ничего не приготовила на ужин.

– Я слишком устала, чтобы еще и готовить, – проворчала она, с трудом ворочая языком. Она перестала дрожать, убедившись, что на сей раз ей ничто не угрожает.

– Но ты ведь голодна?

– Я поела хлеба и сыра, а на десерт взяла яблоко. До завтрака голод я утолила.

– Вот упрямица! – Он со вздохом повернулся к столу, на котором лежал пирог, прикрытый полотенцем. – Ты сама усложняешь себе жизнь. Была бы чутьчуть покладистее, было бы лучше.

Она поднялась и подошла к нему, и он вздрогнул, посмотрев в ее загадочные синие глаза; столько боли и отчаяния таилось в их бездонной глубине.

– Я думала, что сойду с ума от скуки, – пожаловалась она. – Карлик обращается со мной, как с ничтожеством, и делать мне совершенно нечего.

– Я понимаю тебя, но не обижайся на Лонни. Он ведет себя так со всеми женщинами. Жена его била. К счастью, она умерла, прежде чем успела его прикончить.

– О… – выдохнула Серина, пытаясь представить себе эту злючку. Может, мама тоже бы с удовольствием колотила отца, если бы он был поменьше ростом и послабее. Нет, мама не такая жестокая.

Она вздохнула.

– Ну так вот, я чуть с ума не сошла от скуки. Может, ты меня отпустишь? Я обещаю, что не выдам тебя властям. Ни слова никому не скажу.

Ник скрестил руки на груди и, прищурясь, посмотрел ей в лицо. Похоже, она говорит искренне.

– А чем вызвана столь внезапная перемена? Высокомерная аристократка, презирающая преступников, а теперь – смиренная служанка? Не верится, что твой характер так быстро изменился.

– При чем тут мой характер! – рассердилась она, всплеснув руками. – Ты ничего обо мне не знаешь. А свое обещание я сдержу.

– Кажется, я тебя раскусил, – холодно проговорил он. – Такие резкие перепады в настроении доверия не вызывают.

– Ты же сказал, что я могу уйти, если поклянусь, что не раскрою твой секрет.

Ник ухмыльнулся:

– Что, мое общество тебе уже наскучило? Серина бросилась на него с кулаками.

– Ты обещал, черт подери!

– Грубость не идет вам, мисс Ева, – протянул он, потом поймал ее руки и крепко сжал. Нежная кожа, хрупкие косточки. Глаза горят праведным гневом.

Ник привлек ее к себе и ощутил в ее дыхании запах вина. Если бы он мог, он держал бы ее здесь вечно, только бы не оставаться вновь в одиночестве.

Но самое главное, на нее нельзя положиться. Ему бы хотелось, чтобы она стала его другом, а может, и не только другом. Подумав так, он крепко обнял ее, не обращая внимания на ее негодующий крик, и впился в ее рот жадным поцелуем.

Забыв про ее строптивый нрав, он провел ладонью по ее спине и, обняв за талию, грубовато прижал к себе.