Книга Эльнара. Путешествие за море - Кора Бек

Следы былой красоты еще сохранились в хищном блеске ее зеленых глаз, в тонких чертах немного утомленного бледного лица, покрытого сеточкой мелких, но частых морщин, в капризном изгибе бледно-розовых губ и даже в ее все еще тонком стане. Но, как известно, годы всегда берут свое, и даже бедовая Анжелика к своим сорока годам отчасти успокоилась. А потому ее нынешний сосед Васена, проживавший этажом ниже, безусловно, был несправедлив, когда, взбешенный ее очередной выходкой, ломился в тяжелую, подпертую крепким засовом дверь мадемуазель Пишоне и грозился заживо похоронить «неугомонную старую ведьму» в самом лучшем своем гробу, дабы она навсегда оставила в покое добрых людей. Ах, если бы он знал Анжелику Пишоне в ее лучшие годы! Впрочем, гробовщик наверняка когда-нибудь осуществил бы свою угрозу, будь у него возможность хоть одним глазком увидеть, как злорадно улыбается и потирает от удовольствия руки противная старая дева, испытывая подлинный восторг от удавшейся на славу пакости и от того, что сумела вывести из себя Васену, слывшего первым насмешником и озорником Фаркона. Что тут поделаешь, встречаются на этой грешной земле такие люди, которые не могут чувствовать себя спокойно, если кому-то хорошо живется. Только старательно напакостив им, они обретают благостное расположение духа и возможность наслаждаться жизнью. Вот к такой занимательной особе волею случая попала Эльнара, сама того не ведая. Попросив мадам Петровну присмотреть за ребятишками, она постучалась в соседскую дверь, весьма заинтригованная неожиданным приглашением со стороны дамы, привыкшей смотреть на окружающих людей с таким высокомерием, будто она является по меньшей мере королевой Ланшерона.

Так получилось, что с наступлением холодов деятельная по своей натуре Анжелика вдруг заскучала. Выходить на улицу ей не хотелось, а соседи попрятались по домам, так что досаждать, увы, было некому. В столь тоскливые дни душу неугомонной женщины согревало лишь то, что ей удалось выбить кое-каких деньжат со своего последнего любовника, промышляющего торговлей посудой, старого скряги мсье Дюкара. Эти деньги Анжелика рассчитывала потратить на поездку в Ласток во время новогодних праздников, где у нее еще сохранились приятные знакомые. Но Новый год должен был наступить не завтра, и даже не послезавтра, а развлечений хотелось уже сегодня.

Прознав о вспыхнувшей страсти рыжеволосого Васены к черноокой девице, гостившей у семейства Басон, мадемуазель Пишоне решила помешать намечающемуся, на ее взгляд, будущему семейному союзу. Рассудив, что бедной красавице азиатке не устоять перед очевидными достоинствами видного рослого парня, имевшего надежный заработок, однажды вечерком Анжелика пригласила скромную девушку по имени Настена, которая жила прямо под ней. Настена — такая же рыжая и голубоглазая, как и молодой русич, только очень застенчивая, — давно страдала втихомолку по разудалому молодцу. Не решаясь признаться бравому парню в своих чувствах, она лишь провожала его тоскующими любовными взглядами. И в один прекрасный день востроглазая мадемуазель Пишоне подметила это. Она пригласила Настену к себе и без лишних предисловий заявила, что ей все известно о любви несчастной девушки к Васене. Сделала она это якобы из добрых чувств, предложив юной соседке свою бескорыстную помощь. Мол, парень, по которому сохнут многие девицы с улицы Руси, да и других кварталов тоже, просто так на тихую Настену, конечно же, никогда внимания не обратит. Вручив опешившей от неожиданности девушке пузырек с жидкостью подозрительного буровато-коричневого цвета, старая бестия заявила, что это сильнодействующее любовное зелье. Дрожа от страха, Настена с пузырьком в руках спускалась вниз, невольно вспоминая о тех ужасах, что рассказывала о мадемуазель Пишоне ее бабушка, с которой девушка жила после смерти родителей в их скромной крыше. Она долго мучилась, не зная, как поступить, но посоветоваться было не с кем, и огромное желание быть рядом с любимым взяло верх над благоразумием: подмешав эту жидкость в вишневый компот, в один из вечеров Настена угостила им ничего не подозревающего соседа. Бедная девушка так и не поняла: то ли зелье оказалось слишком слабым для могучего организма Васены, то ли мадемуазель Пишоне над ней просто подшутила, — но гробовщик, искавший любую возможность попасть к Басонам, по-прежнему не обращал внимания на застенчивую девицу. Встретив на лестнице соседку-искусительницу, Настена пожаловалась, что зелье не подействовало. Озабоченная своими мыслями, Анжелика удивленно взглянула на нее и, видимо, будучи не в духе, процедила: «Жаль, а то ведь удачная могла бы получиться пара из двух рыжих дураков». Настена только захлопала ясными глазами и тихо пролепетала: «Простите, мадам, но я не поняла, что вы сказали». Гадкая улыбка осветила поблекшее лицо бывшей куртизанки: «Не мадам, милочка, а мадемуазель — это во-первых. А во-вторых, сама дура, если понадеялась только на одно мое зелье! Не понимаешь, что ли, такой простой вещи: мужиков, вокруг которых бабы роем вьются, нужно титьками к стенке прижимать, да посильнее, чтобы они чего-то захотели!» После этих слов с чувством выполненного долга Анжелика важно поднялась на свой этаж, в одно мгновение утратив к простоватой Настене всякий интерес, но по-прежнему от души, по-анжеликовски, желая напакостить кому-нибудь из ближних.

Вскоре мадемуазель Пишоне встретила во дворе Эльнару и, разглядев красавицу как следует в ярком свете солнца, пришла к выводу, что Васене такая девушка не по зубам. Тогда ее осенила новая, и гораздо более гениальная, мысль! Анжелика всегда любила тонкую игру, и теперь ей представился самый что ни на есть удобный случай. Надо сказать, Анжелика Пишоне умела нравиться людям, которые не были знакомы с ее характером и образом жизни, и даже вызывать к себе доверие, если видела в том хоть какую-то выгоду. Поскольку в семействе Басон не принято было обсуждать своих соседей, Эльнара совершенно не представляла себе, какую худую славу имеет эта немолодая дама с открытым лицом, слегка подернутым сеточкой мелких морщин, доброжелательным взглядом завораживающих глаз и приятной улыбкой некогда чувственных губ.

Расположившись в уголке низенького дивана, Анжелика расспрашивала девушку о событиях, которые привели ее с Султаном в дом Басонов, и, внимательно слушая рассказ гостьи, то и дело восторженно всплескивала руками. Восторг мадемуазель Пишоне был совершенно искренним, поскольку ближайшие планы юной красавицы и ее друга удивительным образом совпадали с планами, которые она сама понастроила после неудавшейся затеи охмурения Васены усилиями Настены. Правда, переменчивая по своей натуре Анжелика ничуть о том не сожалела, ведь очередная заготовленная пакость намного превосходила прежнюю. Что поделать! Стареющая мадемуазель Пишоне нуждалась в более сильных ощущениях!

Так вот, узнав, что Эльнара и ее друг держат путь в столицу Ланшерона Ласток и лишь по счастливой случайности задержались в Фарконе, Анжелика со свойственным ей пылом принялась убеждать девушку в правильности принятого решения. Она с воодушевлением рассказывала о том, что когда-то сама жила в Ластоке и сохранила о нем самые чудесные воспоминания — даже лучше и ярче, чем о Париже! Естественно, мадемуазель Пишоне умолчала при этом, какой в действительности была ее тамошняя жизнь, и предложила заинтригованной девушке свою бескорыстную помощь в обустройстве на новом месте. По словам столь внимательной к чужим нуждам женщины, в Ластоке у нее осталось немало добрых знакомых, которые в память о былой дружбе с удовольствием помогут ее протеже.