Книга Сюрпризы фортуны - Наталия Вронская

— С удовольствием. — Курбатов улыбнулся, слегка удивленный некоторой вольностью ее обращения с ним, и они пошли вместе по самой длинной дороге к выходу.

К концу прогулки полковник был чрезвычайно очарован своей новой знакомой. Впрочем, очарован он был уже давно, с того момента, как впервые увидел Агнию в Летнем саду. Теперь же он был сильно увлечен и не на шутку заинтересован. Ибо в течение их разговора волей-неволей, но Агния проявила себя незаурядной собеседницей. Особенно произвел на Курбатова впечатление рассказ о путешествии за океан, о котором Агния вскользь упомянула. При этом она умудрилась избежать пристальных расспросов, отогнав их легкой шуткой, и перевела разговор на самого Курбатова. Полковник и не заметил, как их знакомство укрепилось в единый миг, и он уж был приглашен в дом.

Агния не понимала, для чего она это сделала. Ею овладело необыкновенное беспокойство, предвкушение чего-то необычного, нового. Словом, она не могла удержаться. После того как этот офицер познакомился с ней, она сочла себя вправе поступать так, как ей заблагорассудится. Только теперь она честно себе призналась, что вовсе не забыла Марселу, и той любви, что была меж ними. Ей было плохо без этого чувства, без него самого, и оттого она бежала общества Вольфа и всякого прочего общества, ведь все это ей слишком напоминало те дни, когда она познакомилась со своим бразильцем. Но одиночество не лечило душевных ран, оно их усугубляло. И оттого это новое знакомство, новое лицо, новый мужчина показались ей чуть ли не спасением.

Со всем энтузиазмом она в несколько дней повела дело так, что сумела лишить рассудка и себя, и Курбатова, совершенно забыв, что Судьба не дремлет и рука ее тяжела.

17

Серафина, никогда не читавшая в газетах ничего, кроме светских сплетен и полицейских известий, и в этот раз не изменила своему обыкновению. Поэтому, когда она громко вскрикнула и притом разбила собственную чашку, Агния решила, что в этом виновата очередная жуткая история из тех, которыми пестрели газеты.

— Стоит ли бить чашки? — только и пробормотала она, не слишком волнуясь о происходящем.

— Агния… Агния… — пробормотала Серафина, подняв разом побледневшее лицо и вцепившись изо всех сил в газету.

Агния, увидев такую картину, замерла и быстро и громко спросила:

— Что? Что случилось? Бога ради! Что?

— Барон…

— Что барон?

— Барон убит…

— Вольф? Вольф… — Агния тяжко опустилась на стул. — Но как? Что произошло?

Серафина, пережив первое потрясение, опустила глаза в газету, но прочесть не смогла. Она что-то пробормотала себе под нос, а потом, взглянув на Агнию, сказала:

— Он убит в собственном доме ночью. Застрелен… Полиция занимается розыском…

— Вольф. Вольф… Бедный Вольф…

Агния вскочила из-за стола. Перед глазами ее, как живой, вставал образ барона, каким она всегда его знала: любезного, обаятельного, неизменно с ней милого… Она попыталась вообразить себе его тело, распростертое на полу, мертвое, недвижное, и ей стало так страшно, что она заплакала. Серафина, видя ее состояние, сдержаться тоже не смогла и заплакала следом. И будто бы этого было мало для них обеих! В дверь постучала испуганная горничная и, войдя, не дождавшись приглашения, поначалу оторопело остановилась, увидев рыдающих хозяек, а потом пробормотала:

— Агния Егоровна, там человек из полиции.

— Из полиции? — Агния и Серафина разом перестали плакать, испуганно переглянулись и приподнялись со своих мест. — Ну, проси… — растерянно произнесла Агния.

И через минуту в комнату вошел полноватый человек в штатском, с забавными усами над верхней губой, прямо за ним держались двое полицейских в форме.

— Госпожа графиня Агния Егоровна Елович-Малинская здесь проживает? — осведомился человек в штатском.

— Да, это я, — вздрогнув, ответила Агния.

— Я имею для вас предписание, сударыня.

— Предписание? Какого же рода? — сердце у Агнии ушло в пятки.

Краем глаза она заметила, что Серафина побледнела и поднесла руку к горлу, словно хотела унять неистовое дыхание.

— Мне приказано доставить вас в участок для дачи объяснений, — отчеканил усатый господин.

— Что же я должна объяснить?

— Обстоятельства смерти вашего бывшего знакомого, барона Вольфа фон Литке, погибшего при невыясненных обстоятельствах в собственном доме прошедшей ночью.

— Но… Но почему?.. — только и смогла пробормотать она.

— Вы же являетесь его сестрой, не так ли? По крайней мере, — вдруг усмехнулся усатый господин, — вы так заявляли. Вы долго жили в его доме раньше, вернулись в него несколько месяцев назад по приезде в Петербург и, как нам стало известно, покинули его совсем недавно… Тому всего несколько недель.

— Верно…

— Нам необходимы ваши объяснения, сударыня. Извольте проследовать за мною.

— Под конвоем? — с неожиданной дерзостью усмехнулась она.

— Ну что вы! Какой конвой? Просто у нас так принято, — развел руками господин. — Не извольте беспокоиться. Впрочем, ежели пожелаете, то мои люди последуют стороной, а мы с вами…

— Отчего же, — возразила Агния. — Я не возражаю. И так, полагаю, все соседи в курсе произошедшего. В моем доме полиция, хозяйка увезена под арестом…

— Сударыня! Помилуйте! Какой арест? О чем вы? — усатый господин сделал недоуменное лицо.

— Оставьте, — устало махнула она рукой. — Вы позволите мне одеться?

— Безусловно…

Агния отправилась к себе в комнату. За ней побежала перепуганная Серафина, не проронившая до сей поры ни слова. В комнате Агнии ее прорвало:

— Арест! Арест! — причитала она. — И подумать только! Тебя, тебя арестовали! Не меня, а тебя!..

— При чем же здесь ты? — с деланным спокойствием спросила Агния. — Не ты же была сестрой Вольфа.

— Ты тоже ею не была!

— Но я так упорно об этом твердила.

— Что же делать?

— Помоги мне одеться, мне хочется чувствовать себя уверенно…

Агния понимала, что еще немного, и она лишится всего своего самообладания. С ней происходили многие вещи, но вот арест… Она по-настоящему испугалась. Кто знает, что ее может ожидать в таком случае…

— Что ж… Я готова. — Агния, не желая медлить, решительно и быстро собралась и вышла к полицейскому.

— Проследуйте за мной. — Усатый господин довольно вежливо указал ей на дверь.

Перепуганная Серафина, всю жизнь боявшаяся тюрьмы, как огня, всплеснула руками и заплакала, продолжая бормотать что-то свое и не в состоянии остановиться.

Покидая свой дом, Агния была уверена, что скоро назад не вернется. Да и вернется ли вообще…