Книга Кровавый коктейль - Марина Серова

Похоже, в таком виде моя персона их не интересовала, что мне и требовалось. Проследовав мимо стоявших парочкой машин, я скорчила рожу и показала язык. И хоть я была спиной в это время к Корявому и его соратнику или соратникам, жест предназначался именно им. Охраняйте мою «девяточку», мальчики, а я прошвырнусь по свежему воздуху.

Выйдя со двора, я отбросила хромоту и поскакала юным зайчиком. Через две минуты вошла в ворота школы и сразу свернула за угол — принять достойный вид — не пугать же добрых людей. Сменив обувь Елены Ивановны на свои высокие стильные сапоги с пряжками на лодыжках, а платок на шляпку, выпустив из нее белокурый локон, я на ощупь подкрасила губы и только потом вошла в здание школы.

Выяснив у вахтера местонахождение учительской, я пошла по узкому коридору, слева в котором находились окна, а справа — раздевалки, загороженные металлической решеткой, как в зоопарке. Выйдя из него в другой коридор, расположенный перпендикулярно первому, я остановилась в тяжком раздумье: лестниц оказалось две — справа и слева. Махнув рукой, я свернула на левую. Она вывела меня прямо к двери учительской.

Школа явно не высшего сорта: мрачноватые крашеные стены, ободранный пол, а в учительской почти полное отсутствие мебели. И абсолютная тишина везде: и в коридорах, и в учительской. Пройдя через нее в кабинет завуча, я наконец-то обнаружила признаки жизни.

— Простите, пожалуйста, — обратилась я к светловолосой полной женщине бальзаковского возраста, — я хотела бы видеть Яковлеву Наталью Александровну, это возможно?

Я рассчитывала на удачу, хотя вполне могло быть, что она заболела, уволилась, ушла на пенсию или просто у нее методический день. Но фортуна, очевидно, благоволила ко мне сегодня.

— У нее урок в семнадцатом кабинете.

— Спасибо большое. А когда кончится урок?

— Через пять минут. Подождите в коридоре, девушка.

Я вышла в коридор и стала любоваться слегка устаревшей наглядной агитацией типа «Учись учиться», размещенной на стенах в коридоре. Такие призывы я еще из своего детства помню. Вероятно, здесь исходили из принципа: «Все новое — это хорошо забытое старое».

Прозвенел звонок мощностью в огромное количество децибелов. Я от неожиданности чуть не упала. И тут же поднялось нечто невообразимое. Дикие вопли чередовались с хлопаньем дверей, которое произво-дилось с такой силой, будто их пытались сорвать с петель. Здание школы сотрясалось от топота ног и, кажется, было готово развалиться по кирпичикам. Непонятно, как оно выдерживало столь мощный резонанс.

Вот так, наверное, будет выглядеть начало атомной войны.

За дверями семнадцатого кабинета пока сохранялся нейтралитет, но не слишком долго. Через полминуты дверь распахнулась, с силой хрястнувшись о стену. И мощный громогласный поток понесся по коридору.

«Бедная Ленка» — это все, что я могла подумать, имея в виду свою подругу.

Наконец класс опустел. Я получила возможность войти.

— Здравствуйте, Наталья Александровна, я к вам по делу. Я частный детектив, Татьяна Александровна Иванова.

Больше я ничего сказать не успела. В класс ворвался другой оглушительный поток.

— Ты, Зебра, ща получишь, отдай пакет, овца! — вопил маленький взъерошенный мальчонка.

Зебра — светловолосая, рослая, полноватая девочка с зелеными миндалевидными глазами, хрястнув коротышку по темечку и швырнув затем пакет между рядами, — смачно ответила:

— Ка-зел.

— Зеброва, как тебе не стыдно! Ты же — девочка.

— Наталья Александровна, он сам лезет.

— Так, быстро все положили сумки и вышли из класса.

Я думала, что приказ учителя потонет в этом хаосе. Но умные детки, как ни странно, услышали и подчинились.

Мы остались вдвоем. Но не успела я сказать и двух слов, как снова прозвенел звонок, и толпа вновь повалила в класс.

— Наталья Александровна, когда вы освободитесь?

— Извините, Татьяна Александровна, уроком я, разумеется, пожертвовать не смогу, но он последний сегодня. Тогда я в вашем распоряжении. Только не могу взять в толк, что привело вас?

— Это давняя история. Ведите урок, я подожду.

Поскольку у меня образовалось «окно» объемом в сорок пять минут, я решила не терять времени даром, а нанести еще один визит, чтобы дополнить картину, — визит опекунам Ханина.

Они жили тут же, недалеко от школы. Если идти пешком, надо только перейти железнодорожные пути станции «Примыкание», а на машине пришлось бы ехать через весь третий квартал.

Так что, получив отсрочку, я ничего не теряла. Спотыкаясь на насыпи из щебня — попробуйте сами пройти там в сапогах на платформе и высоком каблуке, да еще в кромешной тьме, — я перешла наконец-то на четную сторону улицы Омской, что было равнозначно разве что переходу Суворова через Альпы.

И вот то «змеиное гнездо», о котором я вам, дорогой читатель, уже рассказывала.

Здесь мало что изменилось с тех пор, когда я была тут в последний раз. Но перемены все же были. Некоторые деревянные сарайчики, подточенные временем и грибком, рухнули, как карточные домики, похоронив под обломками содержимое. Содержимое же сарайчиков не представляло, наверное, особой ценности для жильцов, оно так и осталось лежать вперемешку с обломками досок и ржавых гвоздей. Они, несомненно, были бы просто находкой для Анри Матисса или Поля Сезанна.

Где-то здесь, во дворе собственного дома, был убит Вячеслав Ханин.

Я ужасно сожалела, что у меня не было с собой фонарика — непредусмотрительно с моей стороны. Хотя бараков здесь всего четыре: искомый можно вычислить методом исключения.

А тут, на мое счастье, из подъезда вышел мужчина с ведром и, отдалившись метра на три от дома, выплеснул содержимое на снег.

Это при обменах квартир именуется «частичными удобствами». Я выяснила у него расположение дома номер четыре и вошла в нужный подъезд. Деревянная лестница обледенела, ступеньки громко скрипели, и я не знала, чего опасаться больше: сосчитать ступеньки лбом или получить ими по темечку в случае обвала. Мне повезло — я уцелела и тщетно шарила руками по косякам двери квартиры номер три в поисках звонка. Напрасный труд. Такой роскоши хозяева позволить себе не могли.

Я постучала: сначала согнутым указательным пальцем, потом кулаком и потом ногой со всей силы, жертвуя каблуком.

За дверью завозились, засопели, икнули и стали шарить, вероятно, в поисках задвижки.

Наконец с суперзадачей справились, дверь открылась, и я чуть не рухнула, сраженная ароматом. Удивляюсь сама себе, как на ногах удержалась. Такой стойкий дух перегара сразил бы и лошадь.

— Кого принесло? Заходи, у меня тут лампочка в прихожей сгорела.

— А где-нибудь в квартире лампочка есть?

— Ды щас вот на кухне свет зажгу.