Книга Хорошая девочка - Натали Андерсон

Лина стала лучше понимать Сета. Он был независимым во всем. И всю ответственность брал на себя. Один против всего мира — в одиночку. Ни постоянного делового партнера, ни постоянной спутницы… Ее сердце заныло.

С наступлением вечера они перекусили на кухне. Лина, надев очередную его футболку, размышляла, не пора ли ей образумиться и пойти домой.

— Я знаю, почему ты постоянно смотришь на часы, — бросил Сет. — Сегодня матч. «Рыцари» играют в Веллингтоне, и ты хочешь это увидеть.

Вообще-то она забыла об этой игре.

— Не беда, — заявила Лина. — Я знаю, что они выиграют.

— Пойдем. — Сет поднялся. — Есть отличное место, где мы можем полюбоваться ими во всей красе.

— Правда?

— Но я не могу пойти в этом. — Лина указала на футболку и шорты. — Я переоденусь в платье.

— Не стоит, эта футболка как раз то, что надо. Сейчас поищу для тебя джинсы.

Можно подумать, ей подойдут его джинсы, и можно подумать, она наденет их в общественное место. Лина с изумлением наблюдала, как Сет ищет молоток и гвозди, чтобы пробить дополнительную дырку в ремне и вдеть его в джинсы, которые он подобрал. С ее крошечными шлепанцами это будет смотреться сногсшибательно.

— Я не могу выйти в этом.

— Тебе очень идет. Пошли. — Он засмеялся. — Начало в десять.

Они все больше отдалялись от богатого центра с его ресторанами. Сет вел ее по улочкам, где стены были разрисованы граффити, а заборы повалены.

— Ты всех своих девушек водишь сюда? — Лина с сомнением взглянула на плохо освещенный бар и шеренгу мотоциклов у входа.

— Это местечко не очень известно, — проговорил Сет. — Не волнуйся, со мной ты в безопасности.

Лина не испугалась, скорее развеселилась:

— Мне не нужна твоя защита. Я могу постоять за себя.

— Ага, просто королева карате.

Место было далеко не романтичным, зато на стене висел огромный экран. И еще один — напротив.

— Не жди, что тебе предложат шампанское, — подмигнул Сет.

Было ясно, что здесь в ходу пиво и спортивный дух.

Они отнесли напитки на высокий столик в дальнем углу. Народ подтягивался, игра только началась.

Лина отпила глоток пива и распечатала пакетик арахиса, прислушиваясь к словам комментатора.

Сет поймал себя на том, что смотрит на нее едва ли не чаще, чем на экран. Скоро он понял, что может судить, хорошо ли играют «Рыцари», по тому, как сужаются глаза Лины. Ее крики, когда они выигрывали, были фантастическими, а улыбка, с которой она поворачивалась к нему, — потрясающей.

Затем пошли комментарии. Сначала губы Лины беззвучно шевелились, будто она произносила какое-то магическое заклинание. Но когда страсти на экране накалялись, ее голос становился громче.

— О, ну что ты делаешь? — кричала она, морща лоб. — Вон туда. Мяч! Ну же, давай!

Сет чуть не подавился пивом. Шумно откашливаясь, он поставил бутылку на стол.

— Лина, — произнес он медленно и наставительно, будто обращался к ребенку. — Это же телевизор. Они. Тебя. Не слышат.

Она принялась швырять в Сета арахисом, смеясь над его попытками поймать орешки ртом.

— Ты просто не можешь смириться с тем фактом, что я знаю об этой игре гораздо больше, чем ты, — фыркнула Лина.

Сет признавал это. И ее комментарии доставляли ему колоссальное удовольствие. Как и некоторым мужчинам, сидящим рядом, как он заметил.

— Представь, что ты сидишь на трибуне с детьми, — поддразнил ее он. — Бедняжки! Ты же то и дело будешь орать на них.

— Я не буду крикливой мамашей.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Нет, правда не буду, — настаивала Лина. — Они смогут делать то, что захотят, и быть кем захотят. Им не надо будет равняться на олимпийские стандарты. Они просто будут, и за это я их буду любить.

Сет внимательно посмотрел на нее.

— Все было настолько плохо? — спросил он прямо.

Лина не смотрела на него.

— Ты победитель, Сет. Ты не знаешь, каково нам, смертным.

— Нет?

— Нет. — Она покачала головой. — Ты даже представить не можешь.

Он попытался улыбнуться. Но Лина не улыбалась.

— Мои родители отлично знают, как устроить торжественную вечеринку в честь победы. Но для этого нужно победить, верно? У моего брата и сестры отличные гены. А мне достались гены неудачницы. Но для тех, кто послабее, планку не опускают. — Она покачала головой. — Мои родители — юристы. Акулы большого бизнеса. Они познакомились в университете — оба играли в теннис. Они достигли многого и ждали достижений от нас. Для них нет более радостного события, чем успех. Победителям устраивают праздники и оказывают уважение. Я очень старалась, но моих усилий оказалось недостаточно.

Лина замолчала. Она проглотила комок в горле, чтобы восстановить дыхание.

— Я люблю брата и сестру и горжусь ими. Но и завидую тоже. Где мне с ними тягаться? Это не их вина, но я оказалась вне игры. Вот почему я отлично справляюсь с работой помощника — это стало моей нишей. И так было всегда — каждый день у нас в школе проходили либо спортивные состязания, либо математические олимпиады, либо еще что-то. За ужином они обсуждали стратегию и тренировки. Родители отдавали им все свое время.

— Что ты делала, пока твои родители занимались ими?

— Если меня не просили помочь, я шла смотреть регби.

— Лина, далеко не каждый может побеждать постоянно.

— О, еще как может. Наглядный пример. — Она кивнула на экран, где «Рыцари» только что забили гол. — И рядом с теми, кто выигрывает, находятся те, кому это никогда не светит.

— Нельзя зацикливаться на этом. Жизнь многогранна.

— Я смотрю на «Рыцарей», на то, в какие тиски они загоняют себя, и считаю это полным сумасшествием. Но таковы правила в моей семье. Это тот путь, который, по мнению родителей, сделает нас счастливыми.

— И ты не протестовала? Не пыталась перейти границы, чтобы хоть так привлечь к себе внимание?

Сет вел себя именно так после развода родителей.

— Я действительно кое-что натворила, — тихо сказала Лина. — И еще как натворила. Оглядываясь назад, я думаю, что причина крылась в недостатке внимания. В конце концов я оказалась по уши в дерьме и все им рассказала, потому что нуждалась в поддержке.

Молодая женщина побледнела. Сет не решался торопить ее, хотя сгорал от любопытства.

— Как они отреагировали? — осторожно спросил он.

— Прежде всего они поинтересовались, знает ли об этом кто-нибудь еще, — прошептала Лина. — Больше всего их волновало, что начнутся разговоры. Их имидж мог пострадать. Они не спросили, в порядке ли я. Они не набросились на меня с криками, почему я была такой дурой. Даже это было бы лучше. Это говорило бы о том, что я для них что-то значу.