Книга Авиньонский квинтет. Констанс, или Одинокие пути - Лоуренс Даррелл

— Нет, это была не я, — проговорила она. — А, может быть, и я, но в другой жизни — кто знает?

Мы настолько сблизились, что с грустью думали о неизбежном скором расставании: сразу за следующим поворотом находился городишко, в котором завтра будет ждать автомобиль, чтобы отвезти нас обратно в столицу, где нам предстоит обед с принцем. Печалило меня и то, что Сэму скоро возвращаться на фронт — а ведь всем было известно, что в Западной пустыне назревало большое сражение. У меня сердце переворачивалось при мысли о Констанс — когда я смотрел, как ее красивый беззаботный муж собирается в дорогу.

Следующий день был полон прощаний и сожалений, неподдельно искренних, — ведь путешествие было изумительным, настоящим чудом покоя и радости. Ну, конечно же, мы поклялись, что это не последняя наша встреча. Печально, стараясь ничего не забыть, мы сложили вещи в большой автомобиль с камуфляжной окраской и государственным гербом, принадлежащий штабу египетской армии. Обратное путешествие мы совершили в сумерках и в шуме, особенно интенсивном, когда проезжали прибрежные деревни, разгоняя скот и людей троекратным гудком клаксона. Высокая скорость была вынужденной мерой, ибо до столицы путь был неблизкий — мы прибыли во дворец всего за полчаса до обеда. Пока слуга заворачивал меня в банный халат, я слышал, как Сэм что-то говорил. Стоя под душем, то ли мне, то ли самому себе:

— Итак, Констанс пытается сделать трусов из нас всех, правильно? Кстати, я написал ей длинное письмо из Греции, но одному богу известно, доставила ли его наша армейская почта. Все-таки хорошо, что мы поговорили. Может быть, ты напишешь ей о том, что я был тут? У тебя с существительными и глаголами гораздо лучше отношения.

Я согласился.

Слуга принес сверток с одеждой и принялся раскладывать форму египетской армии. Сэм смотрел на это с любопытством, не понимая, что происходит.

— На завтрашний день я почетный лейтенант египетской армии. Место пикника можно выбирать любое, кроме расположения действующей армии.

Немного позже, когда мы пили виски в салоне, отделанном алой кожей, принц, куря сигарету с гашишем в длинном желтом мундштуке, разъяснил подробности.

— Руины старого монастыря коптов — Абу-Фахим — были нашим любимым местом, там мы обычно устраивали пикники. Так как эта часть пустыни освобождена от итальянцев, я попросил разрешения в штабе посетить ее. Вот увидите, как там красиво, хотя от построек почти ничего не осталось. Сначала монастырь захватили итальянцы, потом британцы изгнали их, но они вернулись и снова были изгнаны. И каждый раз что-нибудь разрушалось. Там жил старый монах, который отказался уехать, покинуть руины, так и ползал между камнями, будто ящерица. Его кормили и итальянцы и британцы, и он стал и для тех и для других чем-то вроде талисмана. Однако во время последней атаки британцев монах исчез, и больше его никто не видел. Для верующих коптов он наверняка станет легендой; но это нас не касается, а пока посмотрите, до чего там красиво.

Наутро мы доехали в автомобиле до края пустыни, где нас поджидали лошади и верблюды. Куда более медленное средство передвижения, так сказать, но гораздо более приспособленное для перевозки тяжелого багажа, палаток и так далее. Все были в приподнятом настроении. К нам присоединились два штабных офицера из Военной миссии, офицер связи из египтян и член Королевской академии медицинских наук, который, вроде бы, был в дружеских отношениях с принцем и принцессой и отзывался на имя майор Дрексель. Он так же, как Сэм, обожал «приключения». С некоторым высокомерием принцесса отказалась от лошадей и верблюдов, которых назвала «бедуинским фольклором» и заявила, что поедет впереди в своем удобном авто со специальными шинами. Итак, наш несколько растянувшийся караван отправился в путь, соблюдая все меры предосторожности, ибо сначала дорога вилась между минными полями, пока мы не достигли последнего проволочного заграждения, где стояли военные машины и танки. Здесь мы предъявили документы и были пропущены в пустыню, словно в гостиную, церемонным офицером, который, тем не менее, взял на себя труд проверить географические пункты у офицера связи и настоятельно рекомендовал нам не заходить за границы, отмеченные в наших документах.

— Во всяком случае, если вы нарушите предписание, мы снимаем с себя всякую ответственность.

Принц надул щеки и издал раздраженное пыхтение.

— Никакой опасности, — с небрежным высокомерием отозвался он. — Меня заверили на самом высоком уровне.

— Отлично, сэр, — побагровев, сказал офицер. — Поезжайте, и приятного вам отдыха.

Дул легкий ветер, песок не ворошил, но прохладу навевал — даже в полуденные часы. Светило с фиолетово мерцавшим диском четко очерчивало линии незнакомого первозданного царства дюн и wadis,[63]через которое мы пролагали свой путь. Очень скоро, подобно кораблю, преодолевающему горизонт, нам придется сверяться с компасом или со звездами. Как ни странно, это придает ощущение свободы. Один раз у нас над головами пролетели самолеты — так высоко, что они были похожи на стаю диких гусей, и мы не могли разглядеть их отличительные знаки. Сэм ехал вместе с принцессой, а я на лошади рядом с принцем. Вся поездка заняла не больше полутора часов. Перед нами был небольшой оазис с несколькими серыми обнажившимися фрагментами породы, которые сформировали скалу, устремленную в небо.

— Смотрите! — крикнул кто-то, когда мы объехали дюну.

Нашим глазам явился маленький оазис, а в паре сотен ярдов от него коптский монастырь. Наверное, когда-то Абу-Фахим был очень красив, а теперь оказался основательно разрушен. Чтобы проникнуть в тайну его стиля и очертаний, пришлось бы расчищать башенки и готические звонницы. Однако почти любое здание в этом странном романтическом ансамбле поражает воображение. Два главных амбара соединялись сходнями, соединенными в виде моста. Принцу все очень нравилось, и он пристально вглядывался сквозь очки в памятное ему место.

— Ну вот! — воскликнул он. — Старый Мост Вздохов все еще на месте. Его не удалось разрушить.

Он сам лично с детским удовольствием проверил большой шатер, даже стукнул по колышку деревянным молотком, но пришедший в ужас слуга отобрал у персоны королевской крови молоток и даже произнес что-то негодующее на гортанном арабском языке.

Были расстелены ковры, поставлены диваны и даже последнее изобретение итальянцев, переносной холодильник, в котором оказались шербет и холодный чай с лимоном. Все изнывали от жажды и тотчас отдали должное чаю, усевшись большим полукругом по обе стороны от принца. Разговор сразу же перешел на политику, ну а мы с Сэмом, шепотом извинившись, пошли в монастырь.

— Почему бы нам не поискать пропавшего монаха? — с мальчишеским азартом предложил мой друг.

— Под землей наверняка есть провалы и погреба, и они находятся неглубоко, — ответил я.

Воспользовавшись биноклем принца, мы внимательно оглядели всю округу. На возвышении рядом с монастырем я заметил красные вехи, воткнутые в песок, и подумал, что кто-то производил тут замеры — возможно, эти красные штуки что-то вроде теодолитов. Немного правее на верхушке дюны на фоне неба двигались цепочкой легкие танки и командирские автомобили, выполнявшие какой-то загадочный боевой маневр. Мы обернулись, чтобы пару раз помахать колоритной компании, расположившейся внизу в оазисе. Верблюды стонали и явно были в плохом настроении. Потом мы стали спускаться и вошли в пропекшиеся на солнце ворота перед маленьким строением. Оно было возведено из смеси соломы, кирпича и цемента, что придавало стенам, вернее тому, что от них осталось, странный вид — похоже на плетень, присыпанный землей. Однако монаха нигде не было видно, не нашли мы и никакого намека на подземное убежище, где он мог бы прятаться. Страшно разочарованные, мы постояли там пару минут и, выкурив по сигарете, пошли обратно — по крайней мере, сделали пару шагов.