Книга L - Лия Киргетова

Сдержанность становилась моей новой привычкой, наш разговор плыл исключительно в дружеской тональности. Я болтала с Катей обо всяких пустяках и увлеченно кивала, вставляя редкие реплики походу ее рассказов о том, как они «в прошлом году…» Наконец-то, меня не задевали эти беседы. Значит, все правильно, — уговаривала я себя, — значит начал присутствовать хоть какой-то контроль над моей личной жизнью.

На Женьку глаза почти не смотрели, но между нами явственно сплетались канаты энергии. Обе эпатажные, любящие некую театральность, самоуверенные и сильные, мы улыбались, каждая о своем, и всем остальным было очевидно, что между нами все далеко не просто. Первой сдали нервы у Кати. Перехватив очередной откровенный Женькин взгляд по мою душу, она вдруг резко встала из-за стола и направилась к выходу. Женька, просидев еще пару минут, молча двинулась за ней. Некоторое время спустя они вернулись. Катя красная, как морковка, извинилась за свои резкие движения. Я поняла, что вечер завершен, и попросила Светку подвезти меня домой.

Ночью меня разбудил звонок.

— Все. Мы разошлись.

— Во-первых, доброй ночи и тебе, дорогая. Во-вторых, дружеские обсуждения вашей личной жизни резонно было бы отложить до утра.

— Хватит, а? Ну сколько можно топтаться на моих чувствах? Катя все поняла сама. Больше ее в моей жизни не будет.

— Я тебя поздравляю. Но что ты хочешь услышать от меня?

— Что ты дашь мне еще один шанс. Ты — единственный человек, который мне нужен. Правда. Ты же все чувствуешь сама, как оно есть. Ты не можешь не видеть, как я к тебе отношусь. Ну, пожалуйста, Лил, не отталкивай меня. Я понимаю, что тебе надоело, что ты, возможно, уже разочаровалась во мне, но я верю, что у нас все будет хорошо. Я чувствую, что ты — мой человек. И что я — твой. Не смейся! Я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Я знаю, как сделать тебя самой счастливой в мире.

— Мне кажется, что все слишком смешано в кашу. Только что твоя Катя покинула помещение. И ты уже звонишь мне. Может быть, не стоит все валить в одну кучу? Я пока не готова обсуждать с тобой что-то серьезно. Время покажет — у кого и на что есть шансы. Спокойной ночи, Жень. Ложись уже.

— Хорошо, я лягу. И тебе спокойной. Просто, мне важно, чтоб ты знала: я реально, искренне, хочу быть с тобой. Слышишь? Просто знай это. Ты можешь мне верить. Теперь уже точно.

Я заснула с улыбкой.

7

Она впервые призналась мне в любви месяца четыре спустя после знакомства, и только недели через три после того, как я все-таки согласилась «дать нам еще один шанс». Я знала, что для нее слова «я тебя люблю» — не пустой звук. Меня искренне радовало, что человек с такой, порою безответственной, очень разнообразной личной жизнью не успел девальвировать это, испепеляемое циничным временем, понятие. После стольких переживаний и бурь в наших стаканах воды, наконец-то пришло время успокоиться и наслаждаться жизнью.

Мы начали жить вместе. У нас, конечно, было все не как у людей. Никакого романтичного начала, розовых очков влюбленности, никакого очарования неведомого. Вместе с тем, никакого и разочарования. Сначала мы воевали на расстоянии, теперь — в одной квартире. К счастью, кое-какой опыт за плечами уже имелся, к несчастью — он был практически неприменим к нашей паре. Мы узнавали друг друга, рискнув сократить дистанцию до минимума.

Любить — это же еще и действия, хотя Бродский и пишет: «…Что любовь, как акт, лишена глагола». Я любила по-разному, меня любили по-разному. И все же — это действие в том числе. Это нежность, проявленная в мелочах, в паре слов, сказанных без причины. Это погладить по голове, взъерошить волосы, поцеловать руку в запястье… Это позвонить и написать. Это что-то не о себе совсем. Я носила в большой корзине совсем другой опыт «любить», и еще больше опыта «не любить».

Я быстро училась, но такое это грустное открытие, что мне — со всем океаном внутри, со всей — такое ощущение — как будто лететь низко-низко на огромной скорости над монгольской степью с горячим ветром внутри и снаружи и с огромной, просто бескрайней, безбрежной красотой, которой ты принадлежишь, а она — тебе… нужно учиться. Не уединяться с этим пространством, от которого задохнуться на вдохе можно — если дышать, молча, не бродить одной по улице с вечной «музыкой в ушах», а проявлять. Говорить. Делать.

Я знаю, что стоит за выражением: так сложилось. И мне даже было некого в этом винить. Я неправильно любила раньше. И только с Женькой начала учиться действиям, ежедневным действиям любви. И это не было насилием над своей природой, нужно просто позволить быть, проявлять, открыть сердце и выпустить на волю чувства. Для меня, так долго постигающей ненужное, унижающее даже, искусство жить вместе без эмоций, счастьем стало то, что все совпало: я с ней, я ее люблю, ее хочу, ей верю, и все это — взаимно.

* * *

Пара. Быть лесбийской парой непросто даже в Москве.

Женька идет на шаг впереди меня по аквариуму гигантского гипермаркета, бросая в лязгающую тележку сначала какие-то лампочки.

— Зачем они нам?

— В ванной одна перегорела, на лоджии две.

— Я и не заметила.

— Для этого в нашей семье, — Женька оборачивается, но не совсем, а ровно настолько, чтобы стрельнуть глазом, делая два ударения — первое на «в нашей» и более отчетливое на «семье» — есть я.

Едва успеваю улыбнуться, мол, спасибо, родная, ценю, а она уже скользит взглядом по следующему упорядоченному сообществу бытовых мелочей.

— Не помнишь, у нас остался гель для душа?

— Почти закончился.

— На, по-моему, этот — ничего. Как тебе? — Открытый оранжевый флакон выплескивает мне в нос смесь цитрусовых ароматов с примесью карамели.

— Мне нравится.

Женька бережно определяет этот гель, вызывающий гастрономические желания, между упаковкой туалетной бумаги и пятью музыкальными дисками, и опять сосредоточенно устремляется вперед, доставая из заднего кармана хулиганского вида джинсов список, заранее приготовленный, написанный ровным, аккуратным почерком.

— Зачем? Ты же всегда в конечном итоге набираешь все, что попадется под руку.

— А вдруг я все возьму, а самое нужное забуду?

— Резонно, — хохочу я.

Медленно иду за ней, толкая тележку, и ловлю на себе, на Женьке, на нас по очереди и вместе, любопытствующие взгляды.

— Давай возьмем тебе эту мочалку? Тут написано: «из морских водорослей», ты же любишь все натуральное!

Девушка в двух шагах от нас настойчиво толкает своего спутника локтем в бок, указывает подбородком в нашу сторону и что-то быстро шепчет в наклоненное ухо «правильного» партнера. Тот окидывает взглядом меня, затем Женьку, кивает, отвечая что-то утвердительное, она в ответ вскидывает вопросительно брови и продолжает шептать, не выпуская при этом из рук две практически одинаковые упаковки разноцветной соли для ванн. Они проплывают мимо меня, искоса наблюдающей за их диалогом, и я слышу негромкие обрывки: