Книга Бабочка на ладони - Катажина Грохоля

А Буба — просто дура. На сегодняшних посиделках Бася выскажет ей это прямо в глаза! Пусть не лезет!

Ловко, голубушки, устроились: то Роза Басю ругает, что Петр у нее под колпаком, то Буба выступает — где, мол, твой муж!

Бася встала из-за стола и прошла в комнату. Петра не было, на экране монитора пульсировали, сплетались и пропадали разноцветные линии. Значит, муж отлучился ненадолго. Бася села у экрана, и рука сама потянулась к мышке. Посмотреть краешком глаза, над чем Петр работал, и больше ни-ни!

— Что ты делаешь? — раздался за спиной голос мужа. Бася даже подпрыгнула.

— Не пугай меня так! — вот и все, что пришло ей в голову.

— Бася, когда я работаю, пожалуйста, не трогай ничего. Я сейчас снимки отправляю. Соединение прервется, и начинай сначала.

— Я хотела выключить, думала, ты забыл. — Бася встала от компьютера. В голос ее закрался упрек.

Он что, специально прятался, чтобы застукать ее?

— Я не забыл. — Петр сел на место Баси. — Если тебе нужен компьютер…

— Не нужен мне твой компьютер.

Как глупо она себя ведет! Упрек превратился в обиду.

— Есть сейчас будешь или позже?

— Позже, — рассеянно ответил Петр, но тут же добавил: — Если хочешь, могу и сейчас.

— Не хочу я ничего, я ведь не твой желудок.

— Тогда немного погодя.

Бася молча вышла из комнаты.

Всегда пожалуйста. Позже так позже. Правда, ведущие социологи уже давно установили, что совместные трапезы укрепляют семью… Ну и черт с ними! И одна поест, ничего страшного. Укрепится душевно. А потом отправится к Розе и, может, даже заночует у нее. Интересно, забеспокоится ли Петр, что она не вернулась? А теперь она отведает рыбы, выпьет бокал белого вина и почитает газету. Хотя нет, читать она не будет, еще попадется статья, из чего состоит рыба. Просветилась уже как-то за едой, из чего состоят гамбургеры. Молотые свиные уши чуть не оказались обратно на тарелке.

А пока, чтобы не мешать мужу, лучше посидеть на кухне.

* * *

Лило как из ведра. Роману пришлось вернуться с порога и взять с вешалки непромокаемую куртку. К тому же с лестницы доносилось покашливание пана Яна. Может, если выждать несколько минут, квартирохозяин уберется восвояси?

Как же, уйдет он. Видно, слышал, как хлопнула дверь, — стоит на площадке второго этажа с задранной головой.

— Что скажете, пан Роман, насчет этой комиссии по делам комиссии?

— Пан Ян, я не смотрю телевизор.

— Зря, зря. Умный человек обязан знать, что творится на белом свете. — Пан Ян оперся о перила.

И проскочил бы мимо, да невежливо получится.

— Знаете, тут передача была про акул, у этих прирожденных убийц, оказывается, на два чувства больше, чем у нас. Они всем телом ощущают, что мимо проплывает живое существо, им не надо смотреть или там вынюхивать. Раз — и готово. Но я вам вот что скажу: если акуле попадется какой-нибудь наш министр, горе той акуле! — Пан Ян захихикал.

Роман только рукой махнул. Особого восторга по поводу акул — он не испытывал — в юности смотрел фильм «Челюсти», — но ему всегда казалось, что страшных морских хищников надлежит взять под охрану, пока человек, планомерно уничтожая окружающую среду, с ними окончательно не расправился. А вот некоторых важных персон неплохо бы охраны и лишить, пока они, планомерно уничтожая окружающую среду, не расправились окончательно с людьми.

В сущности, в этом вопросе он был солидарен с паном Яном. Но сейчас Роман очень спешил. Пришлось, чтобы не обидеть соседа, пятиться по ступенькам. Быстрее, быстрее, только бы сойти с линии словесного огня. И вот вам пожалуйста, у самого выхода споткнулся и вывалился на улицу, угодив ногой прямо в лужу. Да еще и на женщину при этом налетел.

Брызги полетели во все стороны, дама в черном плаще пошатнулась — и шагнула прямо на проезжую часть. Роман еле успел схватить ее за руку и рвануть на себя — как мимо с ревом пронесся красный автобус, обдав их грязной водой.

— Господи Иисусе… — вырвалось у Романа.

Неземная красота девушки, которую он толкнул, поразила его. Ему так захотелось согреть ее холодную руку, что обида на ту, другую, склонную к долгим размышлениям, моментально переродилась в благодарность.

А не все ли равно, до чего там любимая додумалась?

— Вообще-то меня иначе зовут. — Красавица отняла руку, повернулась к нему спиной и зашагала прочь по залитой водой улице.

Роман смотрел ей вслед, не в силах глаз отвести от тоненькой фигурки в черном, развевающемся на ветру плаще. За шиворот ему стекали капли, но он ничего не замечал. Перед глазами крутились темные дома, подсвеченный огнями города сумрак, мокрый асфальт с бегущим по нему отражением девушки-сновидения. Фотовспышкой полыхнула молния, высветив портик и стеклянные двери городской библиотеки. Лев над аркой зарычал, и Роман ворвался в парадное, кинулся вверх по лестнице, в два прыжка миновал дверь пана Яна…

На чердак, скорее на чердак!

Роман распахнул дверь своей квартиры, стащил куртку, наскоро вытер волосы, швырнул полотенце на диван. Ему не терпелось сделать первые наброски, пока картина, освещенная молнией, фотоснимок, ниспосланный ему самим Господом, еще стоит перед глазами.

* * *

Только теперь Юлия испугалась. Этот болван, выскочивший из парадного спиной вперед (удобнее ему так, что ли?), чуть не столкнул ее прямо под колеса. И валялась бы сейчас она на мостовой, вся озябшая и промокшая, — а что, вполне романтичный конец. Но этот же болван ее и спас. А потом еще и привлек ее к себе… Неужели невозможное возможно и спасшая ее рука (такая теплая!) принадлежала мужчине ее жизни?

Да, так оно и есть!

Но в жизни такого просто не бывает.

А молнии ранней весной бывают? Само небо подало ей знак. И гром сотряс все вокруг, и каменные львы над аркой зарычали, и дождь смыл с нее все прошлые грехи. Голос этого мужчины она запомнит на всю жизнь, в его возгласе «Господи Иисусе!» было восхищение и страх. За нее? Или испугался, что автобус окатит его грязной жижей?.. Нет, прочь такие мысли! Незнакомец испугался именно за нее, а значит…

Юлия встала как вкопанная, обернулась.

Улица была пуста. Еще один автобус выплеснул целый фонтан воды на то самое место, где минуту назад стоял ее спаситель. Мужчина, которому она могла бы позволить сделать ее счастливой.

Юлия свернула за угол и вошла в холл какой-то гостиницы, оставляя мокрые следы на красном ковре. У стойки с игриво выведенной надписью «Обмен валюты» она остановилась и попросила:

— Взвесьте двести граммов, пожалуйста.

Роза, поджав под себя ноги, сидела напротив Юлии, уже переодетой в Розины сухие вещи. Юлия сияла, и совсем не походила на брошенку, и, похоже, не нуждалась в утешении. Роза даже немного расстроилась: она так хотела утешить подругу, и вот на тебе…