Книга Час кошки - Эйми Ямада

Я безвольно волочилась за Лероем, страстно мечтая заполучить желаемое. Впрочем, я чувствовала, что эти невероятные пальцы все равно исчезнут в мгновение ока, стоит мне завладеть ими. Но до того момента они будут властвовать надо мной, подтверждая мое бессилие. Так велика была власть его пальцев. Чутье у меня стало, как у медведя, поджидающего лосося на заснеженном берегу реки. Укусив чью-то руку, я тотчас же поняла бы, его ли это рука или нет. В руках Лероя таились светившиеся красноватым светом восхитительные икринки. Но он вовсе не собирался дарить их мне, как бы я ни мечтала об этом.

Однажды я попыталась вообразить, как Лерой занимается сексом с другими женщинами. Я представила себе это так ярко, будто видела кадры на киноэкране. Вот он посылает свой бесхитростный взгляд, намекая, что не прочь с ней переспать. Взгляд у него, как у капризничающего, проказливого ребенка. Женщину бросает в жар, она ничего не может с собой поделать и сдается на милость победителя. Он весьма галантно ведет ее к себе. При этом он якобы никак не может попасть ключом в замок, открывая дверь, показывает, что он страшно волнуется. Когда они входят в комнату, женщина сопротивляется для вида, но он умелым движением расстегивает молнию на ее спине — и женщина отдается во власть его пальцев. Но он даже не смотрит на возбужденную женщину, склонившую голову ему на плечо — он устремил свой взгляд в неведомое далеко. В его глазах усталость и равнодушие. «Ну вот, опять…» — словно говорят они. При этом на его лице блуждает самодовольная ухмылка. Его пальцы ласкают женщину, но он не раскрывает всего, что умеет. Женщина на верху блаженства — и нежно шепчет об этом Лерою. Но при этом не ведает, на что способны пальцы Лероя. И вот наступает последняя близость. Лерой нашептывает лживые комплименты. Он-то прекрасно знает, что способен на большее, что может довести женщину до исступления. Он испытывает некоторое раздражение, но дело сделано, как надо — и он удовлетворен. Женщина же считает, что познала высшее блаженство, и благодарит Лероя. Хотя он не подарил ей и малой толики того, что мог бы…

Я же брала все, целиком. Я бы не упустила даже капельки его пота. Когда-то я бесилась, обломав ноготь о Ди-Си, но Лерой… О-о, мне хотелось вбить в него свои когти намертво, молотком! Тогда в его теле остались бы неопровержимые свидетельства моей страсти. Их было бы трудно убрать — не то, что выдранные клочья моих волос, зажатые в пальцах Лероя.

Лерой снимал комнату у своего дружка, тоже музыканта. Когда я звонила туда, он обычно разговаривал со мной очень коротко и бесцеремонно. Но однажды мне повезло. Он был на удивление любезен. Сказал, что ужасно занят и спросил, не могла бы я прийти к нему домой. Я ужасно удивилась такому повороту, но он тут же придумал своеобразное оправдание в своем стиле — «мол, это все равно не мой дом», — и объяснил мне, как добраться.

Когда я постучалась, из-за двери послышался его голос: «Входи!» Я робко открыла дверь.

Комната была просторная, и в ней стояло пианино. Ничего такого, что можно считать за мебель. Только кровать, на которой лежал раскрытый чемодан Лероя. Вот и все.

Пол был буквально устлан нотными листами, просто ступить некуда. Лерой сидел за пианино. Он даже не взглянул на меня, только коротко бросил: «Сядь там!»

Я выглянула в распахнутое окно, чтобы понять, где я, собственно, нахожусь. Зажав в руке карандаш, Лерой что-то писал на разлинованном листе. При этом он беспрестанно бренчал по клавишам указательным пальцем. Он был похож на маленького ребенка, пытающегося сыграть трудную пьесу. Я села на кровать, подперев щеку рукой, и стала, не отрываясь, смотреть на Лероя. Время от времени он переставал писать и замирал, прижавшись щекой к клавиатуре. Губы его недовольно кривились, и выглядел он ужасно беззащитным. Он был недоволен собой. Мне вдруг захотелось подойти и обнять его за шею. Он, словно почуяв это, поднял голову и снова принялся безостановочно писать и стучать по клавишам.

Солнце почти зашло, ветерок, дувший в окно, ерошил мне волосы. Я примчалась сюда вся в липком поту, но теперь пот высох и превратился в корку, покрывавшую кожу. Я смотрела на спину Лероя. Казалось, он напрочь забыл о моем существовании.

Внезапно он рухнул лицом на клавиатуру и неподвижно застыл, точно умер. Казалось, он в жутком отчаянии.

— Почему, ну почему все вышло именно так?… — пробормотал он. Сейчас он был похож на Топси из «Хижины дяди Тома». — Shit, shit, shi-i-it!.. — повторил он. Потом несколько раз стукнулся головой о клавиши. По комнате разнесся немузыкальный звук. Его слезы капали на клавиатуру.

У меня вдруг пропал голос. Но сердце мое кричало. Это твой шанс! Если ты хочешь избавиться от недуга, которым вы заболели после повторной встречи, то это нужно делать сейчас! Сейчас! Нужно только встать, положить руки на плечи Лероя и прижать к груди его курчавую голову — тогда кончатся все мучения…

Надо только спросить: «Что с тобой? Are you OK?» — и дело сделано. Он будет рыдать у меня на груди и целовать мне руки.

Мое сердце билось так неистово, что, казалось, было слышно со стороны. Но тело словно окаменело, я даже пальцем пошевелить не могла и только тяжело дышала в спину Лероя. А в душе моей бесконечно звучали его слова: «Почему, ну почему все вышло именно так?…»

Потом Лерой пришел в себя и снова сел за пианино. В комнате стало совсем темно. Только светились яркой белизной разбросанные нотные листы. Знаки на них напоминали какие-то загогулины: с трудом можно было догадаться, что это ноты.

Теперь Лерой уже не бренчал одним пальцем, а играл мелодию мощно, обеими руками. А я упустила свой шанс.

11

Когда я вернулась домой, Ди-Си валялся на кровати. При виде меня он стремительно вскочил, достал из холодильника шоколадное молоко, налил в стакан и протянул мне. Пока я переодевалась, он стоял рядом и смотрел на меня.

— Что стоишь, как потерянный? Дурной ты какой-то.

— Руйко… — дрожащим голосом начал Ди-Си. — У тебя появился кто-то еще?

— С чего это ты взял?

— Ты стала такая странная в последнее время. Ласковая…

— Так тебе не нравится, что я ласковая?

Я раздраженно выдернула из уха сережку. Потом подняла волосы, чтобы Ди-Си помог мне расстегнуть молнию на спине. Он часто помогал мне расстегивать молнию, но это было совсем не то, что проделывал Лерой. Неужели даже такой ротозей, как Ди-Си, мог что-то заметить?

В самом деле, я физически отдалилась от Ди-Си. Лерой нанес мне ужасную рану, и я не могла сделать то же по отношению к Ди-Си. Он был слишком живым и теплым.

— Я просто страшно устала. Вот и все.

— У тебя на спине царапины!

— Ударилась.

— Ты что, думаешь, я законченный кретин? Ты все время приходишь домой сама не своя и плачешь украдкой. А раньше была такой задавакой! Такой счастливой была!

Тут Ди-Си толкнул меня на постель.

— Значит, тебя можно вот так завалить?! А раньше ты мне никогда такого не позволяла!