Книга Наночума. Проклятая война - Джефф Карлсон

Следом за Кэмом огибая помятый фургон, Рут усилием воли заставляла себя не просить о передышке. Она все больше и больше боялась показаться слабой. Схватившись за боковое зеркало машины, чтобы не потерять равновесия, женщина подняла голову и посмотрела в спину Кэму. А затем отшатнулась от пробитого черепа, прижавшегося к стеклу с той стороны и скалящего зубы в вечной ухмылке.

Ее сомнения все росли, а вместе с ними рос и этот новый стыд.

«Постарайся не думать об этом».

К сожалению, у нее болело все тело, так что не думать не получалось. А там, где не болело, все чесалось. Рут не понимала, как Кэм может каждое утро вставать и идти вперед.

«Не думай. Вот в чем фокус. Не думай».

В этом лабиринте машин приходилось постоянно принимать решения. Кэм переступил через скелет, но Рут пришлось обойти кости стороной. Затем юноша забрел в тупик из нескольких столкнувшихся машин и попятился. Рут, изрядно отставшая, решила срезать дорогу — и внезапно замерла, неверяще глядя за спину Кэма. Они почти поднялись на вершину небольшого холма. Впереди, между отвесными утесами, заросшими травой и скрюченными дубами, тянулось шоссе. Трасса просматривалась километра на полтора и с обеих сторон была забита машинами, направлявшимися на восток. Автомобили заполонили обочины, а кое-где скатились с дороги. С одного края насыпь обвалилась — Рут отчетливо видела металлически-красный земляной откос и рассыпавшуюся щебенку. Казалось, шоссе никогда не кончится. Ньюкам был прав. Им ни за что не добраться до гор меньше чем за одну-две недели, если придется бороться за каждый шаг в этой чертовой свалке.

«Не надо. Пожалуйста. Пожалуйста, прекрати думать», — мысленно взмолилась она, но холодный ужас не уходил. Пока они протискивались между двумя бамперами, Рут не могла отвести глаз от дороги. Кэм, развернувшись, столкнулся с ней — и тут раздался сухой прерывистый треск. Гремучие змеи. Кольцо мускулистых тел, агрессивных, твердо намеренных защищать свою территорию, свилось на участке шоссе впереди них. Кэм шагнул в сторону и тут же отступил под новый сердитый треск. Он явно наткнулся на новое гнездо за ближайшими машинами. Рут завертела головой, высматривая, на что бы взобраться.

Она с трудом выдавила:

— Что будем делать?

— Им нравится шоссе, — сказал Кэм. — Оно хорошо разогрелось, и тут куча потайных местечек. Наверное, нам лучше сойти с дороги и пойти по холмам, как мы обсуждали раньше.

— В Бога душу мать, это полное безумие, — выругался Ньюкам. — Вы даже не представляете, во что мы там вляпаемся.

— Я представляю. Мы пройдем.

— Мы можем сегодня же вызвать самолет!

— Они прикончат нас, как только увидят, что самолет заходит на посадку.

— Перестаньте, — вмешалась Рут. — Перестаньте ссориться.

Но голос ее был не громче шепота, и мужчины ничего не ответили, яростно сверля друг друга взглядами. Рут, дрожа, отвернулась.

Природа вокруг менялась с повышением местности. Здесь уже водились кое-какие рептилии, а ведь путники поднялись всего на двести метров над уровнем моря. Им предстояло пройти еще как минимум сто двадцать километров по этому незнакомому и смертоносному миру. Рут не хотелось подводить Кэма, но что если они сделали неправильный выбор?

Кэм уже разыскивал дорогу в обход змеиного гнезда, для лучшего обзора взобравшись на капот «тойоты». Машина, качнувшись и задев другую, пронзительно заскрипела. Но впереди тянулись километры и километры пути, а ноги Рут, натертые, покрытые мозолями и уставшие, нестерпимо ныли.

Она начала сомневаться, что им удастся дойти.

8

Правительственный агент, таскавшийся за Улановым, постоянно держал при себе открытый телефон-«раскладушку», словно нож. Это позволяло отследить каждый их шаг на переполненных улицах центрального Лидвилла.

Хотя Николай Уланов был рослым мужчиной, он то и дело останавливался и пропускал людей, сновавших между обложенных мешками с песком огневых позиций. В первую очередь это затрудняло слежку. Уланов уже вычислил второго агента. Шпик пытался остаться незамеченным, но ему приходилось то ускорять, то замедлять шаг, чтобы не отстать от объекта.

В Уланове был метр восемьдесят восемь роста, или шесть-два на отрывистом сленге американцев. Обычно он выделялся в любой толпе. Бывший космонавт был крупноват для выпускника академии Роскосмоса, широк в плечах и в груди. Хромота только придавала Уланову представительности. Большинство людей уступало ему дорогу не задумываясь, но сейчас он никуда не спешил. Прошло всего два дня с тех пор, как у него появился предлог выйти в город и заняться наблюдениями.

Уланов ощущал себя не человеком, а оружием. Истина была проста. Однако двигала им при этом не ненависть, а целеустремленность. Оружие не может ненавидеть. Оно всего лишь служит. Его сила была в том, что он видел и слышал, — однако с каждым днем русский становился все опасней.

Ссутулившись под пальто, Уланов смотрел под ноги, как и большинство гражданских вокруг. Каждый раз поднимая глаза, он боялся себя выдать. Каждый шаг вбок или назад, в обход спешащих людей, имел двойное значение. Он шел среди них так, словно нес бомбу. Казалось невозможным, что никто не замечает его инаковости — иных мыслей и даже иной осанки. Он был врагом.

Возможно, это еще изменится. Бывший космонавт сильно на это надеялся. Почти с самого начала его соотечественники и американцы заключили союз, хотя их партнерство в основном сводилось к радиопередачам, летящим с одного конца света на другой. Американцы были слишком поглощены собственной борьбой за выживание, а от России к концу второй зимы осталось всего несколько миллионов беженцев, не обладавших ни реальной силой, ни ресурсами. До последнего времени.

На первый взгляд, именно поэтому Уланову — проверенному и выдающемуся представителю российских правительственных кругов, двуязычному, искушенному в дипломатии, имеющему опыт работы с американцами и даже руководства ими, — и разрешили покинуть МКС. Но ему хотелось достичь большего. Его соотечественники отчаянно нуждались хоть каком-то преимуществе.

Пока он ничего не нашел. Насколько Уланов мог судить, силы Лидвилла выросли, хотя и ненамного. У них хватало собственных проблем, однако даже небольшие позитивные подвижки резко выделялись на фоне общего бедственного положения. Он самолично наблюдал за этим с борта МКС, глядя из космоса на Землю, где один за другим замолкали лагеря беженцев.

«Ты даже не понимаешь, как тебе повезло», — подумал он и тут же осознал, что уже давно не смотрит под ноги. Он уставился прямо в глаза молодому обгоревшему на солнце капралу, который стоял на краю тротуара в полном боевом снаряжении: шлем, куртка, перчатки и автомат. Парень нахмурился, и Уланов забеспокоился. Неужели тот прочел что-то лишнее в его взгляде? Зависть? Гнев?

Уланов не решался оглянуться. Агенты должны были верить, что он не замечает слежки, — и все же горечь плескалась в глубине души, словно беззвучный крик.