Книга 2013. Конец времен - Франсеск Миральес

Чувствуя на себе гипнотизирующее воздействие ритмично движущихся туда-сюда стеклоочистителей, я включил радиоприемник, чтобы послушать, что говорят в эфире по поводу этого ливня, больше подходящего для апреля или мая, чем для начала лета. Перед выпуском новостей прозвучала одна из песен квинтета «Антония Фонт», пришедшаяся мне по душе, потому что она являлась мальоркским эквивалентом песни «Спейс Оддити» Дэвида Боуи. В ней, насколько я смог понять каталанские слова, рассказывалось о приключениях одинокого капитана, который, опустившись на очень большую глубину, пытается связаться с пунктом управления, находящимся на берегу, и при этом восхищается подводным миром, из которого он, возможно, уже никогда не вернется на сушу.

Пробиваясь сквозь потоки падающей с неба воды и слушая эту песню, я мысленно представил, что тоже являюсь своего рода мореплавателем, готовящимся погрузиться в неизведанную – и кишащую опасностями – бездну, где меня ждет мир, встреча с которым, возможно, станет для меня роковой.

Batiscafo monoplaça es

teu focus a sabsime de

ses aiguës insondables

només tu les averigües

Batiscafo socialista

redactant informe tràgic

camarada maquinista a

institut oceanogràfic

Batiscafo solitari…[8]

Тирана

1

Албания, как я и предполагал, была не самой подходящей страной для исцеления от депрессии, охватившей меня после разрыва с Айной.

Стоя в очереди у стойки авиакомпании «Люфтганза» – из Барселоны можно было в любой день улететь в Тирану с пересадкой в Мюнхене, – я прочел в путеводителе издательства «Брадт», что Албания была единственной в мире официально атеистической страной, пока матери Терезе не присудили Нобелевскую премию. Албанцы, по-видимому, не смогли проигнорировать этот единственный случай проявления широкого международного внимания к представителю албанского народа – если не считать подобного внимания по отношению к диктатору Энверу Ходже, в течение сорока лет державшему Албанию в сталинистской изоляции.

Чуть меньше чем за триста евро я купил себе билет на авиаперелет с пересадкой. Общая длительность поездки составляла девять часов, поскольку мне предстояло проторчать целых пять часов в мюнхенском аэропорту имени Франца-Йозефа Штрауса в ожидании самолета на Тирану.

Стоя в очереди на регистрацию, я размышлял над тем, каким, интересно, должен быть город с таким названием – Тирана. Я уже успел забронировать по телефону номер в отеле «Калифорния», в котором, по-видимому, останавливалась большая часть тех, кто – как в данном случае и я – приезжал в Тирану с частным – и зачастую непредвиденным – визитом.

Мне невольно вспомнилась пластинка с песнями группы «Иглз» с тем же названием. Ходили слухи, что если прокрутить эту виниловую пластинку на проигрывателе в обратном направлении, то раздастся голос самого Сатаны, изображенного на обложке среди гостей многолюдного пира. Я было попытался это сделать, однако у меня ничего не получилось: когда я крутил пластинку на проигрывателе вручную в обратную сторону, раздавался лишь неприятный скрип. Если это и был голос дьявола, то говорил он на абсолютно непонятном мне языке.

«Аэробус-319» был заполнен бизнесменами и молоденькими испанцами, которые – по моему предположению – отправлялись изучать немецкий язык в благодатном баварском климате.

Перед тем как подняться на борт самолета, я позвонил Ингрид. Она сначала сердито поворчала по поводу того, что я своим звонком поднял ее с постели в восемь утра (именно столько было сейчас на часах в Бостоне), а затем заявила, что уже умирает от скуки и что тетя Дженни все время заставляет ее работать – то вырывать сорняки в саду, то наводить порядок в доме.

Успокоив совесть тем, что поговорил с дочерью, я решил скоротать время полета за чтением газеты.

Пока самолет взлетал над Барселоной, затянутой дымкой смога, я прочитал любопытную статью «Моя жена – собака». В ней рассказывалось, что тридцатитрехлетний индиец Сельва Кумар женился на собаке, чтобы избавиться от проклятия. Он страдал от этого проклятия с того момента, как забил до смерти камнями кобеля и сучку, повадившихся совокупляться на его рисовых полях, и затем повесил их обоих за хвосты на ветви дерева. Несчастья, которые могли постичь его волею богов за такой неблаговидный поступок, не заставили себя долго ждать: три дня спустя его хватил паралич, а еще он оглох на одно ухо. После того как все его попытки исцелиться при помощи традиционной и аюрведической медицины не увенчались успехом, его личный астролог посоветовал ему: «Женись на собаке».

Статья дополнялась фотографией сцены бракосочетания, на которой был запечатлен жених в национальной белой одежде, сидящий на земле посреди разряженной толпы, рядом с ним находилась светло-коричневая собака, на шее которой висел венок из цветов.

«Подобным историям веришь только потому, что они напечатаны в газетах», – подумал я, прося у стюардессы вторую чашку чая на высоте уже девять тысяч метров над землей.

Я провел пять скучнейших часов в аэропорту имени Франца-Йозефа Штрауса, бродя по магазинам одежды и книжным магазинам. В одном из них я купил книгу «Введение в психологию Юнга» – купил исключительно из любопытства, потому что считал – как выяснилось позднее, ошибочно, – что труды этого швейцарского психиатра вряд ли смогут приблизить меня к местонахождению разыскиваемых мною писем.

Когда мне уже надоело прохаживаться по ничем не примечательным галереям аэропорта, я присел на сиденье неподалеку от выхода, через который мне предстояло пройти на посадку в самолет. Вокруг меня постепенно скапливались оживленно разговаривавшие о чем-то пассажиры-албанцы. В отличие от отчаянного выражения лиц, которое я видел по телевизору у тех, кто пытался бежать из Албании на незаконно захваченном судне, лица этих людей показались мне большей частью беззаботными и даже счастливыми: это были лица молодых людей, нашедших работу в Германии и, видимо, навещавших свою родную страну каждый раз, когда у них появлялась возможность это сделать.

Внешне они мало чем отличались от итальянцев. Если не считать двух-трех довольно смуглых девушек, цвет их лиц был таким же, как и у всех остальных обитателей средиземноморских стран Европы. Парни, правда, показались мне чересчур поджарыми и жилистыми, но это, наверное, являлось следствием той нелегкой физической работы, которую они выполняли на складах, фабриках и заводах Германии.

Психически расслабившись от подобного рода субъективных предположений, не имевших абсолютно никакого отношения к тем опасностям, которые поджидали меня в Тиране, я решил посвятить оставшееся время до вылета самолета чтению путеводителя. Меня интересовало, что происходило в последние несколько десятилетий в стране, которая являлась самым неизведанным для иностранцев регионом Европы.