Книга Бамбук в снегу - Кира Буренина

За трехмесячное путешествие все шероховатости, которые еще оставались, были стерты, и казалось, что более счастливой и уравновешенной супружеской четы нет. Прошли два года. Анна занималась журналистикой, выпустила интересный путеводитель по Азии с собственными комментариями и фото, стала учить китайский язык. Увлеклась «Книгой перемен» – И-Цзин, вернее, ее толкованием, вечерами, если было настроение, читала Сереге вслух стихи старинных китайских поэтов, иногда наизусть. В этом он смыслил мало, но понимал: все, что доставляет удовольствие Анне, – удовольствие для него. Детей у них быть не могло. По вине Сереги, но Анна не была в претензии. Спустя некоторое время она написала, не поставив супруга в известность, новую книгу. Серега был в недоумении, но закатил роскошный банкет в честь жены. Анна села за следующую книжку, а у Сереги начались проблемы с бизнесом. На компанию Ельцовского нацелились серьезные люди, и теперь черный с лица, исхудавший Сергей пропадал по городам и весям России, закрывая производство за производством, прокручивая деньги, возвращая долги. А потом все кончилось. Неизвестный рейдер, так и не выйдя из тени, отступил, оставив предпринимателя с прожиточным минимумом, но без миллионов. Удалось сохранить несколько заводов, ресторанов, ночных клубов и абсолютно убыточную линию парфюма с именем известной звезды шоу-бизнеса. Серега продал квартиру в Нью-Йорке, вторую дачу на Рублевке. Осталась маленькая квартирка в Париже – в квартале Марэ. И «небольшой» дом в Подмосковье, не считая московских двухсот пятидесяти квадратных метров. Все это время Анна мужественно сносила тяготы, поддерживая и подбадривая Сергея. Роль сильной женщины пришлась ей впору, и она, серьезно подумав, выдала трилогию – три романа, ставшие на очень короткое время бестселлерами. Она уже знала, что не любит мужа, и оттого испытывала к Сереге теплые сестринские чувства.

В тусовке Анну не любили, да и она не жаловала «клуб жен». Жила параллельно, стараясь не сходить с заданного курса, но шла при этом в собственном стиле. И причина не в том, что она была суперженщиной. Отнюдь! Она просто боялась этих роскошных, холеных, гламурных дам. Находясь в их обществе, она не понимала скрытого подтекста общего разговора, принятых в этом кругу шуток и вообще плохо владела светским жаргоном. Даниэла Стил, – так прозвали ее в тусовке, хотя тайком каждая из светских львиц осилила хотя бы одну книгу, написанную Анной.

В октябре, когда ей стукнуло тридцать три года, произошли два знаменательных события – одно хорошее, а другое совсем плохое. Первое – она подружилась с новыми соседями, дипломатическими работниками из Пекина и теперь часто гостила в квартире рядом, болтая по-русски с Мэй-Мэй, женой дипработника, и с малышом Хо – по-китайски. Китайский давался нелегко, но малыш, как ни странно, ее понимал.

Плохое событие – у Сереги врачи обнаружили очень серьезную болезнь, которая почти не излечивается. Он сидел часами за кухонным столом, пил коньяк и не мог понять, как и когда одна обезумевшая клетка в его здоровом организме принялась разрушать его прекрасную жизнь. Полгода жила надежда. Квартиру в Париже продали, зато у Сереги были лучшие швейцарские врачи и хирурги. Следующие полгода стали для Анны Голгофой. И Сергей, и Анна видели избавление в одном – спасительном уколе… Но эвтаназия в нашей стране запрещена… Горькую чашу пришлось испить до дна.

Когда все было позади и Анну стали называть вдовой, к ней пожаловали юристы. Выходило, что до конца жизни у нее останется вполне приличное содержание, московская квартира, парк авто, любовно собранный Серегой, и загородный «домик». Прочее – ценные бумаги, дополнительные счета и еще что-то, что было обозначено в сложных юридических терминах, отходило к совету директоров.

Анна была согласна со всем. Потянулись тоскливые вдовьи дни. Тусовка вытолкнула ее как инородное тело, хотя не без зависти, – многие гламурные девушки мечтали избавиться от своих «папиков» и получить пожизненное содержание.

У Анны опустились руки. Только сейчас она осознала, что ей стало очень не хватать Сереги – не как мужа, а как друга, советчика, брата. Жизнь шла мимо, но Анна не спешила в нее возвращаться. К тому времени малыш Хо с родителями отбыли на родину. Анна стала много есть, изобретала сложные блюда с массой специй и с удовольствием угощалась ими. До момента, пока прямо на кухне не рухнула в обморок. Гипертония. Врач, старательно подбирая слова, растолковал, что если Анна не изменит своим привычкам и не избавится от депрессии, то дело может закончиться плохо. Анна впервые за долгое время встала на весы и чуть повторно не рухнула в обморок – стрелки бесстрастно показывали: за полгода, что не было Сережи, она набрала десять лишних килограммов. В это невозможно было поверить, но факты – упрямая вещь.

Оправившись от шока, она рассудила, что и этот вес, и эта жизнь ее устраивают. Но не тут-то было. Не особо докучавшие ей в период замужества старые друзья стали позванивать, заезжать, приглашать на семейные праздники. Анна иногда принимала приглашения, но в душе оставалась равнодушной ко всему, что происходило вокруг. Однажды, сидя на веранде чьей-то дачи, опустошая вазочку с вареньем из черной смородины, она услышала слово «волонтеры».

В ее мозгу это понятие ассоциировалось с чем-то военным – что-то типа народного ополчения – и еще с исторической фамилией Гарибальди.

Как оказалось, речь шла о поездке в Индию, в забытое цивилизацией поселение, где два года назад открылась школа, но до сих пор не было ни одного школьника. Требовались учителя-волонтеры.

Анна проснулась словно от внезапного толчка. Сердце сильно колотилось в груди. За окнами царила темнота, часы показывали половину четвертого. Спала ли она или все это время находилась в вязкой паутине своих воспоминаний? События ее прошлой жизни внезапно вырвались из-под того спуда, под которым Анна держала их последнее время. Постепенно ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли. Скоро наступит новый день, принесет новые заботы. Она босиком пробежалась по полу, бросила горсть чайных листьев в чашку, залила кипятком из термоса. Ожидая, когда чай заварится, она смотрела в свое крошечное оконце на синий бархат чужого неба. На чем остановились ее воспоминания о прошлом? Да, верно, на истории с волонтерами. После рассказа о школе в Индии, о том, что ни один ребенок из заброшенной индийской деревушки не может ходить в школу, потому что до сих пор нет ни одного учителя, Анна долго думала. В конце концов в Дели полетели три женщины – Анна и две подруги. Изначально группа собиралась в большем составе, но потом посыпались извинения, оправдания, и в результате в душном аэропорту города Дели стояли три совершенно растерянные женщины. Ту поездку Анна не забудет, до сих пор слезы наворачиваются на глаза. Вот и сейчас закипели слезинки в уголках глаз. Она отпила глоток чая и посмотрела на свое отражение в оконном стекле. А с весом, тем самым, который она так быстро набрала, расстаться было несложно. Индия, треволнения, скудный рацион – килограммы таяли на глазах. И опять ведь ее выручил шоколад «Конфаэль». Она щедро делилась им с детьми – некоторые вообще впервые узнали вкус шоколада, и себе отламывала по маленькому кусочку, когда становилось совсем невмоготу.