Книга Человек за шкафом - Олег Рой

– Не всегда то, что делает счастливым одного, не делает несчастным другого, – вставила реплику заехавшая в гости по случаю праздника Зоя, сестра Ильи, молчаливая незаметная женщина неопределенного возраста, сгорбленная то ли от жизни, то ли от усталости, то ли по природе такая. Ее голос прозвучал как-то тускло и неубедительно.

Назаров покосился на нее и продолжил выражать свои мысли.

– Есть два пути, по которым можно идти к светлому будущему. Первый путь – это уменьшение страданий как можно большего числа людей. Именно этим путем мы и идем к коммунизму – кормим голодных, даем кров бездомным, лечим больных, защищаем слабых. А по второму пути идет Запад. Это путь увеличения наслаждений. И вот тут ты, Зоя, совершенно права – то, что один радуется, совершенно не значит, что другой от этого не плачет. Как живут люди при капитализме? У одних есть все: деньги, машины, яхты, особняки… Но богатых меньшинство, а большинство у них где? В трущобах, нищете, преступности, болезнях, голоде. Всякому ясно, что первый путь – наш, советский, социалистический, – куда лучше. У нас нет богатых и бедных, у нас все равны. От каждого по способностям, каждому по труду. Для всех бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, у всех есть жилье, все сыты, одеты, обуты. Так я говорю, а, Зоя?

– Да, – процедила та сквозь зубы и потянулась за еще одним бутербродом с икрой.

– Нет, папа, не могу с тобой согласиться. – Ольга решительно покачала головой. – Конечно, замечательно, что у нас нет голода и нищеты. Но ведь человек – не животное, ему недостаточно удовлетворения лишь самых примитивных жизненных потребностей. У него есть и высшие потребности – социальная, познавательная, интеллектуальная. Нам хочется читать все книги и смотреть все фильмы, а не только те, которые разрешены цензурой. Хочется без препятствий общаться с коллегами из других стран, и не только из социалистического лагеря, хочется путешествовать по всему миру…

– Да не так уж он интересен, этот твой мир, – усмехнулся Степан Егорович, который за время войны прошел пол-Европы и с тех пор не имел никакого желания покидать территорию СССР. – Вон, у матери спроси, что она думает после того, как два года назад в Болгарию съездила.

Все члены семьи, разумеется, были в курсе Татьяниных впечатлений об этой поездке, но та все равно сочла нужным поддержать мужа:

– Да ничего особенного там нет, – отмахнулась она. – Все то же, что в наших крымских, кавказских и прибалтийских санаториях. По мне, так нет ничего лучше нашей дачи. С удовольствием и не выезжала бы оттуда, так и возилась бы со своими цветами да огородиком…

– А Антоха тебе бы компанию составил, – дружески поддел братишку Андрей. – С тех пор как на дачу рояль купили, он тоже готов оттуда и не вылезать.

– Там красиво, – серьезно сказал Антон. – Особенно осенью.

– А я вот не люблю дачного отдыха, – заявила Ольга. – Илья, передай мне соль, пожалуйста. Мне нравится путешествовать. Так хочется всюду побывать, все посмотреть… А то мир так велик, а я еще почти нигде не была.

На самом деле насчет «почти нигде» Ольга, конечно, сильно преувеличивала. Ездить за рубеж она начала еще со студенческих лет, когда вместе с несколькими соучениками по университету побывала на Кубе. Вернувшись, долгое время была под впечатлением и рассказывала всем знакомым о своей жизни там. Оказывается, мыло у них дефицит, едешь на Кубу – бери ящик мыла, всем кубинцам можно дарить при случае, как у нас дарят кофе или шоколадки. И горячей воды почти нигде нет, только в гостиницах для иностранцев можно нормально ванну принять. И еще у них в окнах нет стекол. «Как же они без них живут?» – удивлялись, слушая ее, Татьяна и Катерина. Ну, на ночь ставнями закрывают и сетки москитные натягивают. А зимой как же? Да какая у них там зима, тропики же.

Вообще-то Ольга выезжала за рубеж почти каждый год – то по университетскому обмену, то на международные научные конференции, то в туристические поездки. Иногда одна, иногда вместе с мужем и старшим сыном. Степан Егорович, зная страсть своей дочери, которую даже поддразнивал «лягушкой-путешественницей», всячески этому способствовал. Так что к тридцати девяти годам Оля сумела увидеть не только Прагу, Варшаву, Краков, Будапешт, Дрезден и Восточный Берлин, но и Венецию, Париж, Барселону и даже Дели. Разумеется, из этих поездок она возвращалась обогащенная не только духовно, но и материально. За границей были куплены второй телевизор, магнитофоны, музыкальные пластинки и кассеты и еще много красивых и нужных вещей, приобрести которые в Союзе было не всегда легко даже человеку со связями. Одеваться и обуваться Ольга тоже старалась за границей. С возрастом она стала большой модницей, эту черту унаследовал от нее и старший сын. Если Антоше, как и его отцу, было совершенно все равно, что на нем надето, то Андрей всегда был не прочь пощеголять в фирменных джинсах, новеньких кроссовках, модных черных очках или яркой спортивной куртке. Андрей взрослел и мужал на глазах и становился все обаятельнее. За это обаяние, доброту и широкую натуру его любили все – и учителя, и друзья, и девочки, которые так и вились вокруг.

Услышав в трубке очередной девичий голосок, просивший позвать к телефону Андрея, Назаров радовался, как дитя:

– Этак скоро правнуков нянчить будем, а, Татьяна? – и молодецки шлепал жену по попке.

– Что ты делаешь, старый хрыч? – притворно сердилась та. – Дети смотрят!..

Но дети на самом деле не смотрели. Андрей, хоть и тепло относился к своим предкам, но, как всякий подросток, мало ими интересовался. Что касается Антона, то тот практически и не замечал, что происходит вокруг, для него в мире не существовало ничего, кроме музыки. С возрастом он все реже и реже играл по нотам чужие классические и современные произведения. То, что звучало с утра до ночи под его пальцами, было его собственным творением. Татьяна слушала и восхищалась – получалось прекрасно. Мелодии, созданные Антоном, были не только гармоничными, но еще и очень самобытными. Чаще всего начинающие композиторы создают свои этюды по мотивам чужой музыки – но у Антона все получалось иначе. Татьяна не узнавала его мелодий, не находила в них ничего похожего ни на классику, ни на популярные шлягеры или музыку из кинофильмов.

– Откуда ты все это берешь, Антоша? – удивлялась бабушка.

– Как «откуда»? Из жизни, – в свою очередь недоумевал внук.

Вот, скажем, как-то раз брат заглянул к нему за шкаф.

– Антох, ты ведь уже не маленький! Когда ж ты перестанешь сюда лазить? – поинтересовался он.

– Мне здесь нравится, – спокойно отвечал Антон. – Думать ничего не мешает. Знаешь, сегодня я проснулся от того, что в ушах звучала музыка. Думал, телевизор у соседей громко играет. Открыл глаза – нет, не телевизор. Все еще спят. Понял, что эта музыка мне приснилась. А она такая красивая!.. Вот пытаюсь теперь все вспомнить…

– Ну ладно, сиди, вспоминай, – засмеялся Андрей. Тоже протиснулся за шкаф и шепнул брату на ухо: – Ты только никому не говори… Знаешь, куда я сегодня иду?

– И куда же? – поинтересовался Антоша.