Книга Хроника №13 - Алексей Слаповский

Дмитрий выключил компьютер вместе с зависшим человечком, злорадно нажав на выскочившую табличку с надписью «Принудительное завершение программы», разделся, лег в постель. Оглядел голые пустые стены, закрыл глаза и неожиданно заплакал. Повернулся на бок, слезы стекали на подушку, он их не вытирал, только шмыгал носом. Так, тихо плача, и заснул.

С этого дня у них с Ниной что-то оборвалось. Внешне все было более-менее: общались, говорили, ложились вместе спать, пожелав спокойной ночи и отвернувшись каждый в свою сторону, но появился какой-то прогал, возникла зона умолчания.

Касалась она, конечно, в первую очередь ремонта, который Нина продолжила.

Будто и не грозил никакой снос, она с прежним азартом взялась за дело. Освободили комнату мамы, Нина предъявила ремонтникам эскиз и потребовала точного исполнения. Ссорилась с ними, ругалась, волновалась, но иногда и хвалила, радовалась – тем больше, чем ближе было к концу.

Комната получилась прекрасная – светлая, уютная, с красивыми светильничками в изголовье будущей кровати: здесь предполагалась спальня.

Без передыху Нина начала покупать мебель. Денег не хватало, она взяла кредит. Дмитрий ни во что не вмешивался. Нина раньше по любому поводу советовалась, вернее, под видом совета ждала похвалы, ободрения запланированному или уже сделанному, а сейчас ставила перед фактом. Вот этот диван, эти кресла, эти шкафы.

И все было неплохо по отдельности, но, собравшись вместе, оказалось вовсе не тем, к чему применимо слово «дизайн». Квартира каждым своим углом, каждой вещью самодовольно заявляла: тут был ремонт, мы дети ремонта, мы слуги ремонта, пусть пройдут годы и годы, но вы, глядя на нас, сразу подумаете: «Здесь был ремонт!».

Трудно было понять и уловить, в чем именно это заключалось, но ощущение было явственное. Настолько внятное, что и Нина его услышала, поняла, увидела. Шумно радовалась, но в лице сквозило тайное недовольство.

А может быть, пытался догадаться Дмитрий, она нарочно все портит – чтобы не жалко было рушить?

Эта догадка даже как-то утешала.

К весне все было сделано. Нина опять уже работала и в клинике, и с клиентами, наверстывала. Кое-какие мелочи докупала по выходным. Несколько раз заезжали Саша и Коля, хвалили маму. Она рассказала им, каким образом можно получить три квартиры, но срочно жениться не соблазнился ни тот, ни другой. Странная стала эта молодежь – живут себе на съемных квартирах и не беспокоятся. Может, потому, что для многих свое жилье недоступно? Или само понятие своего жилья обесценилось? Это мудро, если вспомнить, что все мы гости на этой земле.

А Нине захотелось устроить новоселье. Пригласить подруг, кое-кого из клиентов, с кем тоже образовалась дружба, Дмитрий может, если хочет, позвать кого-то со своей работы (он не собирался), сыновья приедут, Нина ими, взрослыми и красивыми, похвастается. И их девушками: у Коли тоже появилась герлфренд, красотка, как и у Саши. И тоже почему-то старше него. Но неважно.

И гости собрались, и восторгались, оценили каждую продуманную деталь.

Заполненная людьми, квартира похорошела, все уже не так кричало о ремонте, и Нина осчастливилась, отбросила сомнения, которые ее терзали. Подробно рассказывала, как все происходило, как она титанически боролось с вороватыми и халтурящими ремонтниками, как собственноручно делала то-то, то-то и то-то.

Гости, из которых многие жили в условиях не худших, а некоторые в несравнимо лучших, поздравляли, с удовольствием слушали (такие вещи всем интересны), с аппетитом ели и пили (Нина очень постаралась, на столе было все, что душе угодно), но тут кто-то сказал, какая-то женщина, клиентка Нины из их же дома, откуда-то с верхних этажей:

– Ниночка, это все очень прекрасно, только, когда ты рассказывала, я думала, ты какой-то временный ремонт делаешь. А у тебя вон какой стабильный, просто мемориал. Но дом-то скоро снесут, что же, пропадет это все?

Те, для кого это было новостью, то есть большинство, озадачились. В самом деле, зачем?

Нина махнула рукой:

– Ну и снесут, и что? В дерьме жить из-за этого? Вот вы в поезде, например, едете, а у вас на столе салфетка грязная, вы же ее попросите заменить? Хотя какая разница, если несколько часов ехать?

– Тут не салфетка, тут большие деньги! – не унималась соседка. – Пропадут!

– И пусть пропадут! – засмеялась Нина. – Может, меня завтра машиной собьет или болезнь какая-нибудь, не дай бог, и что, думать об этом и ничего не делать? Хоть день да наш, правда, Дима?

Дмитрию было приятно, что она этим вопросом взяла его в союзники (на самом деле просила поддержки, и он это понял).

И сказал:

– Действительно! Чего вы беспокоитесь? Во-первых, мебель никуда не денется, перевезем. И двери снимем, и паркет, да тут все съемное почти! Но это не главное. Главное, – обратился он к соседке, – я тут был в мэрии вместе со съемочной группой. Ну, на ПТС выехали, передвижная телевизионная станция, видели, может, такие большие автобусы, а я вместе с журналистами пошел в мэрию, кабели там нужно было монтировать. А они там уже начали. Интервью. Как раз по вопросу сноса домов в Москве. Человек из мэрии прямо конкретно по адресам пошел. И тут я: а вот этот адрес есть на снос? Он смотрит: нет. Я говорю: почему же, говорю, этот адрес в управляющей компании значится как для сноса? И тут он говорит. – Дмитрий сделал паузу и оглядел притихших гостей. – Говорит: это, говорит, старый фокус. Объявляют, что снесут, но предупреждают: равноценные квартиры дадим только тем, у кого нет долгов! И тут же должники начинают платить! Всё, вся на этом махинация! Потому что долги – это их бич, вот они и придумывают.

– А что ж ты раньше не сказал? – ахнула Нина.

– Вот, говорю.

– Умно! – оценил чей-то мужской голос, в котором слышалось уверенное понимание, что на самом деле умно в этой жизни.

И веселье продолжилось.

Дмитрий эту выдумку взял не с потолка, он читал в интернете о подобных аферах, но, увы, их дома это не касалось. По взгляду Нины он увидел, что она все поняла. Удивилась вслух только для того, чтобы подыграть.

Проводили гостей, долго убирались, мыли посуду.

Квартира опять заблистала новизной и ремонтом.

Дмитрий сел перед телевизором, а Нина прикатила столик-тележку с двумя бокалами вина и свечкой. Выключила свет, зажгла свечку. Подняла бокал:

– За новую жизнь!

– За новую жизнь.

Они выпили, Нина выключила телевизор, потянулась, подняв руки вверх.

– Пора баиньки!

Они легли на широкую новую супружескую постель (ее привезли только вчера), на новое белье, все пахло чистотой и свежестью. Нина обняла Дмитрия и зашептала:

– Дим, ты пойми, ведь у меня всю жизнь не было ничего своего. Жила с мамой у приемного отца в его доме, потом в Москву приехала, в общежитии ошивалась, пока тебя не встретила. Все всегда было чужое. И у вас тут тоже, Дима, ты прости. Не моя квартира, не моя мебель.