Книга Кавказский пленник XXI века - Сергей Самаров

Человек с телефоном не держал в руках оружия, а два его спутника, широкобородые и широкомордые парни, стояли с автоматами в руках. Догадаться было нетрудно. Человек, который сам не захотел в селе показываться, возможно, бандитский эмир, давал указания своим бандитам, куда им следует нанести удар. А двое рядом с ним — это помощники или охранники, короче говоря, приближенная свита.

Я сделал знак рукой своим спутникам, отстававшим от меня на пару-тройку шагов. Они замерли и не шевелились. Но потом старик Василий подошел ближе, коснулся моего плеча и показал вниз, под холм. Я увидел там машины. Обыкновенные «Жигули», а на капоте сидела, раскинув по стеклу связанные руки, детская фигура. Без сознания была девочка или молчала просто потому, что сил кричать у нее уже не было, но она не шевелилась. Я обернулся и сделал знак Ананасу, больше на его физическую силу надеясь, чем на старика Василия. Но Василий уже держал перед собой пистолет с опущенным предохранителем, причем держал его умело, двумя руками в классической стрелковой стойке бойца. Нет, старик Василий определенно знал, как с оружием обращаться, он даже локти и предплечья держал при этом правильно. С одной руки стрелять удобнее и точнее, но оружие держится двумя руками, когда ты не должен стрелять сразу, без предупреждения, и возможен встречный выстрел. Локти с предплечьями в этом случае прикрывают жизненно важные органы. И даже при встречном попадании дают возможность самому произвести выстрел. И все же для рукопашной схватки старик Василий был уже малопригоден по возрасту, поэтому я настойчиво подзывал Ананаса. Отставной капитан омского ОМОНа ждать себя не заставил. Видимо, он любил подраться и упускать возможность, когда драка становится не хулиганством, а благим делом, не хотел. Я жестом попросил его просто подстраховать и показал на свой ремень. У нас в спецназе ГРУ это означало «повязать», то есть захватить живьем. В ОМОНе, видимо, изучают другой метод жестикуляции. Ананас меня не понял. Я стал объяснять знаками более подробно, из-за чего отвлекся от наблюдения за противником, когда за моей головой раздался выстрел. Я мгновенно сообразил, что произошло. Один из охранников бандитского эмира обернулся, и старик Василий выстрелил ему в голову, сразу свалив. Второй не успел еще поднять автомат, как я уже заскочил на камни, прикрывавшие бандитские спины, и ударом ноги в лицо уронил автоматчика. В бронежилете падать вообще неудобно, а когда падаешь в результате удара, не успеваешь сконцентрироваться и сгруппировать мышцы, в результате чего можно и серьезную травму получить. Но бандит не отключился, хотя и уронил автомат, но уронил его каким-то образом под свою спину и лихорадочно пытался вытащить, не догадавшись приподняться. Наверное, это было нормальным состояние «грогги», когда голова после удара еще не соображает. Он взглядом попытался оценить опасность самого эмира, как на того вдруг прыгнул Ананас, и они вместе покатились по склону, что дало мне возможность спрыгнуть с камней и приземлиться каблуком правой ноги на челюсть моего подопечного бандита. Он так и не успел вытащить автомат. А чуть ниже продолжалась схватка. Эмир, как мне показалось, был борцом, и, наверное, неплохим. Ананас насел на него сверху, но эмир легко вывернулся и через секунду уже ломал Ананасу шею «правым нельсоном»[12]. Я обернулся и сделал знак старику Василию, чтобы он проконтролировал моего противника, а сам в несколько прыжков догнал Ананаса с эмиром, откатившихся на удивление далеко от меня, и, не останавливаясь, с разбега ударил эмира в челюсть левой ногой. Так уж получилось. Я не успевал перестроиться, чтобы ударить правой, и совсем забыл в пылу схватки про то, что утром подвернул при падении лодыжку. Боль сразу охватила ступню огненным кольцом. Но Ананас уже освободился от жесткой хватки, и повторять удар мне необходимости не было. Бывший омоновец, должно быть, вспомнил, что я ему показывал, воспользовался тем, что эмир в сознание не пришел, вытащил из его штанов поясной ремень и связал ему руки за спиной. Когда связывание еще продолжалось, эмир начал вдруг интенсивно вырываться, в ответ на что Ананас сказал почти по-отечески:

— Да успокойся ты, что суетишься, как баба…

И подкрепил свои слова ударом кулака по затылку. Кулак у Ананаса был тяжелый. Эмир всякие попытки возмущения нашими действиями прекратил.

К моему удивлению, старик Василий толчками, но как-то очень интеллигентно подогнал к нам моего почти любимого бандита, у которого челюсть с одной стороны уже успела стать лилово-красной, и, точно так же, как Ананас, вытащил у него поясной ремень и крепко связал руки.

— Что с ними делать будем? — спросил потом он.

— К машине привяжем, под выхлопную трубу, и покатаем… — предложил, как пообещал, Ананас. Хохотнул, довольный собой, и тут же, спохватившись, заспешил к машине, чтобы освободить девочку. Мы со стариком подняли пленников на ноги, причем пришлось дожидаться, пока эмир очухается, потому что кулак Ананаса явно перестарался, и он, если не прикидывался, все еще ничего не соображал.

— Нам всем троим терять нечего, — сказал старик Василий. — А тебе от власти отмазываться нужно. Я бы порекомендовал сдать этих людей власти. Не лично, а просто оставить их в селе. Власть не задержится, скоро приедет. Правда, как всегда, с опозданием, но это уже издержки производства.

Старик Василий единственный из всех моих спутников не назвал меня снисходительно рядовым, и я был благодарен ему за это. Даже сам непроизвольно перешел в разговоре с ним на «вы».

— Наверное, вы правы. Мне скоро в военкомат надо явиться, на учет встать. Там спросят. И вообще, если мы их допросим, у нас нет возможности результатами допроса воспользоваться, а допросят те, кому это положено, результаты могут пользу принести.

Я чуть заметно хромал, но нога уже не доставляла острой боли. Если так, то перелома нет. А ушибы я привык переносить молча. Внизу Ананас уже снял девочку с капота. Там, на капоте, при взгляде сверху она казалась свадебной куклой, только непривычно большой. А когда встала рядом с бывшим омским омоновцем, показалась еще больше. Ей, наверное, лет пятнадцать, решил я, когда спустился вместе с бандитами и стариком Василием. Глаза девочки при виде своих недавних пленителей загорелись огнем. Мне даже показалось, что она сейчас бросится и расцарапает эмиру лицо. Сначала я хотел встать между пленником и девочкой, но потом передумал, посчитав, что с ободранным рылом эмир на допросе будет более сговорчивым. Девочка все же не решилась на месть, зато Ананас за нее постарался и наотмашь ударил тыльной стороной кисти прямо по носу эмира, и из него обильно брызнула кровь.

— Только женщины бьют связанных мужчин, — сказал эмир с сильным акцентом.