Книга Тень Эдгара По - Мэтью Перл

Однажды вечером, по пути в гостиницу после бесплодного разговора с Дюпоном, я увидел на террасе кафе компанию жандармов, поглощавших мороженое. Моему взору они предстали как внушительное собрание однобортных синих мундиров, усов и острых бородок.

— Мосье Кларк! Бонжур, мосье Кларк!

Со мной здоровался квадратный молодой жандарм, тот самый, что задержал меня по приезде в Париж. Радость при виде моей персоны я отнес за счет общего приподнятого настроения компании. Каждый из жандармов поднялся, чтобы пожать мне руку.

— Познакомьтесь, господа, это видный ученый из Америки, он прибыл в Париж, чтобы встретиться с Огюстом Дюпоном!

Последовало мгновение тишины, а затем вся компания разразилась хохотом.

Признаться, такая реакция на имя Дюпона смутила меня. Я сел за столик, а квадратный жандарм продолжал:

— О Дюпоне чего только не рассказывают. Он был гением сыска. Говорили, что вор еще не решил, красть или не красть ваши драгоценности, а Дюпону уже известно — непременно украдет.

— Вы сказали — был гением сыска? — уточнил я.

— О да, был. Причем очень давно.

— Мой папаша тоже служил в полиции. Он застал те времена, когда префекты ангажировали мосье Дюпона раскрывать преступления, — заговорил другой жандарм, окинув меня мрачным взглядом. Впрочем, возможно, мрачность относилась не к моменту, а к нраву этого человека. — По словам папаши, Дюпон был очень хитер; он нарочно создавал сложные ситуации, чтобы потом якобы их распутывать.

— Это каким же образом? — встревожился я.

Потомственный жандарм почесал шею своими длинными нечистыми ногтями; шея, к слову, была воспаленная, вероятно, вследствие сей дурной привычки.

— Так говорили; папаша только повторял за другими, — последовал ответ.

— По слухам, — подхватил другой жандарм, более приятных манер, — Дюпон мог определить нравственный облик человека по одной только внешности, причем никогда не ошибался. Однажды он предложил жандармам пройтись с ним по городу во время большого праздника — дескать, он укажет всех опасных типов, которых надо удалить от общества.

— И что, указал?

— Нет, жандармерию это предложение не заинтересовало.

— Но что сталось с самим Дюпоном? — спросил я. — Сейчас-то он занимается расследованиями?

Заговорил жандарм, с виду более вдумчивый и скромный, чем остальные.

— Мосье Дюпон не сумел защитить женщину, которую любил. Ее обвинили в убийстве и повесили, и хваленые аналитические способности не помогли. С тех пор мосье Дюпон завязал с расследованиями.

— С расследованиями! — усмехнулся потомственный жандарм с воспаленной шеей. — Куда уж ему расследовать! Разве только он из мертвых восстанет. Дюпона убили. Убил один преступник, которого Дюпон разоблачил. А тот, вишь, поклялся, что поквитается — и поквитался.

Я раскрыл было рот, чтобы опровергнуть это нелепое заявление, но передумал. В голосе жандарма слышалась глубокая неприязнь к Дюпону, и я почел за лучшее не усугублять ее.

— Нет-нет, — возразили ему. — Дюпон не погиб. Говорят, он перебрался в Вену. Устал от людской неблагодарности. Я много историй знаю; интереснейших, занятнейших историй! В Париже не бывало сыщика, подобного Дюпону, по крайней мере в наш век.

— Префект Делакур едва ли придет в восторг от этих историй, — заключил квадратный жандарм. Слова его сопровождались хриплым хохотом.

Вот что рассказали жандармы.

Много лет назад Дюпон сидел вечером в отдельном кабинете одного парижского трактира, а напротив него оказался преступник, лишь три дня назад перерезавший горло тюремному охраннику и сбежавший. Поисками была занята вся парижская жандармерия; участвовал и кое-кто из жандармов, говоривших со мной в кафе.

Дюпон, задействовав свои уникальные способности, вычислил, где конкретно станет скрываться преступник, и вот оказался с ним тет-а-тет в отдельном кабинете.

— Жандармам нипочем не поймать меня, — бахвалился мерзавец. — Я любого из них обскачу, а надо будет, так и застрелю. Словом, я в безопасности, покуда не встречусь с этим канальей Дюпоном. Кто в Париже настоящий преступник, так это он.

— Вы разумеется, сразу узнаете Дюпона при встрече, — предположил Дюпон.

Негодяй расхохотался:

— Узнаешь его, как же! — В один присест он осушил бутылку вина. — Вы, мосье, видать, не имели дела с этим плутом! Чтоб он дважды в одном обличье появился — такого отродясь не бывало. С утра он этакий приличный гражданин, вот вроде как вы. Через час его родная мать не узнает, а уж к вечеру и сам черт не припомнит, встречал когда-нибудь этого типа или нет! Дюпон мало того что догадается, где вы нынче, он может предсказать, куда вы после направитесь!

Когда этот дурной человек выпил больше, чем намеревался, Дюпон сходил за очередной бутылкой вина. Ни один мускул не выдавал его напряжения, когда он возвратился к негодяю и объявил: девушка за барной стойкой клянется, что Огюст Дюпон здесь, в трактире, и уже начал обыскивать отдельные кабинеты. Мерзавец потерял голову от страха, заметался, и тогда Дюпон предложил ему спрятаться в кладовке, а когда знаменитый сыщик сунется туда — убить его. Не успел преступник войти в кладовку, Дюпон запер дверь снаружи и позвал жандармов.

Вот каков был Дюпон. Вот за кем я приплыл из Америки, вот какого человека хотел упросить отправиться со мной в Балтимор. Впрочем, даже за короткое время нашего знакомства я имел случай убедиться в таланте Дюпона. Однажды днем, когда мы, по обыкновению, прогуливались, жара стала невыносимой, и я предложил Дюпону взять экипаж. Сначала мы ехали в молчании, но вдруг Дюпон указал на кладбище и произнес:

— По ту сторону стены есть небольшой участок, отведенный властями для захоронения ваших единоверцев, мосье Кларк.

Вывеска на французском языке гласила, что за стеной находится еврейское кладбище.

— Действительно, участок мог бы быть и поболь… — начал я, но оборвал себя на полуслове. В голове моей всплыла только что произнесенная Дюпоном фраза. Я вскинул брови. — Мосье Дюпон!

— Да?

— Что вы только что сказали? Что вы сказали об этом кладбище?

— Что там хоронят людей вашей веры — ну, или тех, чью веру вы разделяете частично.

— Но, сударь, почему вы решили, что я иудей? Разве я сообщал вам что-либо о своей нации или вероисповедании?

— Так вы не иудей? — крайне удивился Дюпон.

— Вообще-то, — с замирающим сердцем произнес я, — моя матушка была иудейка. Мой отец протестант. Был. Мои родители оба умерли. Но вы-то как догадались?

Видя, что я не отстану, Дюпон снизошел до объяснения.

— Несколько дней назад мы с вами приблизились к одному дому на Монмартре. Вы припомнили газетные статьи и сообразили, что в этом доме была жестоко убита молодая девушка.