Книга Карл Ругер. Боец - Макс Мах

Карл встал, пошел к мольберту, открыл его и вынул чистый лист бумаги и свинцовый карандаш. Вернувшись к столу, Карл положил бумагу на стол, взял в руку карандаш и уставился в окно. За маленьким оконцем, в частый свинцовый переплет которого было вставлено настоящее стекло, смутно виднелся дом на противоположной стороне улицы. Память Карла услужливо дополнила недостающие детали, и он как будто наяву увидел этот дом, причем не так, как его можно было увидеть из этого именно окна, а так, как он увидел бы фасад дома, находясь от него метрах в пятидесяти. Ничего примечательного в этом доме не было, но Карл заставил себя рассматривать его снова и снова, как если бы намеревался этот дом теперь нарисовать. Между тем его рука, предоставленная сама себе, чирикала что-то на листе бумаги, но думать об этом Карл себе запретил.

Через несколько минут он почувствовал, что рисунок готов, и быстро, даже не взглянув на него, сложил бумагу и сунул в боковой карман камзола. Было любопытно, конечно, что же он там такого нарисовал, но Карл привык ждать и умел это делать без сожаления.

Самое любопытное, что, закончив рисунок, он почувствовал, что снова стал самим собой. Прошла голова, ночь стала ночью, и его спокойное сердце уверенно билось в груди. И сразу же, как только он это почувствовал, выяснилось, что усталость прошедшего дня никуда не делась, и ночь позвала его в постель.

8

Однако лечь спать не получилось. В тот момент, когда Карл встал из-за стола, намереваясь вернуться в спальню, в дверь постучали. Стук был тихий, но уверенный, и Карл понял, что человек, стучащий в дверь его дома, знает, что он, Карл, не спит и находится недалеко от двери.

Нашел время, усмехнулся Карл, и пошел открывать.

За дверью стоял высокий мужчина в темном плаще, но Карл не сомневался, что, будь сейчас светло, плащ оказался бы красным.

– Доброй ночи, – вежливо сказал Карл незнакомцу и выжидательно посмотрел ему в лицо.

– Доброй ночи, – ответил тот. – Мое имя Павел, и я принес вам вызов на поединок от известного вам мастера Яна.

– Ночью? – улыбнулся Карл.

– А чем вас не устраивает ночь, мастер Карл? – Павел был спокоен и не склонен шутить.

– То есть вы не только принесли мне вызов ночью, но предлагаете ночью драться? – уточнил Карл.

– Именно так, – кивнул Кузнец.

– Почему вы полагаете, что я приму вызов? – спросил Карл.

– Потому что ставкой мастера Яна является вот это. – Павел протянул Карлу пергаментный свиток, с которого на длинных лентах свисали три печати.

– Что это? – Голос Карла, когда он принимал свиток, выражал полное отсутствие интереса к возможному ответу.

– Это разбор вашего дела, составленный тремя самыми уважаемыми судьями Сдома. – Павел Кузнец говорил равнодушно, как бы по обязанности или только приличия ради. – Они пришли к выводу, мастер Карл, что в вашем случае князь Семион допустил восемь нарушений законов вольного города Сдома и процессуальных норм, принятых в его юридической практике. Если вы откажетесь драться, завтра протест будет внесен в княжескую судебную палату и делу будет дан ход.

– А если я убью мастера Яна? – спросил Карл.

– Исход поединка не является темой для обсуждения, – пожал плечами Павел. – Вы соглашаетесь на поединок и выставляете в качестве залога меч мастера Яна, он отвечает этим документом и словом Мастера никогда более не возвращаться к этому щекотливому вопросу. Это все.

Павел не просил и не угрожал. Он объяснял.

– Где? Когда? – не меняя тона, спросил Карл и положил свиток в карман.

– Через полчаса в муниципальном саду. Это недалеко отсюда.

– Ждите меня здесь, – кивнул Карл и закрыл дверь.

Он постоял секунду около двери, затем быстро, но тихо, поднялся наверх и забрал свой меч. Спустившись обратно, Карл пристегнул меч к поясу, набросил плащ и, подойдя к столу, медленно, со вкусом, допил свой бренди. Затем так же не торопясь он выбил трубку, набил ее по новой и закурил. Только после этого он вышел из дома и присоединился к терпеливо дожидавшемуся его на улице Павлу.

– Я в вашем распоряжении, мастер Павел, – сказал Карл.

– Следуйте за мной, – равнодушно откликнулся тот и добавил: – Пожалуйста.

9

Ян ожидал их на большой лужайке в муниципальном саду. Луна уже сильно склонилась к западу, и здесь, среди деревьев, было сумрачно, но возражений против ночного поединка у Карла было не больше, чем против дуэли ярким днем.

– Я предлагаю смертный бой, – сухо сказал Ян, сдержанно поклонившись Карлу.

– Не принимаю, – ответил Карл, кланяясь в свою очередь.

– Как угодно. – Ян, видимо, понял, что настаивать бесполезно. – Вы принесли залоговое письмо?

– Естественно. – Карл достал из кармана пергамент с залоговым письмом, составленным в ломбарде Семьи Шауль, и передал его Павлу.

– Приступим? – спросил Ян, сбрасывая плащ.

– В вашем распоряжении, – ответил Карл и тоже снял плащ.

Он уже с минуту рассматривал своего противника, и теперь положение дел было ему более или менее понятно. Нельзя сказать, что увиденное его напугало, но равнодушным не оставило. Кожа Яна слабо светилась в темноте, его глаза тоже. Это было как будто и неплохо, если не знать что это свечение может означать. Ян был буквально переполнен Силой, настолько полон ею, что она заставляла в прямом смысле светиться его кожные покровы, порождая бледное, но тем не менее отчетливое зеленоватое сияние.

О том, что ошибки нет и это именно то, о чем он сразу подумал, Карл доподлинно узнал, приблизившись к Яну на три шага. Покалывание в висках сразу усилилось.

Ян поклонился еще раз, сделал шаг назад и отсалютовал сопернику уверенно вскинутым вверх мечом. Карл повторил его движения, лишь чуть изменив их рисунок. Ян был северянином или жил здесь достаточно долго, чтобы перенять культурные традиции северного побережья. А Карл давным-давно принял южный – загорский – стиль, хотя родился и вырос как раз на севере. Но, как бы то ни было, мечи взлетели вверх и поединок начался стремительной атакой Яна.

Как и в прошлый раз Ян ударил резко, без подготовки, нацеливаясь на быстрый, хотя и лишенный внешних эффектов, финал. Карл, однако, выпад парировал, показывая, что случившееся на Беговом поле случайностью не было. Впрочем, Кузнец чего-то подобного, по-видимому, ожидал и не был ни удивлен, ни разочарован. Сегодня он дрался всерьез. Карл тоже не шутил, понимая, что имеет дело с опытным фехтовальщиком, к тому же колдуном.

В течение нескольких десятков секунд они кружились во все ускоряющемся танце поединка, стремительно взвинчивая и без того невероятно быстрый темп и демонстрируя друг другу все более сложные и редкие фехтовальные приемы и их почти невозможные связки. А потом воздух ночи вздрогнул – и силуэт Яна растворился в сгустившемся сумраке. Ян не исчез вовсе, он как бы продолжал быть здесь и сейчас, но в то же время его здесь не было. Было какое-то слабое мерцание на границах полей зрения, была невнятная, ускользающая от взгляда тень среди других теней, было чистое движение, лишенное вещественных примет, которое улавливали не глаза, а… чутье? Возможно, что это было чутье, но Карл не мог позволить себе сейчас философствовать. Он напряг все чувства до предела, ускорился еще больше, вычерпав до дна все резервы своего организма, и отразил две атаки противника, когда меч Яна возникал из ниоткуда и моментально оказывался там, где мгновение назад билось сердце Карла. Долго так продолжаться не могло, и Карл, ясно осознававший, с чем ему пришлось встретиться, сделал то, чего не делал давным-давно. Не делал не только и не столько потому, что в этом не было нужды, а потому, что делать это ему было неприятно, пожалуй, даже омерзительно. Но, когда нет выбора между хорошим и плохим, выбирать приходится между плохим и… много худшим.