Книга Биотеррор - Сергей Ковалев

— Дней пять, я думаю, мы здесь точно проведем. А там посмотрим.

— Вот и отлично! — обрадовалась Радмила. — Тогда застанете один из наших праздников. Будем вязать сноп для Велеса.

— Для кого?

Алиса с осуждением посмотрела на Данилу.

— Надо же знать свою историю хоть чуть-чуть.

— Зачем?

— Затем! Велес — один из главных языческих богов славян.

— А-а-а… — откровенно зевнул Данила. Поймал укоризненный взгляд Алисы и торопливо закивал. — Да-да, праздник это здорово. С удовольствием посмотрим и поучаствуем.

— Если можно… — Алиса вопросительно посмотрела на Радмилу.

— Конечно. Этот праздник для всех открытый… Но я смотрю, вы уже устали. Давайте продолжим разговор завтра.

Отведенные им комнаты располагались в самом конце коридора, дверь в дверь. Стоило Алисе закрыть за собой дверь, как навалилась усталость — уж больно суматошным выдался день, да и переживаний всяких хватило с избытком.

Но уснуть не получалось. Оставшись одна, девушка вновь вернулась мыслями к опасному тупику, в котором оказалась. Нужно было как-то выбираться, но никакого плана придумать не удавалось. Алиса ворочалась с боку на бок в мутной дремоте, никак не желавшей перейти в сон. Уже где-то далеко за полночь ей показалось, что во дворе, прямо под ее окном, скулит собака. Она хотела встать, выглянуть в окно, и это побуждение ее, наконец, усыпило.

Данила

Странное место.

Опасное.

Мои предположения оказались верны.

Еще в Княжево, расспрашивая дорогу к экологическому поселению, я заметил странные взгляды местных жителей. Мне даже показалось, что те — узнав, куда мы едем — с трудом удерживаются от того, чтобы перекреститься. Это, конечно, могло быть и обычное крестьянское недоверие к пришлым, поселившимся рядом и заведшим чуждые порядки. Но только вот Княжево — не какая-то патриархальная глубинка с традиционным крестьянским укладом. Москву с пригорка видно, большинство работает в столице, психология у местных вполне городская. Что-то другое крылось за всем этим.

Я почувствовал присутствие этого «другого», когда из-за поворота проселочной дороги показались «Воробьиные поля». Едва не уронил мотоцикл — столь сильным было ощущение чуждости, отторжения, которое на меня накатило. Словно овал поселка был глазом некоего монстра, разглядывающего приближающихся людей. Взгляд был не враждебным, но абсолютно нечеловеческим.

А вот Алиса, похоже, ничего не почувствовала. Поселок ей понравился, хотя и показался непривычным. Щебетала оживленно, глаза блестели от любопытства. Мне же приходилось стискивать зубы и делать вид, что все в порядке. Объяснить Алисе что происходит я не мог, а пугать, указывая на всякие странности и несоответствия — не хотел. Вот и строил из себя шута горохового. Грендель, плюшки… Хорошо еще, что Радмила эта быстро отпустила нас. Вот жуткая баба-то! Ведь даже минуты рядом с кофрами не стояла…

Я подошел к кофрам, вытряхнул на кровать коммуникатор, усилитель сигнала, спутниковый терминал, запасные аккумуляторы. Бесполезный хлам. Такое впечатление, что по кофру нанесли прицельный электромагнитный удар. Но тут у них такого оружия просто не может быть. Это сама Радмила… Не понятно только — как? При этом телефон Алисы не пострадал. Сигнал он здесь не принимает, но работать работает. И камера все прекрасно снимает. А у меня — куча хорошо пропеченного металла и пластика.

Я с отвращением посмотрел на старомодную люстру под потолком — такую же, как в холле. Алиса, увидев фонари на улице, обрадовалась, что не придется сидеть при свечах. Конечно, она не обратила внимания, что к «Воробьиным полям» не тянется ни одной линии электропередач. И в самом поселении не заметно ни ветряков, ни солнечных батарей на крышах, а дизель был бы слышен издалека. Но ночь тихая — слыхать, как куры в соседнем амбаре квохчут сквозь сон. Что же у них тут, собственная атомная электростанция? Ох, если бы!

А главное — что теперь делать? Ну, уберечь девчонку, чтобы глупостей не натворила, это задача тактическая. А что со стратегией? Один я тут мало что сделаю. Связи нет, посоветоваться не с кем. Можно, конечно, завтра смотаться в Москву. Но оставлять Алису одну здесь опасно. И еще большой вопрос дадут ли спокойно уехать? Или утром меня ждет сюрприз в виде оплавившейся проводки мотоцикла?

Встревоженный собственными мыслями, я сходил проверить «кобру». Нет, все в порядке, мою малышку не тронули.

Значит, хозяева не прочь, чтобы я отсюда свалил. А вот разрешат ли увезти Алису? Вряд ли. Да и сама девушка не захочет уезжать, ей тут нравится.

Вернувшись в комнату, я убрал испорченную технику назад в кофр и повалился на кровать. Когда не знаешь, что делать — не делай ничего. Древние даосы были мудрыми людьми. Впрочем, древние славяне не уступали им в мудрости, придумав пословицу про утро, которое вечера по любому мудреней.

* * *

— Хитрец.

Розенблейд стояла на лестничной площадке, скрестив на груди руки и, словно придирчивый критик разглядывала картину: два распростертых тела и алкогольный натюрморт на подоконнике.

— Этак он все нам испортит. Что думаешь?

Ален покрутил в руках лоснящееся зелеными боками яблоко, с треском откусил добрую треть и принялся обшаривать карманы пребывающих в нирване шпиков. Делал он это нарочито небрежно, выворачивая подкладку и разбрасывая по площадке ключи, карточки и прочую мелочь. Основательно распотрошив одежду китайцев, сгреб с подоконника бутылку из-под коньяка со стаканами и отправил все в мусоропровод. Посмотрел на напарницу.

— Оставляю это на тебя, — кивнула Розенблейд. — Догоняй.

Ален проводил женщину взглядом. Потом зажал в зубах яблоко, достал нож и склонился над первой жертвой.

РЕТРОСПЕКТИВА 3

23 октября 1982 года.

— Ты так сияешь, словно в лотерею выиграл. — Изя поставил свой поднос на столик напротив Владимира. — Но зная, какой ты олух… э-э-э… прости! Зная, какой ты идеалист, мысль о неожиданном материальном благополучии мы отметаем, как неорганизованную. А значит, скорее всего, ты познакомился с очередной девушкой своей мечты.

— Ты так это сказал, будто я бабник какой-то, — возмутился Владимир. — Я же не виноват, что они все уходят от меня.

— И кто же она?

— Ну, ее зовут Лиза. Она врач и она чудо! Красивая, умная, добрая…

— Как ты скучен, — вздохнул Изя. — Если бы не разные имена, то по твоим описаниям можно было бы решить, что ты встречаешься и расстаешься с одной и той же девушкой.

— Да ну тебя. — Владимир не собирался позволять приятелю испортить настроение. — Как дела у Адольфа? Есть прогресс?

Изя сразу погрустнел и тревожно посмотрел почему-то на потолок, хотя лаборатории были в другом корпусе.