Книга Колдовская вода - Леонид Влодавец

Но уже минут через пять, а то и меньше, Петьке под одеялом воздуха не стало хватать. Поэтому пришлось чуточку отогнуть край одеяла и устроить что-то типа «форточки». Он уже делал так в начале лета, когда его тут по ночам комары донимали. Конечно, Петька, хоть ему и страшно было, все же рискнул поглядеть, что вокруг творится.

Лучше бы он этого не делал!

Глава XII

СТРАХИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

В окне, освещенном серебристо-голубым светом, темнел кабель телевизионной антенны. Дело в том, что на ночь дядя Федя всегда выдергивал его из телевизора, вытягивал за окно и подключал к зарытой в землю проволоке-заземлению. Делал он это на случай грозы, опровергая известную пословицу: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Дяде Феде однажды довелось пережить случай, когда молния ударила в антенну и сожгла телик. Могла бы и вся изба сгореть, но пожар успели быстро потушить. Про случай с молнией Петька знал по рассказам, а вот то, что происходило с антенной сейчас, увидел своими глазами.

Кабель почему-то дергался из стороны в сторону, будто его вертел кто-то, сидевший внизу под стеной или, наоборот, на крыше. Ведь ветра на дворе не было — на кусте сирени рядом с кабелем ни один листок не шелохнулся. Новая волна страха накатила на Петьку. Подойти к окну он не решился, потому что ужас перед змеей, которая могла в комнату заползти, никуда не исчез.

Сначала Зайцев вспомнил про жуликов, которые срезают провода и продают их как цветной металлолом — про это тоже дядя Федя рассказывал. Но эта мысль продержалась лишь несколько мгновений. Наверное, если бы жулики зашли во двор, то Стрелка сейчас не выла бы, а подняла дикий лай. К тому же дядя Федя на ночь удлинял ей цепь, так что собака могла и калитку «контролировать», то есть ухватить воров за штаны. Но Стрелка продолжала жалобно выть. То ли она не чуяла никаких «пришельцев», то ли понимала, что они ей не по зубам… Например, потому что эти самые «пришельцы» — бестелесные привидения или духи какие-нибудь.

Кабель еще немного подергался, то попадая в поток лунного света, то скрываясь в тени. А затем, когда кабель в очередной раз выскочил на свет, Петька увидел, что на нем появилось какое-то непонятное утолщение, будто его толстой веревкой обмотали поверх изоляции. Точнее, металлическим тросом, потому что эта штука тускло поблескивала при свете луны. Но еще через секунду, когда это «утолщение» передвинулось вверх, он понял: это никакой не трос, а змея, которая, обвившись вокруг кабеля, ползет куда-то вверх.

Петька как завороженный смотрел на змею. Ему даже немного полегче стало. Все-таки лучше, когда ты уже увидел змеюку, чем ожидать, когда она внезапно из темноты выползет и тяпнет за ногу. Правда, слезать на пол Зайцев даже сейчас не решился. Кто его знает, а если их несколько, змей этих? Одна, допустим, уже заползла в комнату, а другая тоже в тепло захотела! Вот и лезет по кабелю, надеясь пролезть на чердак, а оттуда — в комнаты спуститься. Да, но тогда ведь она может откуда-нибудь сверху свалиться! Нет уж, надо прогнать ее оттуда, с антенны. Может, если по стеклу постучать, она испугается?

Но все-таки на пол слезать страшно. Раз одна змея уже приползла, то и вторая может появиться. А потом и третья…

Змея между тем, обвиваясь вокруг антенного кабеля, вползала все выше и выше. Вот она уже поднялась до уровня форточки, и тут Петька увидел, что гадюка, продолжая обвивать кабель хвостом, постепенно вытягивает голову в сторону окна! Как на грех, Зайцев приметил, что бабушка хоть и закрыла форточку, но не повернула защелку. А это означало, что если надавить на стекло или рамку с внешней стороны, то форточка откроется! Причем форточка эта, как помнилось Петьке, имела довольно большие зазоры, закрывалась неплотно, и чтобы ее открыть, стоило только чуть-чуть надавить. Но это если рукой, а у змеи-то их нет… Конечно, змея может и головой надавить, но хватит ли у нее сил? Да и не додумается она, дура безмозглая!

Зря Петька себя успокаивал, ох зря! Змея подтянула хвост повыше, вытянула шею подальше — хотя, конечно, фиг поймешь, что у нее к хвосту относится, а что к шее! — и дотянулась своей треугольной головенкой до стекла форточки. Высунула раздвоенный язычок, потрогала им стекло, а потом медленно оттянула голову назад, изогнув тело вбок… А потом как прянет вперед — бац! — и форточка распахнулась настежь!

Петька похолодел, ему даже показалось, будто у него со страху сердце останавливается. Сердце, конечно, не остановилось, а наоборот, очень быстро затюкало. И было отчего — ведь змеюка, еще чуть-чуть вытянувшись, просунулась в форточку, перевесила свою голову через край и стала медленно вползать в комнату… Зацепилась за ручку окна, обвилась, отцепила хвост от кабеля и стала уже сползать вниз, испуская при этом зловещее шипение. Вскоре все змеиное туловище сползло на подоконник, свившись в кольцо, над которым покачивалась треугольная голова, время от времени постреливавшая раздвоенным язычком.

Зайцев сидел на кровати, что называется, ни жив ни мертв. Хотя вообще-то от него до змеи было метра три, не меньше, но он даже пошевелиться боялся, не то чтоб соскочить на пол и вооружиться кочергой, которую бросил, пытаясь разбудить бабушку. И кричать он тоже не стал. Во-первых, все равно никто не услышит, а во-вторых, боялся, что змея на него тут же бросится. Он только смотрел как завороженный на змею и ждал, куда же она поползет.

Петька откуда-то знал, что змеи, как и вообще все пресмыкающиеся, видят плохо и реагируют только на тепло и движение. Поскольку он сидел как окаменевший, то бояться, что змея на движение отреагирует, наверно, не стоило. А вот на тепло… В этой комнате тепло излучали только он и бабушка, так что не удивительно, что гадюка все время поворачивала голову то в сторону спящей бабушки, то в сторону Петьки.

Не будь Петька так перепуган, он уже заметил бы, что змея ведет себя как-то необычно. Но ему было не до зоологических наблюдений. Да и не был он таким специалистом по змеям, как, например, профессор Дроздов из передачи «В мире животных». Он разрывался между страхом и горячим желанием спрыгнуть с кровати, а затем побыстрее удрать куда глаза глядят, пока змея близко не подползла. Но поскольку ему, кроме этой, вполне реальной гадины, еще и придуманные на полу мерещились, он по-прежнему боялся даже шевельнуться.

А змея, полежав малость на подоконнике, перелезла на бабушкину швейную машинку «Зингер» — старинную, ножную, безо всякого мотора и на чугунных ножках. По этим самым ножкам змея сползла на пол и — о, ужас! — извиваясь, направилась в сторону Петькиной кровати…

По пути ей предстояло переползти тусклое лунное пятно, которое находилось в полуметре от изголовья кровати.

Змея подползала все ближе и ближе, у Зайцева волосы дыбом встали при одной мысли, что он окажется почти рядом с этой полутораметровой гадиной толщиной чуть не в Петькино запястье.

Наконец голова змеюки оказалась в световом пятне, затем и вся она целиком на свет выползла. Вот тут-то Петька и увидел то, о чем уже намертво позабыть успел, и то, что прежде не сумел рассмотреть…