Книга Отель `Трансильвания` - Челси Куинн Ярбро

Мадлен уже шла к дверям.

— Извините меня, тетушка. Прошу прощения, граф. Мне срочно понадобился учебник по каллиграфии. Я хочу его разыскать. Если пожелаете увидеть меня, я буду в библиотеке.

— Хорошо, дорогая Я знаю, ты любишь чтение и, надеюсь, не станешь скучать.

Улыбка графини была принужденной. Как только затихли шаги ушедшей Мадлен, Клодия захлопнула дверь, тяжело вздохнула и взглянула в лицо мужу.

— Мои поздравления, мадам, — едко произнес граф. — Вы даже не способны поздороваться мирно.

— Разве девочку обидела я? Но ладно… оставим. Вы просто обеспокоены, а потому и раздражены. — Клодия сжала руки. — Ах, почему вы мне не доверились? Почему не решились рассказать обо всем?

— Чтобы дать вам повод посматривать на меня с жалостью и тайным злорадством? Нет уж, Клодия, благодарю. Поверьте, во мне еще жива гордость.

Граф придвинул к камину тяжелое кресло и упал в него, всем своим видом показывая, что он смертельно устал.

— Разумеется, гордости вам не занимать, — начиная раздражаться, заметила Клодия. — Но почему-то она не позволяет вам быть экономным, а вот швырять деньги налево-направо не мешает ничуть. Граф, вы должны понять: вас ждут серьезные неприятности.

— Ни слова больше! — поднял он руку. — Мои финансовые дела не ваша забота.

Графиня подошла к нему и опустилась на колени, глядя на него снизу вверх. В уголках карих печальных глаз ее блеснули слезинки.

— Но это моя забота, Жервез. Если вы не сможете расплатиться с долгами, король потребует, чтобы я расплатилась за вас.

Граф яростно закивал, отталкивая руку жены.

— Ax вот оно что? Ну теперь, по крайней мере, все ясно. У вас возникли проблемы. На ваше драгоценное состояние покушаются. А прежде, пока вас не трогали, вам и дела не было до меня…

— Вы все не так поняли, — глухим голосом ответила Клодия, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Жервез, умоляю, опомнись! Ты же не хочешь нас погубить? Только подумай, чем это грозит. Мы можем потерять не только твои владения, но и дом, в котором живем…

— Вас это только обрадует! — Он вырвал руку. — Вы ведь всегда хотели моего разорения? Вы ведь только и ждете, когда я, как побитая собачонка, спрячусь за вашими юбками и начну жалко скулить…

Жервез выпрямился, откинулся в кресле.

— И довольно слез, мадам, избавьте меня от сцен.

— Ну ладно, — произнесла Клодия, медленно поднимаясь на ноги. — Вы не пробыли дома и часа — какое там, даже меньше! — а мы уже ссоримся. Я устала от этих бессмысленных ссор!

Она сжала руки, стараясь унять нервную дрожь.

— Знаете ли вы, что значит быть нищим, Жервез? Вы думали о том, как и на что нам жить? С какими трудностями нам придется столкнуться? Нет?

— Клодия, только без мелодрам, — отмахнулся Жервез. Однако в его голосе уже не было злости.

— Прошлой весной я встречалась с Лоран Брессан, — отстраненно продолжала графиня. — Я видела, как ей живется теперь. Ее муж разорился, но тем несчастья не кончились. Он застрелился, от Лоран отвернулась семья. Мы с ней одного возраста, но она выглядит на все пятьдесят. Седые космы, неопрятное платье… А ее дочери — вы помните их? Вы знаете, какова их судьба?

— Ну, тут, мадам, вы можете быть покойны. У нас нет ни дочерей, ни сыновей. Если мы разоримся, никто, кроме нас, не пострадает.

Жервез встал и направился к двери.

— Поберегите слезы, Клодия. Хватит и того, что вы всюду суете свой нос.

В дверях он обернулся и, взглянув на графиню, добавил:

— Наверное, мне следует поблагодарить вас за то, что вы оплатили часть моих векселей. Но в будущем вы меня очень обяжете, если воздержитесь от подобной благотворительности и позволите мне самому устраивать свои собственные дела.

Клодия отрешенно кивнула.

— Как пожелаете, Жервез.

— Я ухожу. К обеду не ждите, — кинул высокомерно Жервез, удовлетворенно заметив, что выдержка вновь изменила графине и слезы, как только он выйдет, хлынут ручьем. — До встречи, мадам.

Выйдя из залы, Жервез быстро пошел длинным коридором дома к конюшне. Ссора с женой доставила ему изрядное удовольствие, хотя в глубине души его шевелились сомнения. Он и в самом деле понятия не имел, каким образом спасти хотя бы жалкие крохи того, что у него еще оставалось. От управляющего шли тревожные письма. Но нельзя же признать, что супруга права! Граф выругался и уставился на преградившего ему дорогу лакея.

— Чего тебе, Сирано?

Лакей поклонился:

— Вас хотят видеть.

Жервез вздрогнул, подумав, что это какой-нибудь кредитор.

— Он назвал свое имя?

Слова прозвучали слишком громко, выдавая его тревогу. Граф посмотрел через плечо лакея, оглянулся по сторонам.

— Где он?

На лице графа появилась гримаса — дверь в библиотеку была приоткрыта. Он бесшумно подошел к ней и заглянул внутрь.

За столом возле камина сидела Мадлен. Раскидистый канделябр бросал неяркий свет на раскрытую книгу в кожаном переплете, лежащую перед ней. Опустив голову на локоть, Мадлен рассеянно поглаживала шею. На ее губах играла загадочная улыбка.

— Мадемуазель! — довольно резко окликнул Жервез.

Мадлен подняла голову и со слегка смущенным видом поднялась, чтобы присесть в реверансе.

— Что вам угодно, сударь? — спросила она, встретив его изучающий взгляд.

— Ничего-ничего.

Жервез обошел библиотеку, озираясь словно школяр, впервые увидевший такое множество книг.

— Что вы читаете? — спросил он, оборачиваясь к Мадлен.

— Латинских поэтов, — ответила девушка. — Вот, послушайте, как это звучит.

Она взяла книгу в руки и повернулась к свету.

Jucundum, mea vita, mihi proponis amorem

Hunk nostrum intemos perpetuumque fore.

Di magni facite ut vere promittere possit

Atque id sincire dicta et ex animo

Ut liceat nobis tota perducere vita

Aetemum hoc santus foedus amicitae.[12]

— Ну не прекрасно ли? Верность, дружба, любовь…

Жервез недоуменно пожал плечами. В образовании графа имелись пробелы, но он не подозревал, что они столь обширны. Послушать стишки было бы можно, но из других уст и в другой обстановке. И потом в них ведь надо хоть что-нибудь разбирать.