Книга Внешний враг - Владимир Перемолотов

— Сунь в мешок. Сам же говорил «Первая заповедь: нашел — подбери!». — Решил Гаврила. — Мало ли что?

— Джин и талисман…. — вслух подумал Избор, прикидывая, усоседятся ли они.

— Ничего, — сказал Масленников. — Талисман в ковчежце, джин в бутыли…. Обойдется, а на нашей дороге чего не случается. Сгодится еще.

Санциско стоял, озираясь и старался представить, чем тут занимался Тьерн. Тут было хорошо и уютно — за спиной сопел здоровенный песиголовец, ворковали почтовые голуби, а сам претендент на место главы Совета лежал чуть в стороне, за занавеской, и тихонько стонал.

— Что с ним? — спросил Санциско не обернувшись.

— Его колотили как пшеничный сноп, — сказал Белый Ежик. — Я видел в шаре…

Глава Совета все-таки повернулся и невидящим взглядом посмотрел сквозь песиголовца. Тот, оскаблясь объяснил.

— Есть такая забава у славян.

Маг не удостоил его ответом. Сейчас его интересовали не обычаи дикарей, а его собственное дело.

— Что он делал?

— Если бы он был воином, — с легким пренебрежением ответил Белый Ежик, — я бы сказал, а так… Колдовал что-то.

Он кивнул на стол, что стоял позади главы Совета.

— Сам разбирайся.

Зверочеловек не прощаясь повернулся и вышел. Услышав шелест закрывающегося полога, Санциско сосчитал до ста, и только тогда дал волю чувствам. То, что произошло, выглядело оскорблением. Его товарища не превратили в камень или жабу, не упрятали в кувшин или дальнюю пещеру и даже не лишили памяти. Его просто избили, избили как простого поселянина….

— Белоян! — произнес Санциско. В голосе его звучала нежность, сочащаяся ядом. — Ты ответишь за это, Белоян!

Больше всего его жгла мысль, что волхв не стал тратить на Тьерна магию. Не было поединка искусных соперников. Он просто избил своего врага и, завершая оскорбление, оставил ему жизнь. Теперь Тьерн неподвижно лежал на ложе, замотанный тряпками, сквозь которые проступала кровь. Против воли в Санциско шевельнулась жалость.

«А что ты хотел?» — спросил внутренний голос. — «Ты ведь и посылал его сюда, чтобы с ним случилось то, что случилось?»

— Да, — ответил сам себе Санциско. — Но не это… Смерть — да, но это…

Тряпки на Тьерне пахли не только кровью. От них за поприще разило поражением. Не человека и даже не мага. Поражением Совета.

«Ты ждал чего-то другого?»

«Поражения и смирения строптивца, но никак не этого… Хорошо, что я предпринял меры….» — подумал он. Во рту у него стало горько, и одновременно он почувствовал вкус крови.

— Принял меры, — вслух повторил он вслух, глядя на едва живого товарища по Совету. Санциско смотрел на него и представлял, как медленно и неспешно по тайным тропам и торным дорогам подходят к землям Журавлевского княжества его люди переодетые купцами и волхвами, лекарями и сказителями.

Там все и решится….

Он смотрел на вещи, что лежали на столе, и по ним угадывал то, что происходило тут за последние десять дней. Стеклянные шары, куски пергамента, чернильница с рассыпавшимся по столу песком, сухая лягушачья лапка…

«Он все же рискнул, — подумал Санциско. — Не думал…»

Глава Совета очистил место перед собой, сбросив на землю свитки, отодвинул ящик, разделенный на два десятка отделений и пахнущий магией. Наклонившись к зеркалу, принялся творить себе лицо. Зеленый с яркими искрами дым коснулся щек и маг почувствовал как кожа расслабляется, становится похожей на податливую глину в руках гончара.

Несколькими круговыми движениями он стер черты своего лица, разгладил его словно тесто и начал лепить чужое. Брови, нос… Нет, не так, не так. Ладно. Потом переделаю… Уголки рта выше. Он посмотрел в зеркало и резко провел рукой, стирая почти законченную работу. Не то и не так.

Маг провозился с собой долго. Тень от шеста, удерживавшего верхушку шатра, сдвинулась с головы Тьерна на грудь и потемнела. Подступал вечер. Маг начал все с начала. Лицо. Овал. Округлость. Упрямый квадратный подбородок не давал себя спрятать и упрямо вылезал, корежа задуманный образ. Санциско задержал дыхание, и резко сжав кулаки, смял ставшую податливой кость.

Так. Неплохо… Теперь рот. Твердыми горячими пальцами он смял губы и вылепил их наново. Верхняя оказалась чуть больше чем надо и он ногтями подправил ее. Сойдет. То есть не сойдет, а хорошо. Здорово! Он чуть оттянул скулы назад, изменил разрез глаз…

Надеть личину, конечно, было проще, но тогда любое зеркало выдало бы его с головой, ну а теперь… Теперь это женское лицо было его лицом до тех пор, пока он не захочет другого.

Шум лагеря доносившийся из-за матерчатой стены в мгновение приблизился. Около палатки затопали чьи-то ноги, кто-то зацепился за растяжку и крепко, по-солдатски, выругался. Нетерпеливая рука дергала завязанный полог.

«Распустил их Сельдеринг» — подумал Санциско, вылепливая себе правую бровь с кокетливым изгибом. Вместо этого бровь изгибалась червяком, и это придавало лицу блудливое выражение. Полог, наконец, треснул. Санциско услышал звук рвущейся материи и в шатер ввалился Белый Ежик. Маг успел увидеть его отражение в зеркале. Бровь, кажется, встала на место.

— Эй, колдун! — взревело за спиной — Колдун!

«Хам», — мимолетом промелькнула мысль у Санциско. — «Распустились… Ни страха ни уважения…». Глава совета подхватил коробочку, что валялась на столе и, закрыв глаза, сжал ее пальцами. Тотчас же на его руке вспыхнул яркий как солнце и холодный, как дохлая рыба свет. Вспышка ударила песиголовца по глазам. Он взвыл от боли и страха. Мир, в котором он чувствовал себя сильным, исчез, залитый темнотой. Тьма была страшной, и он выхватил меч, но не успел даже взмахнуть им, как неведомая сила (неведомая и невидимая, а оттого еще более страшная) вырвала оружие из рук и отшвырнула проч. Сполна насладившись его страхом, Санциско сказал.

— В следующий раз, тварь дрожащая, придешь тогда, когда позову…

Отвернувшись от бессильного песиголовца, он прошептал заклинание, и того спиной вперед вынесло из шатра. Санциско посмотрел на себя в зеркало. Все было как нужно. Бровь легла так, словно ее там положили Боги. Маг шевельнул ей и меч, залетевший под ложе Тьерна, отразив лезвием свет светильника, вылетел следом за хозяином.

Новый хозяин шатра задумчиво перебрал несколько шаров и выбрав один поставил его на треножник. Облако зеленого дыма коснулось стекла и, рассыпавшись в нем снопом искр, превратилось в стаю мелких рыбешек. Потом зеленый цвет исчез и шар, ставший глазом мага в другом мире, показал просторную комнату, увешанную коврами. Он увидел окно, падающее к краю земли солнце и женщину с удивлением, но без страха смотревшую на него. Нет не на него. На шар… Пока она еще не могла видеть его. Санциско бросил в светильник несколько крупинок сандала и когда душистый дым затуманил блеск шара сказал.

— Здравствуй, Тулица! Как дела?