Книга Дело жадного варвара - Хольм ван Зайчик

— Не решаюсь оказать вам эту любезность, поскольку на господствующем в Александрийском улусе наречии такое обращение окажется в высшей степени неуклюжим из-за двух "ч" подряд.

И поклонился весьма изысканно.

Какое-то мгновение принцесса Чжу пребывала в ошеломлении, и даже, видимо, не сразу поняла, что имеет в виду ее собеседник. Что греха таить, и Баг сообразил не мгновенно. Постепенно лицо принцессы посветлело, она улыбнулась – все еще несколько изумленно, но уже без раздражения; а потом неудержимо рассмеялась, как девчонка. И Баг понял, что она, в сущности, очень молода. Потому, наверное, так отчаянно и красит губы.

— Браво! — сказала она. — Вот уж действительно – еч Чжу, — постаралась выговорить она, и у самой звуки застряли во рту, колотясь друг о друга боками. — Язык сломаешь!

Она задумалась на мгновение и, желая во что бы то ни стало оставить поле боя за собой, небрежно закончила:

— Что ж, пусть будет уж совсем все, как у напарников. Еч Богдан, еч Баг, еч Ли. Зовите меня по имени.

Пятерых свитских, застывших в ожидании поодаль, казалось, сейчас хватит удар. Один на всех. По крайней мере что-то вроде столбняка на них уже снизошло. Стоявший крайним справа даже забыл закрыть рот.

— Годится, еч Ли, — сказал Богдан. — Вы меня уговорили.

Принцесса победоносно поглядела на него, потом на Бага; с треском закрыв веер, спрятала его в рукаве, повернулась и проследовала к вратам. Уже войдя на внутреннюю территорию, снова повернулась к напарникам, убедилась, что они все еще стоят парализованные, и хрустальным голосом произнесла:

— До вечера!

Только когда принцесса в сопровождении свитских скрылась наконец, Баг перевел дух. Вытер лоб. Полез за сигаретами – но раскурить смог лишь с третьей попытки. Протянул пачку Богдану. Спросил хрипло:

— Будешь?

— Угу… — столь же хрипло ответил Богдан. Он, похоже, все еще был не вполне вменяем. И лишь когда первая затяжка прошлась наждачком по его высокоученому горлу, и в легких несообразно задымилось, он страшно заперхал и судорожно отбросил сигарету подальше.

— Господи! Я же не курю!

Напарники переглянулись – и тут их вдруг пробрал дикий хохот.

— Рожь! — давился смехом Баг. — Рожь у него колосится! Гаолян дал цветы!

— Ты б на себя посмотрел! — давился смехом Богдан. — Терракотовый гвардеец Цинь Ши-хуана! Челюсти-то просто смерзлись!

Через полминуты, отсмеявшись, Богдан резко встряхнул головой, окончательно приходя в себя.

— Ладно, — сказал он. — Девчонка. Очаровательная, взбалмошная, добрая и любопытная девчонка…

«Очаровательная – это да», — как-то умиротворенно и расслабленно подумал Баг, но, разумеется, смолчал. А когда заговорил, то совсем на иную тему.

— Скажи, Бог… Ты бы…

— Вот только богохульствовать не надо, — мгновенно посуровев, оборвал его Богдан.

— Тьфу! Прости. Привычка дурная – все слова съеживать. Время-то оно, знаешь, — жизнь…

— А гокэ, я слышал, говорят: время – деньги.

— Смешные… Так вот. Я что хотел спросить. Императору ты бы мог вот так… про господствующий в улусе язык… и вообще. Мол, еч император, вы меня уговорили!

Богдан задумчиво пожевал губами. Поправил покосившиеся на вспотевшем носу очки.

— Не знаю… — он печально вздохнул. — А что? В неофициальной обстановке, не под протокол, да если бы он вот так наезжать стал… Чего-нибудь я бы сморозил, не без этого, прости Господи… Ладно. Не об этом нам сейчас надо думать…

Он помрачнел. Баг тоже помрачнел.

Несколько мгновений они молчали. Баг смотрел на Богдана, а Богдан смотрел на Бага.

— Приготовьте ваши версии, еч Богдан, — полным неизъяснимого ехидства голосом предложил Баг. Еще помедлил. Серьезно спросил:

— И о чем же ты предлагаешь подумать?

Богдан отвернулся.

— Будем бумажки писать?

— Некогда.

— Согласен. Тогда так… на счет три. Нам надо подумать о… раз… два… три!

И оба одновременно выбросили вперед кулаки с оттопыренными пальцами. Баг выкинул «бумагу», а Богдан – «ножницы». И оба разом выкрикнули:

— О Бибигуль Хаимской!

И опять рассмеялись. Это единомыслие каждым своим новым проявлением радовало их обоих все больше и больше.

— К ней? — спросил Богдан.

— К ней.

— Адрес ты взял?

— Обижаешь. В «Керуленчике» моем данные на всех, с кем мы нынче беседовали. Только «Керуленчик» в повозке, а повозка – на стоянке у воздухолетного вокзала дожидается.

— Тогда – ноги в руки.

Взять таксомотор возле императорской резиденции было делом одной минуты. Молодой разбитной шофер явно не прочь был поболтать с двумя преждерожденными авторитетного вида, но тут его ждало разочарование – оба забились на заднее сидение и, не желая обсуждать свои дела при посторонних, погрузились в размышления. И он, стремясь поскорее сменить неинтересных седоков на кого-нибудь пообщительнее, безо всяких понуканий с ветерком погнал по изрядно опустевшему к вечеру шестирядному шоссе. Только особняки замелькали.

Зато, перегрузившись под гул то и дело взлетающих и садящихся небесных тяжеловесов в цзипучэ Бага, напарники дали волю вполне созревшему желанию поделиться друг с другом своими соображениями. Сумасшедшая александрийская погода опять сменила окрас; небо сделалось мутно-серым, и вместо чудесного заката, которым она баловала горожан еще вчера, снова, вихрясь и закручиваясь в судорогах накатившего ветра, посыпалась щекотная стылая морось. Баг включил дворники, пообщался с ноутбуком и лихо выкатил со стоянки на проспект Радостного Умиротворения, который, как он знал от некоторых подследственных, оптовики-виноторговцы, снабжающие Северную столицу дешевым алкоголем, называют между собою Московским – именно здесь въезжали в Александрию их запыленные после перегона в тысячу с лишним ли громадные тяжелогрузные фуры, под завязку набитые ящиками с московским эрготоу.

— Значит, подытожим, — сказал Баг, едва заметными движениями одной лежащей на баранке руки провинчивая цзипучэ сквозь суетливые в виду надвигающегося ливня стада повозок на проспекте. — Ничего, я закурю?

— Валяй.

Тут Баг внезапно осознал, что они с Богданом как-то незаметно и вполне естественно перешли на «ты». Он бросил на Богдана взгляд, тот ответил вполне дружественной, слегка смущенной улыбкой. Несообразно? Как будто, нет. Баг кашлянул.

— Примем, что сигнализация была преднамеренно отключена.

— Примем… Тогда получается, что именно потому ее и рвали так основательно. Чтобы нас навести на мысль о исключительно внешнем взломе, а может, еще и с тем, чтобы не осталось никаких следов заблаговременного отключения.