Книга Покореженное эхо - Михаил Март

Любопытный турист засыпал Марту каверзными вопросами, и девушка поняла, что сама о своей стране знает не так много, как требуется гиду туристической фирмы. Приходилось многие вопросы записывать и давать на них исчерпывающий ответ лишь на следующий день. Марта, как и многие шведки, была девушка без комплексов. Нынешний клиент ей нравился. Очень интересный, обаятельный человек.

И на предложение последний рабочий день провести в постели согласилась. Правда, с некоторой оговоркой. Этот день должен считаться не рабочим, а выходным, иначе ее уволят с работы за аморальное поведение. Надо же, и в Швеции такое бывает, а по выходным она могла позволить себе все что угодно, так как это касалось ее личной жизни, в которую вход запрещен не только фирме, но и государству.

Гортинский решился сделать своей спутнице такое предложение после того, как понял, насколько свободно в этой стране относятся к интимным отношениям. Здесь даже не возбраняется однополый брак. Мужчины женились на мужчинах, а женщины выходили замуж за женщин.

Гортинскому очень хотелось иметь близкого человека в Швеции. Правда, это звучит чисто по-русски. В Швеции близость ни к чему не обязывает, и местные женщины плохо понимали, что такое привязанность, верность и теплые отношения.

Они не страдали ностальгией, не держались за одно место и легко сходились и расходились, всегда считая, что хуже не будет, а может быть только лучше.

Прелюдия при свечах и с шампанским так же не имела особого значения, зато без прелюдии в постели не обойтись, иначе потеряешь подружку раз и навсегда.

Марта успела научить Веню, так она его назвала, некоторым особенностям языка, чтобы он хотя бы не заблудился в городе, и купила ему в подарок русско-шведский разговорник.

Три дня пролетели как один, а на четвертый уже без переводчицы, один и на машине, он опять поехал в галерею. Буклет с иллюстрациями основных шедевров музея стоил очень дорого, но на такие вещи Гортинский не стал скупиться. Он еще раз прошел все этажи, но не задерживаясь в залах, а фиксируя время, которое уходит на проход от вестибюля до каждого из трех залов. Почему из трех? А потому что в галерее имелось только три зала, в которых висело по шесть картин.

Это залы Тициана, Эль Греко и Ван Гога. Каждый из художников был столь значительным и почитаемым, что выбор мог пасть на любого. Картины каждого из них можно застраховать в миллион долларов.

Вернувшись в отель, Гортинский внимательно изучил буклет. Там значились имена руководства галереи, телефоны и даже названия страховых фирм и меценатов, вкладывающих деньги в новые приобретения музея.

Чутье Гортинского не подвело. Имя Германа Шверника стояло в каталоге.

Впрочем, чутье редко подводило популярного писателя. Герман Шверник оказался генеральным директором Национальной галереи.

* * *

В номере зазвонил телефон. Жилец снял трубку. Его трудно выговариваемую фамилию шведы коверкали до неузнаваемости, и Гортинский просил называть себя коротко – Веня.

– Господин Веня? Вас беспокоит портье. К вам гость. Что мне ему сказать?

– Пусть проходит. Я его жду.

Наверняка Шверник знал, что он приехал четыре дня назад. Но он не пришел в первый же день. Он дал гостю осмотреться. Разумно. Теперь Гортинский был подготовлен к разговору. Случись их встреча тремя днями раньше, разговор вновь зашел бы в тупик. Все правильно.

Одно смущало Гортинского. Он имел дело с живым человеком, иностранцем и ничего о нем не знал. С одной стороны, это и хорошо, но с другой – договариваться с незнакомцем прыгнуть на счет три в омут – дело крайне опасное.

Ты нырнешь, а он останется на берегу. К тому же, Гортинский знал о своем главном недостатке. Любого человека он лепил сам, создавая своих героев в своем воображении.

Он не углублялся в личность, а дорисовывал то, что не замечал или не понимал. А с таким подходом можно обмануться и иметь серьезные непоправимые последствия. Увидел человека, поговорил с ним, остальное дорисовал, и образ готов. Так хорошо подходить к друзьям, когда не хочешь замечать плохие стороны их характеров. Но партнер по бизнесу должен быть тебе понятен со всех сторон, и относиться к нему надо соответственно его возможностям, а не планам и амбициям.

Вся надежда на чутье. Но очень трудно отделаться от шаблонов. Гортинский уже поймал себя на мысли, что образ Шверника ему понятен. Но лишь для создания романа, а не для посадки в лодку, которую выкинет в открытое море без весел. В дверь постучали.

– Войдите.

И Шверник вошел. В руках он держал букет цветов, чем немного удивил хозяина номера.

– Рад видеть вас на своей родине, Вениамин Борисович.

– Не думал, что мне у вас очень понравится. А по какому поводу цветы?

– Как же. Пока вы отдыхаете за границей, в Москве вышла ваша новая книга.

– Кто вам об этом сказал?

Шверник улыбнулся, проходя в номер и ставя букет в вазу.

– А для чего существует Интернет? Сегодня нет проблем с допуском практически к любой информации.

– Вы правы. Но у меня нет с собой компьютера.

– Рад, что первым принес вам благостную весть.

– Тут нет ничего удивительного. Мои книги выходят с определенным интервалом. Об этом знаю я, а главное – читатели. С какого-то момента мои поклонники начинают шарить глазами по прилавкам в поисках знакомого логотипа с моим именем. В этом есть свой смысл.

– Сожалею, но я плохо разбираюсь в этой сфере.

– Зато хорошо знаете изобразительное искусство.

– Конечно. Это моя профессия. Моя карьера в музее начиналась с руководителя реставрационной мастерской. И, как вы сами догадываетесь, я имею очень большие связи в этом направлении.

– Вы реставрировали «левые» картины?

– Как понимать «левые»?

– Краденые, хранящиеся у подпольных собирателей.

– Приходилось. Только схема была другой. Теневые коллекционеры никогда себя не проявляют. За них все делают посредники. Если коллекционер имеет претензии к полотну, которое желает купить, то он возвращает их продавцу и говорит: «Приведите картину в надлежащий вид и после этого вы получите заявленную цену». Разумеется, они сами рекомендуют реставраторов. Для каждого художника есть свой круг реставраторов, которые уже работали именно с этим живописцем и знают его стиль работы, колорит, мазок и прочие детали. Мы на виду, о нас знают, а покупатель всегда в тени. Кто платит, тот и музыку заказывает. Кажется, так вы любите писать в своих книгах.

– Вы слишком увлеклись моим творчеством.

– Мне очень интересно следить за ходом ваших мыслей, построением сюжета, выводами и принятием решений.

– По этой причине вы решили предложить мне ограбление национальной галереи. Кто же станет жертвой? Тициан, Эль Греко или Ван Гог?