Книга Выход за пределы - Чарльз Шеффилд

— Ученую братию! Ну и нахальство… — По тому, как ухмыльнулся Ненда, Дари поняла, что тот целил именно в нее и что она купилась на эту подначку, как девчонка.

— Тебе, может, еще выпадет случай. Дари, — сказал Ханс Ребка. — Как только мы найдем вход, сразу же сообщим вам. Держите наготове «Поблажку» на случай, если нам потребуется помощь. Но не тревожьтесь, если от нас не будет известий в течение первых трех дней. Возможно, нам не удастся послать сообщение раньше.

Он повел группу к выходу из рубки, но на пороге обернулся:

— Вот еще что. Двигатели «Эребуса» должны находиться на холостом ходу, чтобы вы могли сняться в любой момент. А если вы получите от нас сообщение, в котором мы вам скажем «бегите», не спорьте и не ждите подробностей. Уходите. Выбирайтесь из Свертки как можно быстрее.

Дульсимер, свернувшийся в своем кресле рядом с Дари, повернул к ней свой грифельно-серый глаз.

— Улететь и оставить их? Я понимаю, что для эмбриоскафа могут быть трудности и опасности при прохождении сквозь сингулярности… особенно в отсутствие опытного пилота. Но что они рассчитывают отыскать внутри сингулярностей, что будет опасным для нас на «Эребусе»?

— Зардалу. — Дари повернулась к нему. — Вы все еще не верите в их существование, не так ли? Несмотря на все наши рассказы? Но они существуют. Крепитесь, Дульсимер. Как только мы их найдем, то, согласно нашему контракту, вы получите свои двенадцать процентов от полного их количества.

Огромное веко моргнуло. Если бы Дари разбиралась в мимике полифема, то поняла бы, что он нахмурился.

Зардалу, как бы не так! Да еще так небрежно проходится по его двенадцати процентам. Она его дразнит! Откуда ему знать, что именно они найдут на Дженизии… и сколько запрячут, чтобы забрать потом, когда его не будет поблизости и он не сможет потребовать свою долю… Если его с ними не будет?

Дульсимер чувствовал, когда кто-то пытается его надуть. Дари Лэнг может говорить все, что угодно, насчет живых зардалу, этих пугал рукава, но он был уверен, что все это чушь. Зардалу стерты с лица Вселенной одиннадцать тысяч лет назад.

Как же, его купили! Они говорили об опасности и готовности спасаться бегством просто для того, чтобы полифем не рвался в эти сингулярности. И это сработало! Они его подловили.

Что ж, «ты надул меня однажды — позор тебе; ты надул меня дважды — позор мне». Больше они так легко его не обдурят. Когда в следующий раз кто-нибудь отправится на поиски Дженизии — или зардалу (Дульсимер про себя хихикнул) — он, безусловно, будет вместе с этим кем-то.

9

Эмбриоскаф продвигался вперед.

Медленно. Он проник в сферу первой сингулярности через узкую воронку, угрожающе мерцавшую со всех сторон, а теперь полз по внешней оболочке второй. Полз осторожно и медленно.

Ханс Ребка, глубоко задумавшись, сидел в кресле пилота и изучал призрачные следы пространственно-временных искажений, открывавшиеся на дисплеях. Больше смотреть было не на что. Что бы ни скрывалось под покровом сингулярностей, в их нынешнем положении ничего разглядеть нельзя. Как здорово, что ни Дари Лэнг, ни Джулиана Грэйвза нет с ними на борту! Они бы с ума сошли от их медлительности, злились бы на задержки, указывали на отсутствие видимой опасности и вынуждали его прибавить ход.

Конечно, он бы отказался. Если бы Ханса Ребку спросили о его жизненном кредо, он бы полностью отрицал существование такового. Но ближе всего этому понятию соответствовало его глубочайшее убеждение: «Всему свое время».

Иногда надо действовать мгновенно, так быстро, что, кажется, и задуматься некогда. В других случаях уйма времени уходила на вроде бы беспричинные колебания, бесконечные размышления по поводу, казалось бы, тривиальных решений. Выживание зависело от правильного выбора темпа.

Сейчас он еле полз, сам не зная почему, но ему и в голову не приходило спешить. Детство Ребки было менее сентиментальным, чем у Дари Лэнг. Его родиной был Тойфель, мир, который дарил вам только тяготы и невзгоды. Они с Дари Лэнг были совершенно разные, и все-таки одна черта их объединяла: внутренний голос, который иногда раздавался в глубине мозга, напоминая, что внешность бывает обманчива и иногда можно проглядеть самое важное.

Этот голос сейчас нашептывал Ребке, и по опыту он знал, что лучше ему довериться.

Пока эмбриоскаф полз по своему спиральному пути, обещавшему провести их сквозь оболочку другой сингулярности, он пытался нащупать источник своей тревоги.

Команда эмбриоскафа? Нет. Он не доверял ни Луису Ненде, ни Атвар Ххсиал, но не сомневался в их компетентности… или, вернее, в их инстинктивном стремлении выжить. Жжмерлия и Каллик с их желанием подчиняться приказам, а не действовать самостоятельно скорее раздражали, чем представляли угрозу. Хорошо, если бы с ними был Дульсимер и вел этот эмбриоскаф. Ребка знал, что не может соперничать с полифемом в виртуозности пилотажа. Но Дульсимер сейчас гораздо важнее на «Эребусе».

Ребка давно научился не надеяться на оптимальные решения. Они существовали в строгом мире интеллектуальных проблем Дари Лэнг, но реальность была несравнимо сложнее. Ну и что с того, что у него не идеальная команда. Очень хорошо. Берется та команда, какая есть, и делает то, что надо.

Нет, не эта проблема терзала его подсознание. Что-то было не совсем так.

Был ли мир внутри сингулярных оболочек действительно Дженизией, и найдутся ли там зардалу?

Он ломал над этим голову, пока адаптивная система управления тихонько прощупывала путь через следующую сингулярность и плавно подводила их к ней. Ребка мог изменить ее решение, если бы заметил опасность, но он не располагал информацией для таких действий. Его предупредительные сигналы шли изнутри. Возможно, там, в глубине, находилась планета Дженизия, а может, и нет. В любом случае они собирались туда проникнуть. Когда вы уже решились на какой-то поступок, вы больше не оглядываетесь назад и не сомневаетесь, потому что любой поступок в нашей жизни совершается на основе дефицита информации. Вы смотрите на то, что имеете, и делаете все, что можете, дабы улучшить свое положение, но в какой-то момент вам приходится бросить кости на стол… и жить или умереть с теми очками, которые вы выбросили…

Значит, эту тревогу порождало что-то еще. Что-то необычное, что он сначала заметил, а потом забыл, когда его отвлекли. Что-то…

В конце концов Ребка перестал бороться. То, что его тревожило, отказывалось появиться на свет. Опыт подсказывал ему, что он скорее вспомнит, если перестанет думать об этом. Кроме того, сейчас хватало других причин для беспокойства.

Корабль сделал еще поворот и пополз по маршруту, который, на взгляд Ребки, вел прямиком в белую светящуюся стену. По мере того, как они приближались к ней, он напрягался все сильнее.

Должен ли он изменить курс? Если бы человеческие чувства включали и непосредственное ощущение гравитации…

Он принудил себя довериться сенсорам корабля. Они достигли светящейся стены. По конструкциям эмбриоскафа прошла легкая дрожь, как будто на него накатил невидимый прилив, и они оказались по другую сторону.