Книга Конан и путь героев - Джеральд Старк

– Мне нужна свеча! Айлэ! Зажгите же свет, кто-нибудь! Айлэ, скажи хоть слово! Айлэ!..

Ответа он не дождался, но неподалеку мелькнула живая оранжевая искорка, обернувшаяся привычной желтой каплей на кончике фитиля. Рабирийка висела, безжизненной куклой наклонившись через ручку кресла, и на полу под ней натекла маленькая лужица крови, казавшейся при свете одинокой свечи совсем черной.

Глава шестая. Приглашение

6 день Первой летней луны.

Учитывая, что вместе с привилегиями регента Аквилонии на него обрушится множество неразрывно связанных с этим высоким титулом обязанностей, Конни не слишком задумывался, сколько их всего будет. Уже на второй день он вспомнил справедливое замечание отца: править государством – вовсе не такое веселое и легкое занятие, как кажется на первый взгляд.

К счастью, уезжая, Конан мудро избавил сына от необходимости собирать Королевский Совет или выслушивать объяснения канцлера по поводу грядущего осеннего сбора налогов. Зато прочие остальные церемонии, требующие непременного присутствия лица королевской крови, никто отменять не собирался.

Увидев длинный перечень грозящих ему торжественных встреч, парадных обедов, представлений юных отпрысков знатных семейств и приемов гвардейских построений, Конни внезапно ощутил сильнейшее желание повернуть время вспять и снова оказаться под замком. Отец и матушка сговорились, решив уподобить любимого старшего отпрыска навьюченному ослу! Что за время такое – сплошные неудачи! А теперь еще и наступающий День Прошений!

Поговаривали, будто в начале своего правления Конан Аквилонский по самоуверенности нрава едва не довел число Дней Прошений до четырех в седмицу, но вовремя осознал – дворцу грозит неминуемое превращение в Судебную Палату, а кляузам, и доносам не видать конца. Теперь таковой День случался три или четыре раза за луну, и количество просителей по возможности ограничивалось, хотя в Своде Уложений королевства красовалось горделивое: «… любой подданный короны Аквилонии должен быть беспрепятственно допущен к трону, дабы открыто высказать свои обиды пред ликом власть предержащих».

– А отложить День до возвращения отца никак не получится? – с плохо скрываемым отчаянием в голосе вопросил Конни у Стиллиса дие Лорана, исчерпав запас подходящих отговорок.

– На целое лето? – недоуменно уточнил пуантенец. – Такое пренебрежение нуждами подвластных вам людей просто недопустимо, Ваше высочество, – и, перейдя с официального тона на обычный человеческий, присовокупил: – Мы нарочно подобрали довольно легкие и простые случаи, не нуждающиеся в углубленном знании законов. Коннахар, ты же понимаешь…

– Это требуется для поддержания блистающего ореола монархии в глазах верноподданных, – безрадостно довершил фразу наследник короны.

– Вот именно. Не труднее обычного дворцового приема. Если возникнет непредвиденный спор или, не попусти Митра, скандал – я его улажу. Тебе всего-навсего придется смирно посидеть на троне, внимательно слушая и делая вид, будто ты чрезвычайно заинтересован. Справишься?

– Иду строить рожи зеркалам, прикидываясь умником, – молодой человек сгреб обильно начиненный бумагами твердый кожаный переплет.

– Когда начинается мое мучение во славу Аквилонии?

– Ровно в полдень, – Стиллис кивком головы указал на размеренно помахивающую маятником клепсидру. – Не забудь переодеться и самое главное – не опоздай. Церемония проходит в Бронзовом зале.

Весьма похоже изобразив жалобный вой собаки с прищемленным хвостом, Конни выскочил за дверь. Старший Советник проводил его взглядом, в котором, если присмотреться, мелькала тень легкого сочувствия. По мнению Стиллиса, принц отлично бы справлялся со своими обязанностями, не занимай его мысли нечто иное. Несмотря на заверения Озимандии, Коннахар и Малый двор упрямо продолжали свои загадочные изыскания в библиотеке, а третьего дня умудрились каким-то образом безвозвратно испортить паркет в Зеленой гостиной.

Вняв скорбным причитаниям дворцового управителя, дие Лоран сходил лично взглянуть на это чудо – выжженный непонятной силой ровный круг пяти локтей в поперечнике, посредине коего отыскались тщательно затертые, но все же угадываемые следы крови – и всерьез заподозрил, что интересы наследника трона уклоняются не в сторону поиска ответов на исторические загадки, а в сторону, опасных шалостей с магией. Надо будет непременно переговорить с любимчиками Коннахара – младшими Юсдалями и Эвье Коррентом, настоятельно посоветовав им всегда помнить о том, что здесь не школа для начинающих колдунов. И с девицей Монброн, вообразившей себя некоронованной принцессой. Подумать только, эта выскочка так уверена в собственной безнаказанности, что недавно открыто переселилась в покои наследника!

* * *

Баронетта Монброн действительно перебралась в занимаемую Коннахаром башню, но по причинам, весьма далеким от взаимной сердечной привязанности. Рабирийке требовалось место, где никто бы не стал ее беспокоить, и она могла постепенно придти в себя после попытки снять с нее Проклятие.

Два дня Айлэ пребывала в состоянии, похожем на глубокий сон. Конни порывался вызвать к ней лекаря, но девушка не казалась больной либо умирающей. Просто спала. Да и какой лекарь взялся бы исцелять столь непохожее на человека создание?

Очнулась она только сегодняшним утром. Сразу непреложно выяснилось – старания Братства Охотничьей залы не достигли цели. Айлэ оставалась гулем. Мало того – она чувствовала себя очень голодным и ослабевшим гулем.

– Старший кухарь наверняка решил, что мы спятили и готовим себе обеды самостоятельно, на огне в камине, – доложил Ротан, отправленный за надлежащим провиантом. Словно нарочно, он опять притащил в корзинке черную и белую куриц.

Живая кровь подействовала. Когда перед началом церемонии подачи прошений Коннахар заглянул навестить подругу, Айлэ чинно лежала в постели, обсуждая что-то с сидевшей рядом Меллис.

– Мы пытаемся понять, какую ошибку допустили на сей раз, – заявила госпожа Юсдаль-младшая после того, как стихли положенные охи и ахи, вызванные зрелищем наследника престола, страдающего в полагающемся по этикету парадном наряде. – Видишь ли, Конни, твоя дама настаивает, будто по сути прочитанное месьором Делле заклинание было истинным. – Она повысила голос и нахмурилась, – я вам твердо говорю: еще одно подобное испытание, и Айлэ можно будет укладывать в гроб и везти на кладбище. Это выше человеческих сил!

– Объясните, – потребовал Конни, осторожно присаживаясь на край постели.

– Я боюсь только одного – вдруг у меня не достало выдержки потерпеть еще чуть-чуть? – мягко произнесла рабирййка. – Да, в какой-то миг мне стало очень больно… и страшно… но если за болью и страхом должно следовать исцеление?

Она подняла левую руку и неловко пошевелила двумя перевязанными пальцами.

– Я сломала когти – те, втяжные. Знаете, почему? У меня возникло твердое убеждение, будто они сами вот-вот отвалятся. Я хотела, чтобы это случилось побыстрее, и скребла подлокотники. Еще клыки… – она запнулась, жалобно посмотрев на Конни и Меллис. – У меня никогда в жизни зубы не болели, а тут заныли так, словно прогнили до самых корней. Мне показалось – хотя я могла это придумать – что я в самом деле меняюсь…