Книга Форпост. Земля войны - Олег Шабловский

– Привет, – избавившись от корзины с собранным урожаем, Сергей подошел к руководившему строительными работами Шевченко. – Все-таки решили кирпичи делать?

– Да это Яков вспомнил про саманный кирпич[13]. Говорит, так теплее дома будут, и строить быстрее, глины меньше уходит. Ну а вы как сходили, новости есть какие?

– Полно новостей, – кивнул Сергей, пускаясь в долгое повествование о своих приключениях.

Глава 9

Конец ноября, день сто шестьдесят восьмой

Ноябрь подходил к концу. Дни становились значительно короче, листва на деревьях в рощице на левом берегу речушки вся уже окрасилась желтизной и почти облетела. Уже давно закончился «бархатный» сезон, и, хотя дни стояли еще погожие, солнечные, прогретое за летние месяцы море начинало отдавать тепло остывающей по ночам суше.

Откинув брезентовый палаточный полог, закрывавший вход в пещеру, Сергей выбрался наружу, поеживаясь от утренней прохлады, и окинул взглядом окруженный стеной внутренний двор Замка. Возле очага под камышовым навесом привычно суетились несколько девушек, под чутким руководством Ковригиной готовя для всех немудреный завтрак.

Плетенная из ивовых прутьев дверь одного из четырех неказистых домишек, приткнувшегося к тыльной стороне каменной ограды, распахнулась, на пороге появился Петрович.

– Садись завтракать, – окликнула его жена.

– Мариша, заверни с собой, мы с Андрюхой в кузнице поедим. Сегодня работы много, нет времени рассиживаться, – откликнулся мастер и, закинув на плечо корзину с инструментами, зашагал к воротам. Следом, прихватив у поварих сверток с едой, натягивая на ходу куртку, поспешил выскочивший из пещеры Малеев.

Еще летом, уводя людей из рабства капитана, Спиридонов обратил внимание на длинную рукоять, торчавшую из мешка, в котором Ковригин уносил свои инструменты. Позже выяснилось, что мастер «прихватизировал» у водителя «пазика» увесистую кувалду, которую использовал в качестве кузнечного молота. Роль наковальни в кузнице Петровича играл огромный гранитный валун с плоской верхушкой, при доставке которого с берега в поселок немало попотело почти все мужское население. Остальные инструменты: длинные кузнечные клещи, меха, собранные из камеры от колеса автозака и ножного насоса, зубила и пробойники – были изготовлены уже на месте. Саму мастерскую со сложенным из камней горном построили из обмазанного глиной ивового плетня, покрытого камышовой крышей, на другом берегу реки, рядом с баней-землянкой и намеченным под огород участком земли. Здесь от неё и шума меньше, и вероятность устроить пожар не так велика.

Весь поселок занимал площадь чуть больше половины футбольного поля. Львиную долю огороженного двухметровой стеной пространства занимали четыре небольшие, сложенные из саманного кирпича приземистые хаты, с односкатными крышами все из того же камыша и окнами из снятых с разобранных автомобилей стекол. В двух уже построенных домах поселились семейства Ковригиных и Кузьминых, в третьем располагалось женское общежитие. Строительство четвертого жилища, предназначенного для мужчин, со дня на день должно было завершиться. В ожидании переезда холостяки ютились в пещере, служившей по совместительству продовольственным складом. Помимо этого внутри ограды разместились два плетеных сарайчика для хранения запасов металлолома, инструментов и прочей полезной в хозяйстве утвари, коптильня, туалет в самом дальнем углу поселка и два навеса. Под одним из них располагались очаг и длинный обеденный стол со скамьями. Под другим – законсервированные из-за нехватики горючего внедорожники: «мицубиси-паджеро» и УАЗ «Патриот».

Строительство и создание запасов на зиму отнимало у колонистов практически все свободное время. За лето и первые осенние месяцы они неплохо потрудились и теперь могли с гордостью созерцать дело рук своих. Вдоль стен стоял ряд корзин и кривобоких горшков из необожженной глины с обмолоченным и не очень зерном, носящими гордое имя картофеля корнями подсолнечника, сушеными дикими фруктами и ягодами и выпаренной из морской воды солью. На длинных жердях под потолком висели гроздья копченой и вяленой рыбы и мяса, а также гордость Марины Ковригиной и предмет отчаянного вожделения гурманов – круги домашней колбасы. В трех корявых, больших глиняных посудинах под гнетом солилось сало диких свиней, в изобилии водившихся в речной пойме, а также деликатесная красная рыба и икра.

Осенний ход лосося на нерест в небольшую речушку, неспешно бегущую рядом с поселком, оказался для его обитателей очень приятной неожиданностью. Появление первых разведчиков рыбьего войска, серебристыми молниями проскакивающих вверх по течению, вызвало сначала научный, а потом и гастрономический интерес случайно обратившего на них внимание Малиновского. Поэтому, когда с моря хлынул основной вал стремящегося оставить потомство лосося, люди встретили его, что называется, во всеоружии, за короткий срок успев заготовить изрядный запас. Останавливало только отсутствие тары для засолки. Черных предложил было воспользоваться древним нанайским способом и солить рыбу в ямах, но на общем совете «племени» от этой идеи решили в этом году отказаться, поскольку для такой засолки потребовалось гигантское количество соли, добыть которое уже не хватило бы ни времени, ни сил.

Говорят, нет худа без добра, но на этот раз все произошло с точностью до наоборот. Гниющая по берегам и на дне речушки дохлая рыба сделала воду совершенно непригодной для питья. Внезапно лишенные пресной воды колонисты потратили несколько драгоценных дней на рытье колодца, место для которого нашлось неподалеку от кузницы.

Но больше всего намучились с системой отопления. К величайшему разочарованию поселенцев, ни один из них не обладал практическими навыками печников. Незначительные теоретические познания, имевшиеся у Виктора и Василия Семеновича, пользы принесли немного. Поэтому в работе они в основном полагались на уже испытанный метод «научного тыка». Первую печь сложили из камней и глины в бане, и с ее растопкой тоже пришлось немало повозиться. Наконец, вместо ожидаемого жаркого пламени повалил густой дым. Черный и едкий, он лез отовсюду, старательно игнорируя специально отведенную для него дымовую трубу, заполняя парилку и предбанник, и все-таки заставил чихающих и кашляющих, закопченных, как братья незабвенного Патрика Лумумбы, горе-печников с позором ретироваться на улицу. После еще нескольких неудачных экспериментов сжалившийся над товарищами Олег Петрович потратил лист драгоценного железа, снятый с автозаковского кунга, и склепал из него некое подобие печки-буржуйки. Только после этого у обитателей Замка наконец-то появилась возможность вдоволь попариться.

С таким же треском провалилась и идея отопления глиняными канами. Даже если они не разваливались на глазах у своих строителей, тяга все равно была отвратительной. Дым заполнял жилища, делая пребывание в нем не просто не комфортным, но и опасным для жизни и здоровья.

Выручили соседи. Наведавшийся с дружеским визитом Войтенко проникся проблемами спиридоновцев и в обмен на пару корзин соли, три корзины копченой камбалы и корзину мидий прислал им своего специалиста. Строить русские печи, о которых мечтали обитатели поселка, этот самый специалист не умел, зато в прошлой жизни зарабатывал себе на хлеб тем, что выкладывал в коттеджах богатых заказчиков камины из дикого камня. Благодаря его усилиям над крышами домов все же закурились дымками каминные трубы, вселяя в жильцов надежду на благополучную зимовку.