Книга А кому сейчас легко? - Люся Лютикова

– Не заговаривай мне зубы, Ветерков! Не хочешь звонитьв милицию – не надо. Я сама туда позвоню. Расскажу про твое стукачество, пустьследователь сам решает – убивал ты Кириллову или нет.

Это был блеф чистой воды. Конечно, никуда звонить я несобиралась, но ведь надо же было как-то действовать! Я решительно достала изсумки мобильник.

– У меня не такой дорогой телефон, как у тебя, –язвительно заметила я, – конкуренты мне конверты с валютой не передавали,я жила на одну зарплату, но он отличным образом соединит меня с милицией.Что-то я запамятовала, милиция – это 02 или 01?

Ветерков выхватил мобильник из моих рук и положил его рядомс помидорами:

– Не делай глупостей!

– Ага, испугался? – торжествовала я.

– Я не боюсь милиции, просто лишние слухи мне ни кчему. Ну, включи мозги! Допустим, я поделился кое-какой информацией с«Зарплатой», и что с того? Разве от этого я автоматически становлюсь убийцей?Если бы я хотел убить Михайловну, то действовал бы наверняка. Зачем отпускатьтакое важное дело на волю случая?

– Случая?

– Ну конечно! Удар подносом по голове – это слишкомрискованно. А если бы он оказался не смертельным? Вдруг бы Кириллова закричала,позвала на помощь? Или кто-нибудь вошел бы в раздевалку? Слишком много «еслибы» для такого серьезного дела, как убийство. Какой-то легкомысленный подход, ятак не работаю.

Тут Ветерков заметил, что куски шашлыка подобраны не поразмеру, и принялся отделять большой кусок мяса от своих маломерных собратьев.Когда гармония была восстановлена, он отрывисто продолжил:

– Это похоже на убийство в состоянии аффекта. Мнекажется, этот человек действовал на эмоциях. Мысль об убийстве пришла к немуспонтанно. Его что-то внезапно разозлило. Может, он поссорился с Кирилловой? Незнаю… Но на спланированное убийство это мало похоже.

Было неприятно это признавать, но руководитель проектов, скореевсего, прав.

– А ты не помнишь, с кем Елена Михайловна разговариваладо убийства?

Ветерков на секунду задумался.

– Дай-ка подумать… Да практически со всеми! Послетвоего феерического выступления каждый посчитал своим долгом подойти к ней –утешить, отвесить комплимент, поцеловать ручку… Некоторым людям не важно, чьюзадницу лизать, им важно, чтобы ее вовремя подставляли.

Я подумала, что Ветерков сам принадлежит к этой породелюдей, но промолчала. И правильно сделала, потому что он продолжил:

– На корпоративе она ни с кем не ссорилась, это точно.Но вот где-то три месяца назад у нее был крупный скандал с мужчиной…

– Что за мужчина? – вскинулась я.

– Не знаю, я его не видел, только слышал.

Я догадалась, что Ветерков банально подслушивал под дверью.

– О чем скандалили-то?

– Насколько я понял, он был любовником Михайловны, иона решила послать… Вопила она ужасно, даже у меня уши закладывало. Кирилловаобвиняла его в корысти, мол, он врал, что любит, а сам спал с ней только из-заденег, надеялся поживиться за ее счет, но не на ту, мол, напал! Ни копейки онот нее больше не получит, альфонс! Мужчина вспылил, покрыл ее матом…

– Ты узнал голос мужчины? Он имеет отношение к«Работе»?

Ветерков сокрушенно вздохнул:

– Нет, не узнал. Когда люди так громко кричат или шепчут,голоса меняются. Да и слушал я недолго, потом меня… В общем, мне пришлось уйти.

Александр взял шампуры с нанизанным на них шашлыком и пошелво двор. Я направилась следом. Положив шампуры в мангал, он вдруг воскликнул:

– Вспомнил! Весь сыр-бор разгорелся из-за машины. Ну,такой, как у Элвиса Пресли.

– Из-за «кадиллака»?

– Нет, звучала другая марка. Как же ее… «Пантера»! Да,точно – «пантера». «Ты понимаешь, идиотка, – кричал мужчина, – что„пантеру“ нельзя было упустить? На такой машине сам Элвис Пресли ездил! На всюРоссию их, может, одна или две штуки! Раритет! Ради обычного куска железа я бык тебе за помощью не обратился!..» Из всей этой тирады Михайловна, естественно,услышала только слово «идиотка», и ссора набрала новые обороты.

Я задумчиво глядела на угли в мангале. Хм, любопытнаяинформация, вот только как связать ее с убийством? Ссора происходила три месяцаназад, обычно этого времени хватает, чтобы расставшиеся любовники пришли всебя. Горечь обиды если не исчезает, то притупляется, появляются новыезнакомства и любовные связи, бывший партнер становится историей. Зачем егоубивать?

Конечно, директриса задела его мужскую гордость. Мужчина кней со всей душой и телом, а она – «Пшел вон, холоп!». Уязвленное самолюбиеможет тлеть годами и вспыхивать от сущей ерунды. Можно предположить, чтоотвергнутый кавалер три месяца вынашивал план мести, дождался корпоратива ипришил-таки Елену Михайловну… Но что-то верится с трудом в подобную версию.Такие мексиканские страсти не очень-то закипают в нашем русском климате и принашем темпераменте. Разве только мужчина был южных кровей…

– Вот я и думаю, – продолжил Ветерков, –может, этот мужик был на корпоративе? Возможно, он попытался помириться сМихайловной, она его отшила, ну, он и не совладал с эмоциями…

– Чужие на корпоративе были?

– Вроде нет, только свои.

– Слушай, Ветерков, а ты, случаем, не догадываешься,кто мог быть любовником Кирилловой? Наверняка это кто-то из высшегоруководства, так?

– Да уж определенно. Не стала бы Михайловна якшаться срядовым сотрудником. Я и сам об этом думал, прикидывал и так, и эдак, но ни ккакому выводу не пришел. Проблема в том, что все «топы» у нас – женатые. Толькофинансовый директор Ефим Борисович вдовец, но ему шестьдесят лет, у него язва итрое внуков, так что он отпадает.

Я изумленно воззрилась на Ветеркова:

– И что с того, что мужики женатые? Разве кольцо напальце помешало бы кому-нибудь из них закрутить интрижку с директрисой?

– Вообще-то это непорядочно, – серьезно ответилВетерков, – супружескую верность еще никто не отменял.

Сказал он это с таким видом, словно вступал в ряды пионерови давал торжественную клятву, не хватало только красного галстука на шее. Яедва не расхохоталась. Но почему о порядочности с важным видом вещают, какправило, люди, у которых с этой самой порядочностью далеко не все в порядке?!

Больше нам поговорить не удалось. Во двор стали заходитьгости – разношерстная толпа, очевидно, соседи, приглашенные на шашлыки. Из домавышла жена Ветеркова – бойкая смешливая дамочка, которая по-детски трогательноне выговаривала букву «р». Мне показалось, что она старше мужа минимум надесять лет. Радушная хозяйка и меня пригласила остаться. Я увидела, какскривился Ветерков, и из вредности осталась. Тем более, за целый день у менямаковой росинки во рту не было.