Книга Десантный вариант - Александр Зубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, про твою личную подготовку спрашивал?
— Так точно.
— Вот ты где у меня сидишь со своей подготовкой, — ротный провел ребром ладони по горлу. Внешне он показывал курсанту свое недовольство, но внутри, в глубине души верил ему. «Есть в нем хорошая „закваска“, толковый будет офицер и товарищ, и если друг, то друг навеки. Этот не предаст», — подумал он. А вслух сказал:
— Ладно, иди. Лучше б ты водку пил. Было б спокойнее.
Орлов усмехнулся:
— Будет сделано.
— Я тебе пошучу, шутник. Свободен.
Четыре года пронеслось,
Я бегал здесь как дикий лось.
Учиться в РКПУ мне подфартило.
Из курсантского фольклора
— Святой! Прыжковые получил?
— Получил.
— Традиции будем соблюдать?
— Я что-то не пойму тебя, Рейнджер. Ты вроде бы никогда не был истинным хранителем таких традиций, в отличие, мягко скажем, от меня.
— Ты мне еще политбеседу проведи…
— Да ладно, Рейнджер. Когда, куда, в каком составе?
— Состав постоянный — ты да я. Чтоб «в наш тесный круг не каждый попадал», как поет Высоцкий. Смотаемся вечером, когда свободное физо. В спортивном не так наглядно, пакет только возьми. А после отбоя отметим. Боевая задача ясна?
— Как «Отче наш».
Десантная традиция — прогулять деньги, получаемые за прыжки, — велась с незапамятных времен. На «прыжковые» по негласному закону нельзя купить даже пуговицу, иначе следующий прыжок может стать последним. Отцы-командиры, получив монету, сваливали в кабаки целыми компаниями. Благо в застойное время 25 рублей за прыжок инструктору, а им был каждый офицер ВДВ, выпускник РКПУ, было немало. За один прыжок обычно деньги не выдавали, а сразу за несколько. Так что офицерам в кабаках, а курсантам где придется, было на что «погудеть».
Короткий разговор двух друзей в учебном корпусе «сампо», где курсанты множили свои знания, был прерван возгласом «замка» Сереги Егорова:
— Перекур!
Кое-кто из курков[22], с ленцой потянувшись, поплелся в курилку. Кто-то продолжал спать, сидя за столом и положив голову на сложенные руки. Некоторые с воодушевлением продолжали строчить письма на малые родины. Несколько человек старательно пыхтели над конспектами по истории КПСС: взводный грозил репрессиями за их отсутствие. Другие пополняли интеллект, читая художественную литературу, чего не могли позволить себе на «гражданке», благо библиотека в РКПУ была шикарная по сравнению со школьными, районными или полковыми.
* * *
Наконец наступает вечер. Святой и Рейнджер в «самоходе» бегут за «пойлом» через Рязанский кремль. Спортивные костюмы и кроссовки — это тебе не по полной боевой в сапогах и ХБ, с автоматом и противогазом плюс набитый РД[23]— даже приятно бежать. Морозный воздух, звезды на вечернем небе. В магазине в винном отделе мужики пропускают «спортсменов» без очереди, безошибочно угадав в них курсантов. Пропускают из уважения и просто потому, что сами служили и знают, как дорого время в «самоходе».
Обратно бегут раздельно. Рейнджер впереди — «в дозоре». Мало ли кто попадется? Святой сзади с «грузом» пыхтит. Вот где нужно усиленное физо. Орлов забегает в казарму. Через минуту выходит. Большой палец вверху. Все чисто, отцов-командиров нет. «Разведгруппа» вернулась без потерь…
Каптерка — маленькая комната, по обыкновению, заваленная простынями и обмундированием вперемешку с упаковками мыла и полотенец, была одним из потайных мест, где любят «посидеть» курсанты. Земляк Орлова молодой солдат срочной службы заведовал каптеркой. И хотя побаивался ротного, отказать Сане не смог. Земляк — он и на Марсе земляк!
Друзья уже выпили по «разгонной». Серега перебирает струны гитары. Тихо напевает свою любимую песню:
Нас уже не хватает
В шеренгах по восемь.
Нам ужасно наскучил
Солдатский жаргон…
Звучит последний аккорд. Святой откладывает гитару. Тянется к бутылке:
— Ну что, еще по одной?
— Насыпай.
Рейнджер пьет первым. Святой «догоняет» друга. Затем они молча закусывают жареной рыбой из курсантской столовой. Орлов ворчит:
— Водка теплая.
— Будешь ротным, будешь пить из холодильника, — смеется Святой.
— Это точно! — Саня тоже смеется.
Условный стук в дверь… Каптерщик-земляк протиснулся внутрь, с улыбкой спросил:
— Можно, господа офицеры?
— Можно козу на возу, господин каптенармус, — подколол его Святой, — в армии говорят «разрешите?».
Каптерщик выпил «штрафную» и спросил, обращаясь к обоим курсантам:
— Интересно, а десантников будут туда посылать?
— Куда — туда? — нехотя спросил Святой, затягиваясь сигаретой.
— В Афганистан, — каптерщик разминал пальцами сигарету.
— Ты чего мелешь, земеля? Какой Афганистан? — Орлов удивленно разглядывал молодого солдата.
— А вы что, не знаете? Да точно, вы в «самоходе» были, когда по телику передали.
— Что передали, салабон? Говори короче, — перебил Серега.
— Ну, короче, контингент наших войск, советских, вошел в Афганистан. Что, воевать там придется?
— Может, и воевать, — ответил земляку Орлов. — Нас ведь к этому готовят.
— Да… дела, — удивленный Святой прикурил новую сигарету от окурка.
* * *
Сентябрьское солнце яркими бликами переливалось на золотых погонах новоиспеченных лейтенантов. Толпа родственников, потенциальных невест и просто знакомых с жадным интересом смотрела на последний торжественный марш молодых офицеров в родном училище. Дрожала земля от чеканного шага. Медью гремел оркестр.
Три полковника, двое в военной форме, а третий в гражданской одежде, невольно прервали разговор и подошли к окну, из которого от края и до края просматривался училищный плац. Прослужи ты в армии хоть всю жизнь и зная всю ее подноготную, все равно замрешь на минуту и с особенным чувством посмотришь на выпуск офицеров, вспоминая и свой.
Музыка смолкла. Роты выпускников, построенные в шеренги по восемь, замерли. Послышалась команда: «Вольно! Разойдись!» Строй рассыпался, «золотопогонники» смешались с гражданской толпой. Полковники отошли от окна и окружили стол, заваленный бумагами.
