Книга Орудия тьмы. Железный шип - Кэтлин Киттредж

— О, разумеется, — взмахнул рукой капитан.

Его шинель колыхнулась, открывая под темно-синим сукном красный шелковый жилет и промасленные серые брюки. Морская форма предпоследней войны, поняла я. В общем-то Гарри нетрудно было представить у горелки военного цеппелина или за противовоздушным орудием на эсминце.

— Что ж, за мной, — бросил мне Гарри. — Рассвет, он ждать не будет. Эн аван.

Без дальнейших слов он исчез внутри гондолы, оставив нас снаружи, и я смогла наконец перевести дух. Ни мой возраст, ни пол, ни травмированный спутник не вызвали у Гарри вопросов. Может быть, в конце концов все и правда обойдется.

После того как мы с Кэлом не без труда пропихнулись через люк, Дин забрался следом и крутанул колесо запорного механизма.

— Мы на борту, Гарри! — крикнул он.

Трюм корабля представлял собой одну большую комнату с выпуклыми стенками. К изогнутым ребрам внутренней оболочки крепились жесткие скамьи, сверху каскадом лиан свисали сети для грузов. Я усадила Кэла поближе к страховочному тросу — вдруг попадем в шторм — и постаралась улыбнуться как можно более обнадеживающе, превозмогая тошноту. Кажется, мне почти удалось.

— Я пойду погляжу, что здесь и как, ладно? Постарайся держать ногу повыше, чтобы не опухала.

На самом деле я умирала от желания получше изучить «Беркширскую красавицу», осмотреть двигатели и механику, понять, как она летает. Лучший способ успокоиться и отвлечься от мыслей о том, что я — беглая сумасшедшая и по пятам за мной следуют прокторы.

— Будь осторожна, — проговорил Кэл вполголоса. — Я этому сброду не доверяю.

— Да ты и родной матери не стал бы доверять. — Я пихнула его здоровую ногу. — Все со мной будет нормально.

Дин ссутулился на скамье напротив, команду мы, по-видимому, не интересовали, так что я потрогала свисавшие сетки и, убедившись, что ничего занимательнее галет и запчастей там нет, отправилась на поиски рубки. Может, мне уже никогда снова не посчастливится попасть на дирижабль — настоящий дирижабль, — и я хотела впитать максимальное количество информации. В Школу Аэронавтики девушек не брали: в силу непостоянства характера мы не годились для полетов, для точного управления машиной, которая, по сути, была стальной коробкой, висящей под заполненной взрывоопасным газом оболочкой. Я бы не сказала, что для этого подходили дерганые идиоты вроде Маркоса Лангостриана, но моего мнения никто не спрашивал.

Пройдя вперед, я заглянула в носовой отсек, стараясь не попадаться на глаза команде. При всей внешней простоте «Красавицы» ее рубка выглядела настоящим произведением искусства. Обзорное стекло состояло из четырех цельных кусков, каждый в форме лепестка розы. Латунные рычажки и ручки на панели управления мерцали под эфирными лампами, утопленными в обшивку стен из того же металла. Кнопки и переключатели системы внутренней связи, ползунки шкал были из черного дерева с накладками слоновой кости в виде галочек.

Или воронов. Я отогнала от себя эту мысль. Вороны не видели нас. Худшее, в чем могли обвинить меня прокторы, — в нарушении комендантского часа.

— Добро пожаловать на борт, — послышался сзади гулкий голос капитана Гарри. — Вижу, вы освоиться.

От неожиданности я вздрогнула. Сколько бы я ни убеждала себя, что побег из города прошел без сучка и задоринки, мои нервы не желали в это верить.

— Я просто осматривала рубку, — выдавила я. — Простите…

— Никаких извинений! — воскликнул Гарри. — Она поистине великолепна, моя «Красавица», ма белль. — Он махнул рукой на двух пилотов в кожаных, простроченных темно-красной нитью креслах винного цвета. — А это Жан-Марк и Алуэтт, двое лучших каналий, когда-либо бороздивших штормовое небо.

Жан-Марк походил на мистера Гесса — такой же тощий и невзрачный. Алуэтт же выглядела ненамного старше Дина и круглым лицом и блондинистыми кудряшками напоминала какую-нибудь звездульку светолент. В ее голубых глазах читался холодный расчет, как у роковых женщин в любимых Кэлом эпопеях. Такими же безупречными, словно высеченными изо льда чертами могла когда-то похвастаться моя мать — до того как ее красота поблекла под действием транквилизаторов и долгих лет наедине с болезнью.

— Здравствуйте, — произнесла я.

Алуэтт вздернула подбородок, глядя поверх моей головы.

— Что у твоего дружка с ногой?

— Он мне не… — со вздохом начала я, но она уже выбралась из кресла и, проскользнув мимо, опустилась на колени перед Кэлом.

— Парень, — твердо сказала она, — нам тут на борту калеки не нужны. Если нас собьют, тебя прокторы первым зацапают.

— Я просто упал, — запротестовал Кэл. — Ничего такого. Уже даже и не болит.

Однако едва Алуэтт дотронулась до ноги, Кэл мгновенно напрягся, и на шее у него запульсировала жилка. Он изо всех сил старался сдерживаться, когда ее пальцы ощупывали распухший сустав, но все равно непроизвольно вздрагивал. От внимания Дина, судя по фырканью, это тоже не укрылось. Алуэтт закончила осмотр, и враждебность на ее лице сменилась улыбкой.

— Кажется, слегка все-таки повредил. Поднимемся в воздух, перевяжу — я была медсестрой в Шривпорте до того, как начала летать.

Дин у нее за спиной закатил глаза и перекинул через грудь страховочный ремень.

— Вам лучше присесть, мисс Аойфе, — посоветовал он. — Не ровен час обо что-нибудь приложитесь. Как эти ребята летают, такого только и жди.

— Уи, садиться, — скомандовал капитан Гарри. — На борт моего корабля вы граждане неба, а небо, оно любить злой шутки. Кто не слушаться мой приказ, будет выкинут за поручень. Кто сидеть смирно, попадать в Аркхем в целость и сохранность, уи?

Мы с Кэлом кивнули. В тоне Гарри не было злобы, но чувствовалось, что и возражений он не потерпит.

Дин откинул голову, привалившись к стенке, и закрыл глаза, словно все это ему давно наскучило. Я мимолетно позавидовала его спокойствию. Сколько раз он уже совершал такое путешествие? Наверняка больше, чем мне суждено совершить за всю жизнь.

— Подниматься, так вас растак! — проревел капитан Гарри. — А если шторм нас проглотить, так чтоб он подавиться и выплюнуть нас обратно!

Последовал рывок, от которого у меня внутри екнуло, и, выбрав швартовочные тросы, «Красавица» взмыла вверх и поплыла, несомая зимним ветром.

Когда прошло первое возбуждение от полета, я ощутила, как гудение ветра и турбин убаюкивающе отдается в моей прислоненной к оболочке дирижабля голове. Веки сами собой закрылись, и страшная усталость опутала меня словно тонкая проволока, обвивая и затягивая, утаскивая в сон.

Однако засыпать, находясь в компании еретиков и преступников, определенно не стоило. Чтобы как-то отвлечься, я стала разглядывать Дина. Я в первый раз в жизни видела еретика не у Очистителя и не в сумасшедшем доме и хотела запомнить его, ведь скоро мы расстанемся, и мне будет… не знаю — одиноко? — в моих поисках Конрада. Опять я останусь сама по себе блуждать среди чужих фантазий, как привыкла с раннего детства.