Книга Профессор Мориарти. Собака Д'Эрбервиллей - Ким Ньюман

Профессор по-змеиному качнул головой (знакомый и верный признак того, что замышляется нечто смертоносное) и взглянул на розовато-бурое ночное лондонское небо за окном.

— Союз занимается изготовлением бумажных колпаков. Вполне подходящий наряд для братьев наших с того края необозримой космической дали.

И Мориарти захохотал.

На соседней улице на мостовую замертво попадали голуби. Известные выносливостью клиенты заведения миссис Хэлифакс неожиданно утратили весь свой пыл, причём в самый неподходящий момент. Адские осьминоги замахали щупальцами. Ягнёнок, съеденный мною на обед, запросился наружу.

Фридрих Ницше описывает «ужасный смех сверхчеловека» (да, я читаю и такие книги, в которых нет картинок, голых девиц и крупного зверя!) и утверждает, что в малейшем звуке этого смеха — лёд и кровь. Если бы дяде Фрицу довелось услышать хохот Мориарти, он бы, пожалуй, наложил льда, крови и квашеной капусты в свои немецкие панталоны.

— Да, бумаш-ш-шные колпаки, — зашипел профессор.

IV

Из дневника сэра Невила Эйри Стэнта

Второе сентября

Доставили газеты! Лекция прошла с невероятным успехом! «Динамика астероида» отправилась на свалку! Мориарти полностью устранён! Можно перечеркнуть жирной чертой самое важное имя в моём списке.

Теперь к другим делам.

Продолжаются работы во Флемстид-хаусе. Все говорят, эта резиденция недостаточно внушительна для моего положения. Рабочие трудились целую неделю и установили в каждой комнате электрические светильники. Положение обязывает: у нас должны быть самые современные научные достижения. Леди Кэролайн опасается утечек электричества. Боится, слуг ударит молнией. Я подробно разъяснил ей, почему это невозможно. Но моя пустоголовая душечка по-прежнему волнуется. Приказала горничным надеть туфли с резиновой подошвой. Теперь по всему дому раздаются скрип и писк, словно свирепствует стая разгневанных мышей.

Следует перестроить и обсерваторию. Необходимо идти в ногу со временем, неустанно двигаться вперёд.

Недавно выписал новый девяносточетырехдюймовый телескоп. Видимо, самый большой в мире! Телескопы в замке Бирр и в Ликской обсерватории по сравнению с ним — сущие козявки! Мне даже жаль тамошних бедолаг. Можно вычеркнуть ещё два имени! На завтрак ел кеджери, на обед — голубиные и перепелиные яйца, на ужин — дуврскую камбалу и картофель. Осчастливил леди К. Дважды! Нужно есть больше рыбы.

Обдумал свою жизнь и всё то, чего достиг к сорок пятому дню рождения. Чувствую удовлетворение.

Все, должно быть, мною восхищаются.

Смотрел на звёзды и планеты. Словно бы обозревал свои владения. Моя королева правит империей, а мне даровала небеса. Я завоюю небеса!

Марс подмигнул мне алым глазом.

Шестое сентября. Произошло нечто любопытное.

Зашёл к шлифовщикам линз на Севен-Дайлс. Старик Парсон в последнее время работает весьма посредственно, так что я лично его проведал и отвесил, так сказать, метафорического пинка под его обтянутый штанами зад.

Выходя из мастерской Парсона, обратил внимание на соседний магазинчик. На вывеске значилось: «К. Кэйв, набивка чучел и антиквариат». В пыльной витрине лежали чучела птиц, слоновьи бивни, акульи плавательные пузыри, окаменелости и прочее в том же духе. Мне-то казалось, что здесь находится булочная, но я, должно быть, ошибся. Совершенно очевидно, Кэйв обосновался тут в незапамятные времена: убогая лавчонка успела основательно обрасти пылью и грязью.

Краем глаза я увидел, как что-то блеснуло красным: луч света отразился в странном предмете — выточенном в форме яйца и прекрасно отшлифованном куске хрусталя. Подобная штука вполне сгодилась бы для пресс-папье, но зачем оно мне? И туг я услышал голоса из магазинчика. Одного из говорящих я тут же узнал: выскочка Оджилви, ярый последователь Мориарти. Единственный из всего астрономического братства выступал в защиту «Динамики астероида». Его фамилия тоже в списке.

Я подошёл к дверям лавчонки и прислушался. Оджилви торговался с каким-то стариком (видимо, с К. Кэйвом), пытался сбить цену за хрустальную безделушку, которая явно была ему не по карману. Какая превосходная возможность.

Словно бы случайно я вошёл. Кэйв, сгорбленный коротышка с жидкой седенькой бородкой и грелкой для чайника вместо шляпы, странным образом покачивал головой из стороны в сторону, совершенно по-змеиному. На мгновение мне показалось, будто мы с ним уже встречались, но, видимо, я обознался. Пахло от старика почище, чем от некоторых его древностей. (Хорошо сказал — надо запомнить это сравнение и использовать его при разгроме очередного оппонента.)

Оджилви рылся в карманах в поисках завалявшейся монетки. При виде меня он выпалил с такой непозволительной фамильярностью, будто мы с ним приятельствуем:

— Стэнт, как удачно, что вы заглянули. Не одолжите деньжат?

— Пять фунтов, — стоял на своём Кэйв. — Ни пенни не уступлю.

Оджилви трясся, словно курильщик опиума, которому не хватает на очередную дозу. И это с его-то скудным воображением. Я и не подозревал, что он способен прийти в подобное отчаяние.

— Разумеется, дорогой друг, — отозвался я.

Он сиял, протягивая руку.

— Но сначала завершу собственные дела. Уважаемый, я желаю приобрести этот любопытный кристалл.

У Оджилви был такой вид, словно ему заехали в солнечное сплетение.

— Пять фунтов, — повторил лавочник.

— Стэнт, но вы не можете… Это же… бросьте эту затею…

— Да, Оджилви, что такое?

Я достал бумажник и отсчитал требуемую сумму. Кэйв сделал запись в древнем гроссбухе и засуетился, доставая яйцо с витрины.

Мой соперник безуспешно пытался скрыть злость и разочарование.

— Так сколько вам одолжить?

— Теперь уже не важно, — выпалил он и выскочил из магазина, хлопнув дверью.

Вычёркиваем ещё одного!

Кэйв протянул мне завёрнутую в чёрный бархат покупку. Я решил было сказать, что передумал, и потребовать назад деньги. Но мерзкий Оджилви мог вернуться и заполучить желаемое. Ни за что! Кэйв пробормотал что-то о «внутреннем свете». Странная формулировка. Он, конечно же, имел в виду преломление. Но лекция о законах оптики была бы здесь неуместна. Не годится знаменитому учёному задаром просвещать умы и тем самым ронять достоинство науки.

Рассудив таким образом, я забрал хрустальное яйцо. Попробую использовать как пресс-папье.

Отужинал жареным вепрем с абрикосами у мэра. Осчастливил леди Кэролайн в карете по дороге домой. Превосходно!

Седьмое сентября. Странный день.

Перекусил в ресторане «Симпсон на Стрэнде» вместе с моим издателем Джедвудом. Суп из палтуса, окорок, перченая груша. Сносное мюскаде, портер, шерри. Брошюру быстро раскупают, и Дж. хочет повторить этот опыт. Какая жалость, что Мориарти больше ничего не написал, — я бы в пух и прах разнёс его труды, словно тарелочки для стрельбы. Дж. предлагает выпустить целый сборник разгромных статей. Говорит, нужно продолжить начатое и обратить свой интеллект против других так называемых великих умов эпохи. Настоящий болван, разве способен он понять значимость моего списка? Понять, как важно правильно выбирать врагов (почти так же важно, как и друзей)? Но искушение велико.