Книга Опасный виконт - Миранда Невилл

— Entrez[5], — послышалось из комнаты.

Он вошел.

Чего бы он ни ожидал от гостиной куртизанки, но это не была обычная комната, украшенная в стиле старинного поместья. Единственным предметом мебели, отдаленно вызывавшим мысли о распутстве, был шезлонг, покрытый не декадентской парчой или бархатом, а простой зеленой тканью. Обивка выглядела жесткой, не слишком манящей, чтобы раскинуться на ней в неге. Хозяйка комнаты поднялась со стула. Хотя ее балахон откровенно открывал грудь, ее можно было принять за дочь феодала. Симпатичная и совсем не похожа на проституток, которых Себастьян видел на улицах Лондона. На первый взгляд он мог бы сказать, что хотя бы в одном аспекте она не соответствовала описанию в справочнике по женщинам специфической профессии. Мисс Элизе Грандвилл было порядком за двадцать. Но Себастьяна это не беспокоило, поскольку он выбрал ее по другой причине. Один пассаж из описания был особенно к месту:

«Она, без сомнения, относится к самым приятным ученицам наслаждения и в совершенстве знает приемы обучений тех, кто называет себя студентами в таинствах Венеры».

Если «студент» означало абсолютное отсутствие опыта, то мадемуазель Грандвилл была его женщиной. Выглядела она довольно привлекательно. С Дианой она, конечно, сравниться не могла. А кто мог?

— Дорогая мадемуазель, для меня честь и удовольствие познакомиться с вами, — медленно сказал Себастьян по-французски.

Прозвучало вежливо и даже красиво.

Он не понял ни слова из ее ответа.

— Прошу прощения, — извинился он. — Хотя я изучал ваш язык много лет, у меня почти не было устной практики, и можете считать меня новичком.

По его предложению она перешла на нечто, похожее на английский. Отдаленно похожее.

— Англичане говорьят, что плохо понимьяют французский.

Себастьяну, который изредка бывал в театре, пришло на ум, что так должна выглядеть комическая роль француза в дешевом фарсе.

— Простите мадемуазель, — заметил он, — я думал, вы уже несколько лет живете в Англии, поскольку ваш отец, знатный вельможа, бежал сюда, спасаясь от гильотины.

— Ах, вы это прочли в той книге. — Мадемуазель улыбнулась, обнажив ряд ровных зубов, и отбросила французский акцент. — Понимаете, они меня заставили рассказать эту чушь. Я хотела назваться дочерью священника, которую соблазнил жестокий распутник, но в этом доме уже была одна дочь священника. Мне нетрудно представить себя дочерью маркизы, которая торговала своим телом, чтобы спасти семью от голода. Как вам мой французский?

— Я не мог понять ни слова.

— И я не поняла ни слова на вашем французском. — Она присела на кушетку и похлопала по ней, приглашая Себастьяна сесть рядом. — Садитесь сюда, — предложила она. — Как вас зовут?

— Джек, — сказал он, не задумываясь. — Зовите меня Джек.

— Джек? Я умею хранить секреты, милый, но если вы хотите быть Джеком, я не буду спорить. Ну, Джек, расскажите мне о себе.

Себастьян не собирался много говорить. Именно поэтому он решил не просить Тарквина представить его куртизанке более высокого класса. Гарриет Вильсон и ей подобные хотели, чтобы им не только платили, но и ухаживали за ними, и для Себастьяна это было слишком. В результате осторожных расспросов в одном из его клубов ему посоветовали обратиться к изданию «Справочник по женщинам Ковент-Гардена» (Ковент-Гарден в данном случае означал умонастроение, а не географическое название), книге, где приводились яркие описания десятков сговорчивых дам.

Он стал подозревать, что ничего из того, что заставило его обратить свой выбор на мисс Грандвилл, не было правдой. И весь эпизод теперь выглядел фарсом, правда, слишком дешевым, чтобы оставаться его досматривать.

Себастьян осторожно присел на кушетку.

— Э-э, мисс Грандвилл…

— Зовите меня Элли, — сказала она хрипловатым голосом.

— Элли, если вы не дочь священника и не дочь аристократа, то кто вы?

Она внимательно посмотрела ему в лицо:

— Я могла бы рассказать вам еще одну историю, но вы похожи на человека, который хотел бы знать правду.

— Да, — согласился Себастьян.

— Это не займет много времени, — сказала она, — но мы можем хотя бы устроиться поудобнее.

— Она взяла его руку и положила себе на грудь. Хотя Себастьян чувствовал себя глупо и был немного растерян, он слегка сжал ее, жалея, что это было не столь приятно, как он ожидал.

— Мой отец был конюхом, при гостинице, — начала Элли. — А я была там служанкой и однажды поймала на себе взгляд джентльмена. Я не хотела провести всю жизнь прислугой или выйти замуж за человека вроде отца и сносить те же тяготы. Тот джентльмен привез меня в Лондон и снял для меня комнату, вполне пристойную.

— Он был развратником?

— О нет! Приличный господин. Когда он получил от меня все, что хотел, то повел себя достойно. У меня отложено некоторое количество денег, и мне достаточно подработать еще несколько лет, чтобы скопить на небольшой домик и стать уважаемой дамой. Я считаю, мне повезло. Не так уж много девушек, у которых в жизни есть выбор.

Себастьян почувствовал, что из его горла вот-вот вырвется нечто нечленораздельное. Боже, он ведь уже избавился от «бормотания» как универсального средства общения. Поэтому в ответ на странное признание смог лишь выдавить из себя:

— Интересно.

— Я всегда была чистоплотной, так что можете об этом не беспокоиться. И всегда держалась в стороне от семьи за исключением одного случая.

При последних словах в ее голосе появилась легкая дрожь, предвещавшая более длинную и, может быть, более грустную историю.

Но Себастьян не хотел слушать: женщина уже стала для него личностью, а не безымянной представительницей противоположного пола, достойной лишь презрения. Если он начнет жалеть ее, то никогда не сделает того, за чем сюда пришел.

— Похоже, вы знаете свое дело, — сказал он, запуская пальцы в вырез платья. Он нащупал сосок, похожий на мягкую изюминку. Интересно, но не особо возбуждающе. — Вы действительно искусны в обучении? Эта часть описания соответствует действительности?

Мадемуазель Грандвилл одарила его довольно милой улыбкой:

— Я полагаю, вы мало что знаете. Это ваш первый опыт?

— Да.

— Я сделаю все как нужно. И поскольку первый половой акт длится совсем недолго, попрошу с вас гинею. Если вы захотите еще, то это будет стоить уже две гинеи. А если вам нужно что-то сверх обычного, то заплатите пять.

Благодаря библиотеке Тарквина Себастьян представлял себе, что означает «сверх обычного». Некоторые идеи, изложенные на той странице, взволновали его. Но в комнате Элизы Грандвилл они казались не к месту.