Книга Эскимо с Хоккайдо - Айзек Адамсон

Кидзугути с поклоном поднялся.

— Ты опоздал! — упрекнул он меня. Я вытаращился было на шрамы, украшавшие его череп, но спохватился и отвел взгляд.

Три мужика в синих костюмах по очереди поздоровались со мной, лишь обозначив поклон. Они уже расселись за круглым столом для переговоров, а мне еще и стула не предложили. Дурной знак. Посреди стола торчал белый старинный дисковый телефон.

Я вновь поглядел на Сугавару. Его пастельно-желтый свитер подошел бы мистеру Роджерсу,[66]но никак не пророку шоу-бизнеса. Сугавара так и не стронулся со своего места у окна.

— Садись! — Кидзугути предложил мне стул и указал место вплотную к Синим Костюмам. Впрочем, все стулья за исключением одного скучились по одну сторону круглого стола. — Устраивайся поудобнее.

Удобно устроиться на дизайнерском стуле невозможно, однако я кое-как примостился и быстро огляделся. В дальнем углу факс-машины пускали бумажные слюни. На стенах были развешаны золотые и платиновые диски, на большой полке поместился весь набор компакт-дисков, выпущенных «Сэппуку». Диски так и стояли нетронутые, в целлофановой пленке. Сколько я ни озирался, музыкального центра так и не обнаружил.

От нечего делать я снова посмотрел на Кидзугути, который ответил мне взглядом опытного урки. Научился, надо полагать, в осакской тюрьме, а потом практиковался годами. Я глянул на Синие Костюмы. Судя по их глазам, все они пришли к единому выводу, вот только я не знал — к какому.

— Сугаваре не терпится познакомиться с тобой! — заявил Кидзугути.

Теперь я посмотрел на Сугавару.

— Я все ему про тебя рассказал, — продолжал Кидзугути. — И он со мной вполне согласен.

— В чем согласен?

— В том, что эта работа — как раз для тебя.

Я мог бы переспросить еще раз — что, мол, за работа, — но воздержался. Пусть господин Сугавара скажет сам. Может, зря я на это понадеялся. Господин Сугавара стоял всего в нескольких шагах от нас, но пребывал не то чтобы в другом месте — на другой планете.

— Очень важное время для «Сэппуку», — обронил один из Синих.

— Решительный момент, — подхватил другой. — Столько всего…

— Заткнулись бы вы, ребята, — спокойным, ровным голосом оборвал их Кидзугути. Синие Костюмы дружно закивали и принялись по очереди таращиться в окно. Прошло еще несколько минут. Мы все сидели вокруг стола и пребывали в бездействии. Кидзугути смотрел на меня пустыми глазами.

И вдруг Сугавара обернулся.

Судя по его облику, произошло это отнюдь не вдруг. Все продумано. Лицо белое, как у актера кабуки,[67]сплошь замазано толстым слоем крема и пудры, но темные пятна от больной печени все равно скрыть не удалось. Никого бы он не обманул и черным как смоль, похожим на швабру париком над белыми бровями, ползущими по лбу, точно струйки дыма. Это лицо больше походило на портрет, чем его портрет, встреченный мной в коридоре.

— Привет, привет! — заговорил он, хлопнув в ладоши. — Меня зовут господин Сугавара. Рад познакомиться. Позвольте, я представлю вам: неповторимый Билли Чака![68]

По всей видимости, он не заметил, что я вошел десять минут назад. Синие Костюмы послушно поклонились мне, а из Сугавары восторг бил ключом. Он удерживал на лице улыбку, словно фотографировался, узкие губы — лишь чуточку темнее напудренного лица. Величественной походкой он прошествовал к нам и занял единственный свободный стул во главе стола. Я попытался прикинуть, сколько же ему лет, но угадать было нелегко. Его черты противоречили друг другу, сплошные анахронизмы. Сугавара стиснул руки и выложил их на стол. Руки также не имели возраста. Начальник оглядел всех по очереди, но улыбку адресовал только мне.

— Тебе скажу я, — начал он по-английски, но тут же переключился на японский: — Я в долгу перед народами Запада. Вы дали мне слова. Дали мне рок-н-ролл. Всем, чем я стал, я обязан рок-н-роллу.

Судя по внешности, этот человек имел о рок-н-ролле крайне смутное представление. Впрочем, если он говорил правду, облик Сугавары мог бы послужить тем окончательным аргументом против рока, который озабоченные родители подбирают вот уже полсотни лет. Ни один подросток не согласился бы выглядеть так не круто.

— Сознаете ли вы, что означает для нас ваш визит? Я даже не знал, зачем меня пригласили.

— Я объясню, как будет все, — предложил Сугавара.

Он схватился за телефон и снял трубку. Положил ее на стол и со значением поглядел на меня. В трубке негромко гудело.

Сугавара подал знак. Подчиненные полезли в карманы пиджаков и выложили на стол мобильные телефоны. Затем — пейджеры. Затем — карманные компьютеры. Наконец, запасные телефоны. Один из Синих подошел к стене и нажал кнопку. Гул факсов затих.

— Я полностью отключился, — пояснил Сугавара. — Мы все полностью отключились.

Кроме шуток, подумал я.

— И я не стану подключаться, пока мы с вами не придем к соглашению, господин Чака.

Я хотел задать вопрос, но меня тут же перебили.

— Приношу свои извинения, — произнес глава фирмы. — Мне не довелось читать издание, в котором вы работаете. Но мои коллеги говорят, что вы — из крутых крутейший.

— Поэт дэддайна и баблгама, — подхватил один Синий Костюм.

— Супер-лауреат подросткового чтива, — добавил второй.

Я заерзал на стуле, кинул взгляд по сторонам, на золотые диски, развешанные по стенам. Я-то надеялся глянуть на парней, управлявших карьерой Ёси, однако, судя по комплиментам, у них на уме было свое.

— Я знаю, вы сумеете добраться до сути, — все с той же улыбкой продолжал Сугавара, то и дело переходя с японского на английский и обратно. — В вас что-то есть. Надеюсь, ты поймешь. Последние события оказались для нас неожиданностью. И новость пусть была грустна, однако мы всегда стараемся найти хоть капельку утешения. Над мертвыми в спешке плачет глупец, но я всегда верил: нет худа без добра. Только время скажет, прав ли я или не прав.

Я еще прикидывал, как это понимать, когда один из Синих Костюмов протянул мне традиционное японское извещение о смерти — белую карточку в черной рамке. Посреди красовалось имя Ёси — вернее, не имя, а логотип, те самые стилизованные иероглифы, которыми я уже имел возможность любоваться на бесчисленных футболках и наклейках «Святой стрелы». Не человек умер, а символ. Мне показалось, что товарная цена Ёси возросла.