Книга Темная зона - Терри Персонс

– Вы меня слышали? – спросил он.

– Вы меня испугали.

– Прошу простить, – извинился он. – Думал, вы ломитесь в чужую дверь. Вы мне сначала показались ребенком.

– Со мной такое часто случается, – вздохнула она.

Он скользнул взглядом по ее фигуре – с головы до ног.

– Вижу, что допустил чудовищную ошибку. Вы совершенно определенно женщина…

Бернадетт прервала его комплимент:

– Вы кто?

Скрестив руки на груди и подняв глаза, он кивнул на потолок:

– Я живу в этом пентхаусе.

От своего риелтора она слышала про этот пентхаус, когда расспрашивала, кто живет над ней. Спец по недвижимости тогда, помнится, уверял, что помещение пусто и, по-видимому, простоит пустым много месяцев, поскольку площадь чересчур большая и стоит слишком дорого, чтобы ее удалось скоро продать. Еще он говорил, что прежний жилец – какой-то богатый адвокат – порушил весь верхний этаж исторического здания и превратил его в свой личный дворец. Богатей, рассказал риелтор, даже претендовал на плоскую крышу здания: собирался использовать ее как собственную террасу, лишив остальных обитателей кондо места для игр и возможности устраивать пикнички с жареным мясом. Выслушав все это, Бернадетт тут же прониклась неприязнью к этому богатею и была рада, что он больше над ней не живет. Плюс ей понравилось, что никто не будет топать у нее над головой.

Риелтор либо обманывал, говоря, что выше этажом пусто, либо ошибался в сроках, когда туда может въехать другой жилец. Какой-никакой, а обитатель пентхауса стоял перед ней, и было неясно, что на сей счет думать… или говорить. Выдавив из себя всего лишь: «Привет», – Бернадетт повернулась к соседу спиной и завозилась с замком.

– Что-то не получается?

– Ничего никогда легко не дается, – ответила она, глядя в дверь.

– У меня в пентхаусе найдется смазочное масло.

«Чтоб тебе перестать талдычить про „мой пентхаус“, а?» – подумала Бернадетт и вслух сказала:

– Спасибо, не надо. – Она непрестанно крутила ключом взад-вперед, дергая, толкая и тряся при этом дверную ручку. – Я уже почти справилась.

– Серьезно? Позвольте мне. Я привык к норовистым железкам в этом доме.

Она оставила в покое ключ с ручкой и отступила от двери.

– Попробуйте.

Он протянул ей поводок и белый пластиковый пакетик.

– Подержите Оскара минуточку, хорошо?

Бернадетт заколебалась. То, как гладиатор смотрел на нее, вызывало ощущение неловкости. Казалось, это своего рода проверка: может, он хотел убедиться, что она любит животных. Поводок она взяла, но в упор посмотрела на пакетик.

– У меня с какашками плохо получается.

– Он пустой.

– Отлично! – Взяв у него пакетик, она сунула его в карман кожанки.

Его взгляд метнулся от поводка в ее руках к пакету у нее в кармане.

– Собачьи принадлежности вас не смущают?

– Отлично, отлично. Только делайте поскорей. Пожалуйста.

Гладиатор улыбнулся ей и повторил:

– Отлично. – Подойдя к двери, он взялся за дело. – Надо тянуть на себя, одновременно поворачивая ключ. – Повернув ключ вправо, он рванул ручку на себя. Ничего. – Упрямая стерва.

Гладиатор, стало быть, снисходит до ругани. Хорошо. Бернадетт не доверяла людям, которые чурались крепкого словца. И еще ей нравилась его футболка поклонника рок-группы «Аэросмит» – такие выпустили в 1997 году в честь их гастролей «Девять жизней». Сама она поклонницей этой группы не была, но ей нравилось, что сосед входит в их число. Гладиатор никак не мог быть богатеем-адвокатом – слишком уж он нормальный. Впрочем, с дверным механизмом ему справиться не удалось.

– Лучше я позову специалиста, – сказала она ему в спину.

– В субботу ночью слесарь с вас сдерет три шкуры. У меня есть кое-какие знакомые. Они мастера взламывать и проникать.

– Да ну? – Песик-сосиска потянул поводок, который был устроен вроде лески на катушке. Бернадетт надавила кнопку и подтащила таксу обратно. – Может, их позовете?

– Вряд ли. Уж не такие они и мастера, полагаю. В тюрьме сидят.

Она немного отпустила поводок, и Оскар принялся обнюхивать холл.

– Я подумала про уборщика.

Сосед, не переставая работать ключом и дверной ручкой, засмеялся:

– Дайте знать, если нападете на его след. У меня в пентхаусе тоже есть мелкие неполадки.

– Не хочу вас дольше обременять, – сказала Бернадетт. – Может, мне лучше…

– Готово. – Мужчина приоткрыл дверь, вытащил ключ и повернулся. – Меня зовут Август Маррик.

Она сделала паузу, прежде чем назвать себя. Здание называлось «Дом Маррика». И все-таки этот малый, должно быть, тот самый богатый адвокат, который изначально порушил верхний этаж. Бернадетт огорчилась.

– Я Бернадетт Сент-Клэр.

– Агент ФБР.

Бернадетт не понравилось, что ему уже известно, чем она зарабатывает на жизнь: неприкосновенность личной жизни имела для нее свою цену.

– А вы и домашнюю работу проделали.

Он ухмыльнулся.

– Уж больно вы маленькая для агента. Что предписано?

– Пробираться тайком под радаром.

– Вашу работу, должно быть, ценят.

– Ага. На работе меня просто обожают. – Она протянула руку, и он положил ей на ладонь ключ. Она вручила ему поводок и вытащила из кармана пакетик для экскрементов.

– Придется мне зазвать вас на рюмку-другую, – сказал он. – Обменяемся рассказами про боевые дела. Я адвокат. Защита по уголовным делам. Всякая тупая гнусь с наркотиками по большей части. С вами, федералами, провел несколько схваток.

«С вами, федералами». Ей противно было слышать такое от него – выходило, будто она какой-то головорез со значком-удостоверением. Бернадетт сунула руки в карманы кожанки.

– Мне пора идти. Надо еще вещи распаковать.

– Помощь нужна?

– Нет, – быстро ответила она и, вынув руки из карманов, попятилась поближе к двери. – Сама управлюсь. Вы уже достаточно сделали, да и время позднее. Того и гляди ночь пролетит – и не заметишь. А я хотела встать пораньше, успеть на фермерский рынок.[18]

– Искренне рад нашему знакомству. Порой здесь чувствуешь себя одиноко.

– Не совсем обычное соседство, правда?

Оскар дернул за поводок так, что у хозяина подскочила рука.

– Ну, как-нибудь попозже сбежимся. Нам надо завершить внутренний этап нашего ночного путешествия.