Книга Бангкокская татуировка - Джон Бердетт

— Что у вас за бизнес? Вы работаете в Таиланде?

Оба без запинки владели совместной легендой. Они представлялись ответственными работниками телекоммуникационной компании — больше по части инфраструктуры, а не рынка. А Митча Тернера направили сюда будто бы для того, чтобы он выяснил ситуацию на границе. Никто не станет вкладывать деньги в серьезное производство, если существует угроза, что напряжение в обществе или терроризм похоронят проект.

— Значит, он нечто вроде промышленного шпиона? — поинтересовался я.

Слово нисколько не сбило их с толку.

— Нет-нет, шпион — это перебор. Скажем, авангард оценщиков жизнеспособности потенциальных проектов.

— Понятно, — кивнул я. — И вы считаете, что он мог не понравиться здешним мусульманам?

Оба насупились. Я, кажется, задел их за живое.

— Это в самом худшем случае. Но не исключено все, что угодно. Может, он лежит в постели с каким-нибудь приступом. Или его сбил грузовик. Пока не попадем в квартиру, очень трудно строить предположения.

Мы вчетвером перешли на другую сторону улицы. Мустафа нашел способ сопровождать меня в комнату консьержа, а затем назад, когда я торжествующе держал в руке ключ от квартиры Митча Тернера.

— Деньги здесь говорят сами за себя.

Пришлось преодолеть три пролета лестниц — все сразу же вспотели на тропической жаре. И вот мы уже в квартире Тернера. Американцы быстро огляделись, им сразу стало ясно, что их коллеги здесь нет. Судя по всему, они искали нечто конкретное — я решил, что портативный компьютер. А все остальное их нисколько не интересовало. Мы с Мустафой наблюдали, как оба рылись в шкафу. Удивленно покосились на пустую серебряную рамку, но только пожали плечами. Наконец старший, тот, чья фамилия была Хадсон, сдержанно улыбнулся:

— Его здесь нет. И мы не нашли никаких признаков того, что наш друг покинул квартиру в спешке.

Мустафа тем временем расположился в дверях, загораживая своими широкими плечами выход из квартиры, и недобро поглядывал на американцев.

— Они что-то прикарманили, — бросил Джаэма по-тайски. — То, что нашли в шкафу в спальне.

Я изобразил на лице разочарование и сосредоточенность, занял место рядом с Мустафой и посмотрел Хадсону в глаза:

— Слушайте, ребята, мы заметили, как вы присвоили чужое.

Американцы переглянулись.

— Мне кажется, мы имеем на это право, — заявил Брайт, тот, что моложе. На лице выражение скрытого торжества: из глубины его существа рвался наружу не кто иной, как Кларк Кент.[26]Старший, похоже, сомневался. Смотрел сквозь меня, и трудно было делать какие-либо предположения о его намерениях.

— Вас привели сюда с добрыми намерениями, — сказал я. — И мы не можем позволить воровать.

— Видите ли, — начал Брайт, но, повинуясь жесту Хадсона, замолчал.

— Мы здесь по государственным делам, — весомо заявил старший. — По делам правительства США.

Брайт покосился на меня: неужели и этого недостаточно?

— Откуда мне знать?

— Ниоткуда. Придется поверить на слово.

— Неужели? У Тайской королевской полиции может быть иное мнение. — Я достал удостоверение. Брайт смутился на манер всех белых: покраснел, странно скривил губы и то и дело бросал взгляды на изучающего мой документ Хадсона. — Из этой комнаты ничего нельзя выносить.

Американцы повели глазами, давая понять, что я не представляю, с кем имею дело (такие важные, бла-бла-бла), поэтому пришлось разыграть злого тайца. Внезапно появившееся на моем лице циничное выражение ясно говорило: «месть третьего мира начинается именно здесь — вы, конечно, можете совершать беззакония, но что последует дальше? Смоляное чучелко[27]становится все более липким — вам, разумеется, не хочется провести неделю в тайской тюрьме, а то и целый год». Угроза «топким болотом» подействовала: Хадсон толкнул локтем Брайта. Тот понял сигнал, извлек из кармана предмет и протянул с видом, ясно говорившим: «Компетентные люди прищемят тебе хвост, и мы все получим обратно». Я так и не смог понять, что это была за штуковина — плоский овальный предмет из гладкой серой пластмассы примерно два с половиной дюйма в длину, три четверти дюйма в ширину и полдюйма в толщину со словами «Микронакопитель „Сони“».

Атмосфера стала напряженной. Я вывел цэрэушников из квартиры и позволил им наблюдать, как Мустафа, этот темнокожий мусульманин, запирает дверь, а затем с хозяйским видом кладет ключ себе в карман. Мне пришло в голову, что его отец не одобрил бы наших действий. Но, обвинив американцев в преступлении, мы сбили с толку шпионов. На улице, где царила неистовая жара и мелькали мусульманские одежды, они смутились еще сильнее и удалились не попрощавшись.

ГЛАВА 15

Наступило время ленча, но у нас с Мустафой оказались разные вкусы. Он покинул меня ради мусульманского ресторана, а я обнаружил тайскую закусочную, знаменитую пикантным шоу из морской жизни. Мог бы поесть с Мустафой барашка, но хотел побыть один. И пока ждал начала представления, достал из кармана фотографию Чаньи. Теперь я, пожалуй, предпочел бы иное развитие событий — как это представлялось с самого начала: беспричинный всплеск насилия со стороны проститутки, доведенной до нервного срыва. Но все безгранично и до бесконечности усложнилось. Понятия не имел, что происходит и куда все это приведет.

Я все еще оставался в мрачном расположении духа, когда к ресторану на пикапе-внедорожнике марки «тойота» подъехал Мустафа и с ним трое молодых ребят. По тому, как оттопыривалась их одежда, я догадался, что они — охранники. Мы с Мустафой сели в кабину к водителю, а телохранители, повязав от пыли головы и лица платками, тряслись на скамейке в открытом кузове.

Дорога из города вела на северо-восток, но вскоре твердое покрытие кончилось, и мы продолжали путь по накатанной колесами колее. В машине не было кондиционера, и пришлось открыть окна. Температура здесь всегда на несколько градусов выше, чем в Бангкоке. Вроде не такие большие цифры, но когда они подходят к пределу, который способен выдержать человеческий организм, сразу начинаешь думать по-другому. На разбитой дороге «тойота» снизила скорость, и у меня возникло ощущение, что я перемешаюсь в движущейся духовке. Здесь выпадало много дождей, и растительность, даже для Таиланда, казалась необыкновенно пышной. Когда водитель наконец остановил пикап, всех оглушила пронзительная тишина. Нас больше получаса швыряло и кидало в гремящей машине, а здесь безмолвие нарушали только цикады.

Мустафа поманил меня за собой, и я последовал за ним в спокойную долину, где единственными строениями оказались большой деревянный дом на сваях и крохотная мечеть, из досок, выгнутых таким образом, чтобы образовать купол. Мустафа попросил подождать с охраной, пока он зайдет к отцу. Но вскоре появился с радостным выражением лица и дал знак подниматься по лестнице. Внутри мечети меня с обычным радушием приветствовал старик с пылающим в темных глазах огнем. Мы сели на коврики и выпили мятного чая. Мой отчет, хоть и краткий, выслушали с интересом. Учитывая тот факт, что в спальне Митча Тернера в Сонгай-Колоке была обнаружена фотография Чаньи, любой соображающий полицейский сделал бы вывод — убийство по каким-то причинам совершила именно она. Оба знали друг друга; Чанья явилась к Тернеру в гостиницу, когда тот приехал в Бангког. Чтобы ни произошло в номере, оттуда живой вышла только девушка.