Книга Верная жена - Роберт Гулрик

Читала о растениях. Читала Эдит Уортон[7]— о зелени, об итальянских виллах и садах. «Многому можно научиться в старинных итальянских садах, и первый урок такой: если они созданы благодаря настоящему вдохновению, их нужно скопировать, но не буквально, а перенять их дух». Читала о поющих фонтанах Гамберайи, о вилле Петрайя с ее огромной лоджией, о длинных лужайках особняков Манси и Тати, об улицах Флоренции и Лукки. Читала о садовой скульптуре, гротесковой и мифической.

Кэтрин представила себе тайный сад, лимонную оранжерею. В ее воображении лимоны вырастали, по вечерам от них исходил аромат, а днем деревья поражали цветом и блестящей листвой. Она читала о чемерице, начинавшей цвести в конце зимы, о наперстянке, дельфиниуме и славных бурбонских розах. Читала о гелиотропе, амаранте и лилиях. О хостах, буйно росших в тени, о японском папоротнике с серебряной пестротой на серо-зеленых листьях. Кэтрин зачарованно повторяла названия и мысленно заносила их в каталог: календула, колеус, кореопсис.

Она штудировала книги и брошюры о том, как нужно готовить почву, как следует ее удобрять навозом и мульчировать. Землю нужно трижды перекопать, пока она не станет как песок. Этот процесс был не таким поэтическим, как описание цветов, однако волновал ее еще больше. Ей нравились подробности, технология.

Черные лайковые перчатки и сумочку она укладывала рядом с собой на длинный дубовый стол. От света медных настольных ламп книжные страницы становились яркими. Кэтрин чувствовала себя замужней дамой, интересующейся садоводством.

Библиотекари приносили ей огромные фолианты с иллюстрациями; гравюры, раскрашенные вручную, изображали растения. Кэтрин запоминала все, что видела: тычинки, пестик, лепесток и лист. Она стояла у начала идеи, которая не казалась такой уж простой: восстановить тайный сад и наблюдать за его развитием, сделать его своим. Закрытый от всех мир, место, в котором будет безопасно. «Giardino segreto», — проговаривала она про себя снова и снова. Кэтрин любила тайны.

Мозг ее полыхал огнем. Возвращаясь в отель поздно вечером, она ложилась в узкую кровать на свежие белые простыни и рисовала в голове сад. Ясно видела, как он поднимается. Она не просто представляла его, а словно создавала своими руками. Сад стал ее первой любовью.

Первым, что она полюбила в своей жизни, с того дня с радугой, когда ехала в экипаже с матерью и молодыми кадетами. Перед Кэтрин предстал горшок с золотом, который ей давно пообещали. Теперь она завладеет им, что бы ни случилось. Она почти забыла о мистере Мэллое и мистере Фиске.

А они пришли. Однажды днем, когда Кэтрин случайно осталась в номере, робкий портье принес визитную карточку. Мистер Мэллой и мистер Фиск уселись ее маленькой гостиной, держа в руках коричневые шляпы. Гости были почти одного роста и сложения, их можно было принять за братьев. У мистера Фиска было румяное лицо, а у мистера Мэллоя — очень бледное, но у обоих имелись одинаковые неподвижные голубые глаза, и оба были одеты в коричневые костюмы одинакового покроя.

Кэтрин предложила кофе или чай. Агенты отказались, и она едва не предложила им пиво. Они вполне могли любить пиво — в Сент-Луисе все его пили, — но Кэтрин чувствовала, что выйдет из своей роли, и они, возможно, сообщат об этом Труиту.

Агенты открыли одинаковые маленькие записные книжки и начали излагать подробности. Молодой человек называл себя Тони Моретти. До смешного раскрываемый псевдоним. Это была, конечно же, фамилия его настоящего отца. Официальное, законное имя звучало как Антонио Труит. Но Ральф, скорее всего, не являлся его отцом. Антонио уверял всех, что его отец был знаменитым итальянским пианистом. У молодого человека были черные волосы. Смуглая кожа. Рост — выше шести футов. Агенты сообщили размер его обуви. Кэтрин выяснила, какие рубашки он предпочитает, какую музыку слушает. Его неразборчивость в отношении женщин страшно смущала агентов. Антонио пил. Курил опиум. Тратил те небольшие деньги, которые зарабатывал. Агенты ничего не упустили.

Он выступал в клубе, который посещали женщины с сомнительной репутацией, дамы полусвета, игроки. В его репертуаре была легкая классическая и популярная музыка, он исполнял модные сентиментальные песни, в том числе по-итальянски — язык, которого он судя по всему, не знал. Агенты утверждали, что пел он неважно. То есть не Карузо.

Антонио много путешествовал. Ездил по стране от Сан-Франциско до Нью-Йорка. Иногда представлялся другим именем. Играл на фортепьяно, проводил ночи в публичных домах, в опиумных притонах. В каждом городе показывал себя не с лучшей стороны, окружающие пытались от него избавиться, и Тони Моретти отправлялся дальше.

Потому-то его и трудно было отыскать. Несколько раз агенты находили не того человека. Не однажды обнаруживали, что мистер Моретти недавно покинул комнату, и оставалась только тень, которая его напоминала.

— Сколько времени вы его искали? Преследовали его из города в город?

— Только два месяца и только в Сент-Луисе. Если говорить о нас с мистером Фиском. Остальные агенты работали в других городах.

Они имели в виду таких же анонимных сотрудников, как и сами. Парень, которого они нашли, мог быть, а мог и не быть тем самым, кого разыскивали другие агенты в Сан-Франциско, Нью-Йорке или Остине. Вся информация поступала Ральфу.

— Человек он неважный, миссис Труит. — Мистер Фиск держал в руке открытый блокнот и словно читал текст, не желая пропустить ни слова— Он и не добрый, и не талантливый. Ленив, распущен. Нарушает закон.

— Возможно, ваши стандарты слишком высоки. Современные люди, я уверена…

— Боюсь, в этом случае вы ошибаетесь, — прервал Мэллой, сохраняющий предельную собранность — Он бесполезен, словно марионетка. Экзотическая игрушка.

Кэтрин старалась не показывать своего удивления при перечислении грехов распутного беглеца.

— Он сын моего мужа.

— Если это действительно он, миссис Труит. Что вряд ли.

Она и сама была не вполне настоящей, но старалась придать своему лицу выражение надменности. Мистер Фиск снова уткнулся в свою записную книжку.

Мистер Мэллой выдержал длинную паузу и продолжил:

— Часто людям, миссис Труит, приходится напряженно трудиться. Человек изнуряет себя, добиваясь того, что кажется ему жизненно необходимым. — Агент осторожно подбирал выражения. — Надеется на удачу. Бывает, получается, что результат не стоит затраченных усилий.

— Мистер Мэллой, у нас нет выбора. Это воля моего мужа. Этот молодой человек — сын моего мужа? Да или нет?

Мистер Фиск расставил все точки над «i»:

— Да. Тони Моретти — сын бывшей жены Ральфа Труита. Мы нашли его, миссис Труит.

— Тогда мне надо его увидеть.

— И вы увидите. Мы пойдем к нему.

— Хочу увидеть его прежде, чем он меня. Хочу посмотреть на него со стороны — в помещении, на улице. Хочу сравнить сына с отцом.