Книга Игра по расписанию - Дэвид Бальдаччи

— Едва не случилась трагедия? — словно эхо откликнулся Шон.

Ремми повернулась нему.

— Похитили моего сына Эдди.

— Вот как? А я и не слышал.

— Это произошло более двадцати лет назад, когда он еще учился в колледже.

— Но все, похоже, закончилось хорошо? — высказал предположение детектив.

— Да, хвала Господу. Нам даже не пришлось платить пятимиллионный выкуп.

— И почему же? — осведомилась Мишель.

— А потому что фэбээровцы выследили похитителя и убили в завязавшейся перестрелке. Между прочим, Чип Бейли, агент ФБР, спасший нашего сына и застреливший похитителя, живет недалеко от нашей усадьбы и по-прежнему работает в шарлотсвиллском отделении ФБР.

Кинг снова вступил в разговор:

— Насколько я знаю, когда произошло ограбление, в доме никого не было, не правда ли?

Бэттл опустилась на край большой кровати с балдахином и стала выколачивать пальцами дробь по деревянному резному столбику опоры.

— Саванна находилась в колледже. Хотя она защитила диплом зимой, ей хотелось еще немного побыть в кампусе, чтобы развлечься и как следует отметить окончание учебы. Надеюсь, вы заметили, что моя дочурка любит весело проводить время? Эдди же и Доротея уехали на несколько дней в город, а Мейсон, наша домашняя прислуга, и Салли, девушка, ухаживающая за лошадьми, живут в домике в дальнем конце усадьбы. Впрочем, они в любом случае ничего не заметили бы, так как окна моей спальни выходят на пустырь в задней части поместья.

— Значит, вы одна во всем доме? — спросила Мишель.

— Я и Бобби! — с пафосом ответила Ремми. — А что? Детей мы воспитали. Что же касается родственников и соседей, мы свой долг гостеприимства по отношению к ним давно выполнили. Долгие годы этот старый дом был скорее полон, нежели пуст. Но теперь он принадлежит только нам с мужем.

— Но в ночь ограбления в нем не оказалось ни единой живой души, не так ли? — уточнил Кинг. — Насколько я понимаю, вы находились в больнице с Бобби?

— Да, в госпитале «Райтсберг дженерал».

— Но нам сказали, что вы вернулись только в пять часов утра, — вступила в разговор Мишель. — Неужели все это время вы сидели у постели мужа?

— Мне разрешили подремать в отдельной комнате рядом с палатой Бобби.

— Подумать только, какой у них предупредительный персонал! — бросила Максвелл.

— Наши имена начертаны на этом здании, милочка, — произнесла с приторно-вежливой улыбкой Ремми, после чего, уже без улыбки, добавила: — Это самое малое, что они могли сделать, учитывая вложенные нами в строительство пятнадцать миллионов долларов.

— Ох… — только и вырвалось у Мишель.

— Полицейские сообщили мне, что все улики указывают на Джуниора. Обнаружены даже его отпечатки пальцев.

— Но он работал в доме, не так ли? — спросил Кинг. — Это я по поводу отпечатков.

— Их обнаружили снаружи оконной рамы, — язвительно произнесла хозяйки. — Я, знаете ли, наняла Джуниора для работ внутри дома, а не за окнами моей спальни.

— Нам также сказали, что ценности пропали не только из вашего тайника, но также из шкафа Бобби.

— Это так. Его шкаф тоже взломали.

— И что взяли? — осведомилась Мишель.

— Пойдемте, сами посмотрите.

Бэттл вывела гостей из спальни, провела по коридору к покоям мужа и, отперев дверь, предложила войти. В комнате Бобби все пропахло трубочным и сигарным табаком, и Максвелл решила, что это истинно мужское обиталище. Над камином помещался ружейный стенд, на котором, впрочем, ружей не оказалось. Зато на противоположной стене висели две обнаженные антикварные шпаги со скрещенными клинками в виде литеры «X». Стены также украшали написанные маслом картины с изображениями породистых скаковых лошадей. В углу стоял столик с ящиком для курительных принадлежностей, в отделениях которого красовались несколько трубок с основательно обкусанными мундштуками. Кровать Бобби большими размерами не отличалась, а на стоявшей рядом прикроватной тумбочке лежала стопка журналов научной тематики, а также о рыбалке и охоте. Стена напротив кровати была почти сплошь оклеена фотографиями хозяина дома, являвшего собой мощного мужчину с бочкообразной грудной клеткой, словно выкованным из железа лицом и темными волнистыми волосами. На всех фотографиях Бобби Бэттл предавался радостям рыбалки или охоты. За исключением двух. Один кадр запечатлел его в момент прыжка с парашютом из самолета, а другой — за штурвалом вертолета.

Ремми помахала перед носом ладонью.

— Прошу прощения за запахи. Я несколько дней держала все окна открытыми, но табачный дух так и не выветрился. Должно быть, въелся в ковры и мебель. Ничего не поделаешь: уж очень Бобби любит свои сигары и трубки.

Когда Мишель рассмотрела все фотографии и освоилась в логове Роберта Е. Ли Бэттла, перед ее мысленным взором предстал образ этого человека, словно материализовавшийся из воздуха: крупный сильный бескомпромиссный мужчина, проживший трудную жизнь и «никогда не бравший пленных» на жизненном пути. То, что этот человек лежал сейчас в коме с неясными перспективами выздоровления, даже немного расстроило ее, хотя она никогда его не встречала и, зная репутацию женолюба Бэттла, априори испытывала к нему не слишком добрые чувства.

Ткнув пальцем в одну из фотографий, где хозяин дома позировал в окружении большой группы людей, она спросила:

— А это еще кто?

— Рабочие и служащие Бобби. Он у нас бизнесмен с инженерным уклоном и получил около сотни патентов. Глядя на его комнату, можно подумать, что он предпочитал развлечения работе, но это не так. На самом деле, он великий труженик и все его изобретения приносили и приносят хорошие деньги.

— Интересно, как и когда вы познакомились? — спросила Мишель, после чего торопливо добавила: — Разумеется, это вопрос сугубо личного характера, но ваш муж показался мне таким необычным человеком, что я просто не могла не задать его.

Ремми, похоже, позабавили ее слова, и она улыбнулась:

— Бобби вошел в принадлежавший моему отцу магазин готового платья в Бирмингеме, штат Алабама, сорок пять лет назад и громогласно объявил, что видел меня на нескольких светских мероприятиях, считает самой привлекательной девушкой в городе и хочет в этой связи предложить мне руку и сердце. Далее сообщил, что считает своим долгом поставить моего отца в известность о своих планах, но его разрешения на брак добиваться не станет, хотя в Алабаме это и практикуется. Потому что, добавил он, той особой, которую ему необходимо убедить в серьезности своих намерений, являюсь только я одна. Что ж, он меня убедил. А надо вам сказать, что, хотя мне тогда было всего восемнадцать лет и я совершенно не знала жизни, никто меня слабовольной, глупенькой или взбалмошной не считал. Тем не менее я очень скоро дала согласие на этот брак.

— Вскружил, значит, вам голову, — констатировал Кинг.