Книга Продавец мечты - Дмитрий Стародубцев

В этот лихой момент я почувствовал, что одерживаю верх, что до полной нирваны мне не хватает какого-нибудь малюсенького аргументика — последнего удара под дых этим жалким и жадным койотам. Тут я и вспомнил об идиотском хабаровском «ДиЕТПЛАСТе» и поспешил с интригующим прищуром выложить его перед Сергеем Львовичем.

— К слову, о моем «дрянном» товаре. Вот…

Миронов прочитал надпись на коробке:

— «DiETPLAST». Что это?

— Это БОМБА! — ответил я и перешел на таинственный шепот: — Новейшее изобретение в области диетологии! Пластырь для похудания из Америки. Там сейчас такой ажиотаж вокруг него — мама дорогая!

Мой ликующий вид вряд ли отличался от вида человека, сорвавшего многомиллионный джекпот.

Лайма:

— И что же такого в этом диет… пластыре?

Рафаэль:

— Как вам сказать… Мы полгода изучали его, исследовали в лаборатории, проводили опросы целевой аудитории — в общем, провернули колоссальную работу. Я пришел к выводу, что «ДиЕТПЛАСТ» — самый эффективный курс похудания из всех существующих и к тому же обладает всеми признаками превосходного «телевизионного» товара. Актуальность темы, вес упаковки и ее габариты, подача материала, стоимостные возможности и прочее… Думаю, надо быстро снимать видеоролик и срочно ставить его в эфир, пока какой-нибудь делопут не пронюхал фишку и нас не опередил. Время не ждет!

Миронов:

— А что ты от меня хочешь?

Рафаэль:

— Я хочу узнать ваше мнение об этом проекте. Как лучшего специалиста России в области телевизионной торговли…

Черты Миронова наконец обмякли, подразгладились, явив мне уже не оголтелого гестаповца, а заботливого добряшку. Таким я его видел не часто. Он нажал на кнопку внутренней громкоговорящей связи:

— Аллочка, извинись перед мистером Саймоном Бруксом, я сегодня не смогу его принять…

Мы говорили о «ДиЕТПЛАСТе» полтора часа. В ход пошел французский коньяк пятнадцатилетней выдержки. Сначала я путался и едва не попался на вранье, но затем, захмелев, взял за жабры такие весомые доводы, так развоевался, что Лайма не сводила с меня восхищенного взгляда, а высокочтимый Миронов принялся судорожно подсчитывать собственные барыши, и меньше миллиона долларов чистыми в месяц у него никак не выходило. Что до президента России с лакового плаката, то он, казалось, вообще полез в кошелек, чтобы поскорее затарить пару упаковочек для своей располневшей на госхарчах жены.

Рафаэль:

— Я два месяца с американцами торговался. На одни телефонные переговоры потратил состояние! В принципе, они готовы подписать со мной контракт на поставку товара и даже дать мне эксклюзив на Россию и страны СНГ. «Револьверная» оплата, по шесть американских рублей за упаковку…

Миронов (не выпуская из рук калькулятора):

— А продавать почем будем?

Рафаэль (размахивая руками):

— Да почем угодно, Сергей Львович! Это не какая-нибудь жопа типа велотренажера или дачного душа. Стоимость «ДиЕТПЛАСТа» заключена не в груде железа и даже не в какой-нибудь нанофигне, а в некоем нанесенном на пластырь «волшебном» веществе, при помощи которого якобы худеешь не по дням, а по часам. Ценность этого вещества на глазок не определишь, результат его воздействия на организм условный, зависит от многих факторов, поэтому потребительские свойства пластыря можно с помощью действенной рекламы вознести до небес. «Многократно повторенная ложь становится правдой». В. И. Ленин (1870–1924). Думаю, будем накручивать процентов пятьсот-шестьсот, не меньше!

Лайма:

— Сережа, может, стоит попробовать?

Миронов:

— Давай так, Рафаэль. Хочешь рисковать — рискуй. Подписывай с поставщиком договор, только учти: под свою личную ответственность. Пишите сценарий, цеплялки, снимайте материал. Тебе на все про все две недели. Но только при одном условии… Чтоб Расторгуева я больше не видел и не слышал. УВОЛЬ ЕГО!

Глава 13

«Итак, подведем итоги сегодняшнего дня. Мне угрожали, в меня стреляли, мне признавались в любви; я задобрил Хабара, утихомирил г. Миронова, опорочил Саймона (ничего личного) и спас жизнь Гришке Расторгуеву — с него, паскуды, причитается! Я заработал, по совокупности своих деяний, $74’920, часть которых в данный момент, пребывая в моем нагрудном кармане, греет зону в области сердца, а остальные пришвартовались в моем деловом портфеле „Louis Vuitton“. Конечно, толикой этих слащавых бумажек придется поступиться в пользу владельцев рекламного времени, поставщиков товаров и кредиторов, но львиная доля этого кеша ляжет пухлыми пачками в мой сейф или поступит на мои секретные банковские счета. Затраты: полбака бензина, около литра алкоголя, полторы пачки сигарет и пара ссадин. Совсем неплохо для казанского сироты, дистрофика-недоучки из парижских трущоб, алкоголика-инфарктника и отпетого лежебоки. Бывшего проводника поезда, наркодилера, расклейщика объявлений, дворника, брокера, менеджера турагентства, дилера казино, пляжного ловеласа, администратора сауны, брачного афериста, официанта, безработного и рекламного агента…»

Рафаэль наконец закончил подсчеты, убрал калькулятор в портфель, а бумажку, на которой только что чиркал циферки, сжег в пепельнице. С полчаса назад, где-то в 21:40, он поставил машину на Кузнецком мосту возле ЦУМа, прошел пешком по улице Неглинной до Рахмановского переулка и вдруг юркнул в неприметную подъездную дверь. Большеротому охраннику, перегородившему потеющей тушей вход в парадную, он бросил более чем странную фразу: «В Вегасе опять дождь» — ту самую, которую с утра прочел в пришедшем на его коммуникатор сообщении, и двинулся по витиеватому коридору мимо дверей с надписями: «Нотариус. Только по записи!», «ООО „Чип и Дейл“», «ТЖС и РСУ» в самый конец, к двери с табличкой:

Дирекция единого заказчика

Рафаэль нажал на дверной звонок, ему тут же ответили, а он в свою очередь вновь повторил загадочную фразу: «В Вегасе опять дождь». Сразу щелкнул открывшийся замок, и он оказался в самой обыкновенной бюрократической конторе: столы, компьютеры и навалы замызганных папок серого картона. Казалось, тут еще пару часов назад трудился целый выводок канцелярских крыс. Пожилая вахтерша за столом — чай, бутерброд, переносной телевизор с «Кармелитой» — едва обратила на него внимание; он прошел в дальний закуток, сунул в неприметную прорезь пластиковую карту — и тут же бесследно исчез.

Рафаэль очутился в фойе некоего помпезного заведения, где все было торжественно и в то же время успокаивающе мягко: гасящее шаг густое ковровое покрытие, пышная обивка стен, поглощающая звуки, безмятежный убаюкивающий свет и едва касающаяся уха безропотная чарующая мелодия.