Книга Голубой ангел - Лев Овалов

– То же самое, – насмешливо сказал Про­нин. – О том, что патефон играет в этом деле какую-то роль, к этому выводу мы пришли с тобой почти одновременно. Мы не могли не обратить внимания на патефон. И не таким путем, так другим получили бы этот инструмент, нашли покупателей, которые приходили к Захарову, и днем позже или раньше заставили бы появиться на сцену господина Денна. Мне показалось, что я угадал секрет игры, и я рискнул напечатать в газете текст объявления, которое уже дважды печатал Захаров. Он сам не знал, где находится человек, похитивший чертежи, и вынужден был вызывать его к себе. Несомненно, Денн ждал нового вызова, чтобы передать чертежи. Выполнив поручение Захарова, Денн должен был вручить добычу какому-то третьему лицу, которое имело возможность быстро очутиться за границей. Вполне возможно, что Денн должен был передать чертежи тому самому иностранцу, с которым За­харов встретился в Кукольном театре. Кто знает, что находилось в кармане злосчастной девочки! Какая-нибудь записка, два слова: или о том, что все сделано и пора вызывать Денна, или о способе вызова… Нам это неизвестно, но это и не столь существенно. Я заменил телефон Захарова своим, в разговоре по телефону предоставил инициативу собеседнику, он сам подсказал мне нужные слова, и, как вы убедились сами, мое предположение оказалось правильным: господин Денн явился.

– Трудно даже представить, какие опасности нас окружают, – вздохнул Зайцев, с интересом глядя на Пронина, точно видел его в каком-то новом освещении. – Вот сидит какой-нибудь инженер…

Пронин вздрогнул. Ночная сырость заползла в комнату. Он захлопнул раму и задернул штору.

– А вы что думали? – с задором спросил он Зайцева. – Нас не зря отучают от болтливости. Мерзавцев на свете, конечно, не так уж много, но сталкиваться с ними не особенно приятно. Вот мы и стараемся, чтобы инженер сидел и работал и никто ему не мешал.

Пронин поежился.

– Холодно, – сказал он. – Опять знобит. Может, пойдем согреемся? Агаша, небось, заснула, дожидаючись…

Он пошел из комнаты.

– Только еще один вопрос, – остановил его Виктор. – Куда вы сегодня ходили днем, что вы еще хотели выяснить?

Пронин остановился в дверях и через плечо посмотрел на Виктора.

– Как раз то, чем ты не любишь заниматься, – сердито ответил он. – По всему получалось, что Захарова не причастна к преступлениям мужа. Так вот, мне хотелось в этом убедиться.

– И что же? – спросил Виктор.

– Ну и убедился, – сказал Пронин. – И на сегодня хватит, пора ужинать.

Он взял Зайцева за руку и потянул его за собой в столовую.

– Пойдемте, Константин Федорович, выпьем за честных людей, а потом вы поедете и лично передадите свои чертежи товарищу Евлахову.

18. Несколько слов о пользе изучения иностранных языков

Виктор окончил рассказ.

Пронин поглядел на меня, интересуясь впе­чатлением.

– Как, Иван Николаевич? – спросил Вик­тор. – Не напутал я?

– Да нет, – задумчиво отозвался Пронин. – Упустил некоторые детали. Впрочем, оно даже лучше…

Он откинулся на подушку, и на фоне полотняной наволочки стало заметно, как порозовело его лицо.

– И чем же все это кончилось? – спросил я.

– Воспалением легких, вот чем это кончилось! – воскликнул Виктор не без иронии. – Утром я вызывал врачей. Поднялась температура, началось колотье в боку, ставили банки…

Пронин повернулся к Виктору.

– Вот этого я уже не люблю…

– Выяснилось, что с болезнью надо бороться иначе, – безжалостно продолжал Виктор. – Вечерние прогулки дали себя знать…

– Да я о другом спрашиваю, – сказал я. – Что Зайцев, что другие?

– Э, братец, какой ты дотошный, – отозвался Пронин. – Ну что Зайцев? Работает. А другие… О других, впрочем, хватит.

Разумеется, я забыл о зароке не писать больше о Пронине. Грешно было не воспользоваться таким сюжетом. Я год мог думать и никогда не придумал бы ничего похожего.

– А писать об этом можно? – неуверенно спросил я.

– А кто тебе может запретить? – засмеялся Пронин. – Пойди разберись – правда это или вы­мысел. Разумеется, имена и названия убери. Да ты и сам это знаешь, литераторов учить нечего…

Хотя Пронин оборвал мои расспросы, но я, даже рискуя показаться навязчивым, не мог не задать еще один вопрос, впрочем, Пронин не постеснялся бы выразить свое неудовольствие в случае излишнего любопытства.

– Все-таки мне непонятно, – сказал я, – какое значение имел патефон, и почему безобидная песенка сделала господина Денна таким послушным, и откуда вы узнали его имя?

Но Пронин не рассердился. Он только поглядел на Виктора и насмешливо хмыкнул.

– Тьфу ты, черт! – воскликнул он. – Самого главного, оказывается, мы тебе так и не сказали. – Он указал Виктору на меня. – Помнишь, я заставлял тебя изучать языки? Ты видишь перед собой воплощенную беспомощность. Мы в самом начале раскрыли секрет, а он спрашивает, в чем дело! – Пронин ласково потрепал меня по руке. – Прости, пожалуйста, я совсем упустил из виду, что ты не знаешь английского языка. Я даже не представляю, как ты следил за рассказом Виктора, не зная самой существенной детали… – Он повел рукой, прося Виктора еще раз подойти к патефону. – Будь другом, заведи эту пластинку еще, хотя бы с середины…

– Э-эх! – только вздохнул Виктор.

Он завел патефон, и оркестр вновь заиграл уже знакомый мне блюз, и вкрадчивый баритон запел свою песенку, и я по-прежнему с недоумением поглядывал на своих друзей.

– Вот-вот! – воскликнул Пронин. – Слушай!

Саксофон жалобно всхлипнул, и слегка шепелявый и совсем не актерский голос произнес в заключение несколько слов, – как я думал раньше, пожелал слушателям легкой ночи или веселой жизни.

– Do you hear me, mister Denn? That’s me. I am glad to greet you. All the orders of the possessor of this record must be fulfilled, – повторил Про­нин только что услышанные слова и тут же их перевел: – «Вы слышите меня, господин Денн? Это говорю я. Рад вас приветствовать. Все приказания владельца этой пластинки должны быть исполнены».

Я по-прежнему с любопытством смотрел на Пронина.

– Понятно? – спросил он меня. – Или нужны комментарии? Леви был обычным резидентом, собирающим шпионские сведения и устанавливающим связи. Но у разведок бывают особо секретные сотрудники, предназначенные для выполнения заданий исключительной важности. Они ассимилируются среди местного населения, так что их нельзя отличить от обычных граждан. Леви знал, что в случае крайней необходимости он может вызвать некоего господина Денна. Оба они знали условный пароль – патефон, пластинки, может быть, даже знали название «The Blue Angel». Но это – для первого знакомства. Для господина Денна требовались более существенные доказательства, чтобы выполнить приказания неизвестного ему господина Леви. И вот общий их начальник не мог отказать себе в удовольствии лично дать распоряжение своему сотруднику. Конечно, господин Денн отлично знал этот голос…